— Ну да, — кивнул Пак. — Ей он позволяет ехать на себе верхом, а Джеффри близко не подпускает.

— Точно, — согласился Магнус. — Как бы ссоры не вышло.

Пак искоса взглянул на него:

— А знаешь, мальчик, когда-нибудь ты станешь мудрым командиром. Все так, как ты говоришь. Тебе следует придумать, как отвлечь Джеффри от этой зависти, а не то он может и вправду закатить скандал.

— Я и сам об этом думал, — признался Магнус. — Вот только ничего измыслить не могу. Единорог его ни за что к себе не подпустит. Что же делать?

— Ты еще не догадался? — хитро усмехнулся Пак. — А ты подумай хорошенько, парень. Единорог Джеффри к себе не подпускает, но разве этот чудный зверь обижает его?

— Нет, — медленно протянул Магнус. — Покуда Джеффри не пытается к нему подобраться. — Пак выжидательно кивнул. — Значит, — задумчиво проговорил Магнус, — надо сделать так, чтобы зверь расположился к Джеффри, подобрел к нему, не подпуская близко к себе.

Пак довольно ухмыльнулся:

— Молодчина, додумался. Осталось только измыслить, как это сделать.

Догадка пришла к Магнусу, когда компания заканчивала завтракать.

Все время, пока они ели, Магнус смотрел по сторонам, пытаясь придумать, как отвлечь Джеффри от черной зависти. Теперь, когда Корделия, собрав ягод, сидела на траве вместе с остальными, а не верхом на единороге, и ела жареную куропатку, Джеффри, похоже, немного успокоился, однако Магнус понимал: стоит Корделии снова усесться верхом на своего скакуна — и все начнется сызнова. Джеффри придется мириться с тем, что он идет пешком, а сестра восседает на чудесном звере. Конечно, он мог бы полетать или сесть верхом на Векса, но это было совсем не то. Он и раньше летал и ездил на Вексе, а верхом на единороге — ни разу.

Магнус глянул на единорога, который стоял футах в тридцати от костра и жевал листья, срывая их губами с невысоких веток. Обернувшись, он обратил внимание на Корделию. Та успела сплести венки не только для себя, но и для фей. Магнуса озарило, и он радостно усмехнулся.

— Корделия, — окликнул он сестру, — не одолжишь ли мне пару твоих веночков?

Девочка подозрительно посмотрела на старшего брата:

— Зачем они тебе понадобились?

— Просто так. Поиграть.

Корделия Магнусу, конечно, не очень поверила, но в его просьбе не было ничего дурного, и она бросила Магнусу несколько венков.

Магнус поймал их, взял один и, весело ухнув, бросил единорогу.

Единорог обернулся, вздрогнул и был готов убежать, но увидел, что к нему летит венок. Он заржал, припал на передние ноги, нацелился рогом и подцепил им венок.

— Нет! — вскрикнула Корделия, вскочив на ноги. — Это нечестно!

А Магнус проворно перебросил венки Джеффри и Грегори. Единорог помотал головой, раскрутил пойманный венок и отбросил его Магнусу. Тот поймал его с радостным криком:

— А я и не думал, что он бросит венок обратно!

— И со мной, и со мной так поиграй! — воскликнул Грегори и бросил венок единорогу.

— Нет, теперь моя очередь! — крикнул Джеффри, и его венок тоже полетел к единорогу.

Венок, брошенный Грегори, отлетел в сторону — малыш был не слишком ловок, но единорог отбежал в сторону и успел подцепить цветочное колечко рогом, после чего одним грациозным прыжком оказался на прежнем месте, поймал на рог венок, брошенный Джеффри, и победно заржал.

— Нет! Нет же! Отдайте мои венки! — прокричала в отчаянии Корделия.

Успокойся, детка, — посоветовал ей Пак. — Они же просто играют, а поиграют — отдадут тебе твои веночки.

— Что тогда от моих веночков останется!

— Ну порвутся они, и что? Новые сплетешь.

— Ой, ничего ты не понимаешь, Робин! У-у-у! Как же они меня разозлили!

— Ну, ясное дело, — негромко проговорил Пак. — Ведь это же твой единорог, правда?

— Мой! Мой! Как они смеют с ним играть?

— А почему бы и тебе тоже не поиграть, а? — невинно спросил Пак. — Если единорог с тремя детьми играет, то где трое — там и четверо.

— Но они вообще не имеют права с ним играть! Он мой!

— Ну уж нет. Что нет, то нет. Единорог — дикий и свободный зверь, детка. Он подружился с тобой, но это не значит, что теперь ты стала его хозяйкой. Никогда так не думай, потому что как только единорог это почувствует, он тут же убежит.

Корделия замолчала, но по тому, как она смотрела на братьев, было видно, что злиться она не перестала.

— Посмотрите, как он старается поймать венок всякий раз, когда ему бросают, — проговорила тоненьким голоском Лето. — У него глаза так и сверкают. А как он радостно ржет! Нет, похоже, этому единорогу очень Нравится играть с твоими братишками — покуда они не подходят ближе.

Взгляд Корделии самую малость смягчился.

— Ты, — рассудительно заметил Векс, — единственная, кому единорог позволяет подходить близко. Так почему твоим братьям немного не поиграть с ним, если он не возражает?

— Верно, с твоей стороны это было бы проявлением большой щедрости, — подтвердила Лето.

Злость Корделии почти совсем отступила.

— Покажи им, что ты не против их игры, — поторопила девочку Осень.

— Это как же?

— А ты включись в игру, — ответила фея.

Корделия не двигалась с места. Видно было, что она колеблется.

— Что же это? — удивился Келли. — Они будут играть с твоим единорогом, а ты — нет?

Корделия решительно сжала губы и проворно нарвала пучок цветов.

— А я уже сплела для тебя веночек, — сказала Лето и подала девочке цветочное колечко.

— Вот спасибо тебе, добрая Лето! — воскликнула Корделия и ловко бросила венок единорогу. Заметив летящий венок, серебристый скакун довольно заржал, подцепил венок рогом, раскрутил и бросил обратно.

Лето облегченно вздохнула.

— Угу, — кивнул Пак. — Пришлось схитрить, но зато теперь они играют все вместе.

— А девочка не отвернется от единорога из-за ревности и зависти, — лучисто улыбнувшись, добавила Осень.

— Ох-ох! — покачал головой Келли. — Полон горшок, а что в нем варится — чепуха одна, чепуховина! И почему только эти смертные такие упрямые?

Однако и он тоже вместе с Паком и феями с довольной улыбкой наблюдал за играющими детьми. На самом деле это зрелище их так зачаровало, что они не заметили, как по лесу, перебегая от одного дерева к другому, подбираются все ближе к детям несколько человек.

Они производили не больше шума, чем ветер в подлеске, и наконец остановились за первым рядом деревьев — четверо мужчин в стальных шлемах и кольчугах. Они не спускали глаз с детей и были готовы в любое мгновение броситься на них.

Корделия решила восстановить себя в правах ближайшей подружки единорога и, подбежав к зверю, протянула ему венок:

— Вот, Серебристый! Не хочу больше бросать венок, хочу подарить его тебе.

В этот же миг из-за дерева к Корделии бросился первый из солдат.

И в этот же миг Джеффри бросил свой венок так, что тот отлетел слишком далеко в сторону. Можно было даже подумать, что он хочет попасть венком в Корделию.

Единорог так не подумал. Он ловко скакнул в ту сторону и запрокинул голову, чтобы подцепить венок на рог.

Солдат победно вскричал и бросился к девочке. Единорог пропорол рогом его кольчугу. Плечо солдата обагрилось кровью, он с воплем ужаса попятился и побледнел, поняв, как близка была его гибель.

— Засада! — гневно возопил Джеффри. — Какой-то злодей вздумал напасть на нашу сестренку! Держи его, братцы!

Но в это самое время со всех сторон затрещали кусты, и солдаты набросились на детей, издавая кровожадные боевые кличи. Грегори жалобно вскрикнул, Корделия злобно завизжала, а плененный Джеффри свирепо стиснул зубы. Руки его были свободны, и он бросил венок прямо в физиономию тому злодею, что схватил Корделию.

Солдат оторопел от неожиданности, ослабил хватку, и Корделия вырвалась на волю.

Магнус взял на себя того злодея, который держал Грегори, и швырнул в него венок. Этот венок был сплетен из шиповника и потому был колючим. Солдат взвыл от боли и отпустил Грегори. Тот мгновенно взмыл вверх, словно ракета, и исчез в листве. Тот негодяй, что держал Джеффри, выпучил глаза, увидев это, и тут ему в лоб угодил венок, брошенный Корделией. Джеффри метнулся ввысь и приземлился рядом с Корделией.