— Лонтар, — поежившись, ответила старуха. — Еще в ранней юности он решил творить зло где только можно. Он ухаживал за мной. «Почему двоим колдунам не пожениться? — так он говорил. — Представь, насколько возрастет наше колдовское могущество!» Но я-то его хорошо, знала. Зло просто-таки сочилось из него, от него пахло злом. «Нет», — отвечала я ему. «Нет», — повторяла я вновь и вновь, но он все не отступался, и как-то раз, когда он пошел за мной до дверей моего дома, я захлопнула дверь перед его носом, да так, что угодила ему по физиономии. Он упал и лишился чувств, а я заперла дверь на засов и, дрожа, припала к ней. А когда он пришел в себя, ему оставалось только бесноваться, ибо колдуны-мужчины не способны заставить засов открыться, хвала Небесам!

Грегори быстро переглянулся с братьями.

— Ну а потом ему оставалось только слоняться у меня под дверью. Он и слонялся — то и дело, а потом наложил на меня заклятие. Стоило кому-то положить на меня глаз — и этот мужчина умирал страшной смертью. Поначалу я не понимала, что все дело в Лонтаре, но за две недели все мои друзья умерли в жутких мучениях. Они лежат… О нет! — Она зажмурилась и проговорила: — Нет, я не стану об этом рассказывать детям!

Однако дети прочли ее мысли, и перед ними — на счастье, лишь на миг — предстала жуткая картина: разбросанные руки и ноги, торчащие кости. Даже Джеффри содрогнулся, а Корделия не удержалась и вскрикнула, но тут же прикрыла рот ладошкой. Грегори испуганно пискнул и нырнул под юбку сестры. Она обняла малыша и уставилась на связанную колдунью, лежавшую на земле и горько рыдавшую.

— Нет! — выкрикнула Фагия в промежутке между рыданиями. — И зачем только, дети, вы всколыхнули эти страшные воспоминания, которые я схоронила в самой глубине моего разума!

— Нам очень, очень жаль, — пролепетала Корделия и переглянулась с братьями. Те поспешно удержали свои мысли — так, чтобы, как научила их мать, никто, кроме них самих, не мог их подслушать.

— Кажется, она не такая уж злюка.

— Наверное, да — раз не хочет, чтобы мы узнали про такой ужас.

— Да, верно.

Вслух Корделия сказала:

— Так вы поэтому хотели, чтобы мы ушли от вас?

Фагия кивнула:

— И поэтому я ушла и стала жить здесь, в лесу. Знайте же, дети: когда я увидела, как все, кто был мне дорог, погибли в таких страшных муках, я решила, что у меня больше никогда не будет друзей. Я бежала в лесную чащобу и здесь выстроила себе хижину, а это было так тяжело, так тяжело! В ту пору я была юной девицей, и мне было очень трудно одной — без друзей, без объятий любимого! Однако я не поддавалась слабости и отчаянию. Я осталась здесь, в лесной глуши, и часто мечтала о том, чтобы жизнь моя поскорее оборвалась!

— Вы… вы хотели… покончить с собой? — ахнула Корделия.

— Да, представь себе, — кивнув, подтвердила Фагия. — Однако я устояла перед этим искушением. Прошло уже пятьдесят лет, а я все еще живу здесь, питаюсь ягодами да кореньями, диким тимьяном и другими травами — всем, что могу собрать в лесу. Время от времени сюда являлись те, кто готов был подружиться со мной, но я их всегда прогоняла.

— Не бойтесь, — заверил старуху Магнус. — Мы останемся вашими друзьями, но пробудем тут совсем недолго — всего несколько часов. Что дурного может с нами случиться за такое короткое время?

— А если мы вас развяжем, — спросила Корделия, — вы не станете чинить нам зло?

Фагия перестала всхлипывать и покачала головой.

Грегори уставился на узел, которым скрепил концы лианы. Узел начал медленно развязываться.

Фагия, глядя на узел, медленно села.

Лиана начала распутываться.

— Вот спасибо, — облегченно вздохнув, поблагодарила колдунья. — Однако прислушайтесь к голосу разума, дети. Бегите! Уходите от меня подальше!

— Мы пробудем здесь совсем недолго, — заверил ее Магнус.

— Не бойтесь, теперь мы все знаем, — усмехнулся Джеффри. — Пусть только кто-нибудь попробует ополчиться против нас!

Фагия, невзирая на страх, улыбнулась.

— Может, и вправду четверым таким смельчакам не страшно никакое зло, — проговорила она и изумленно покачала головой. — Но не забывайте: вы еще маленькие. Как вам выстоять против могущества взрослого колдуна?

Дети переглянулись. Не стоило напоминать друг другу, а также рассказывать Фагии о Колдунье с Красного Холма, о старике колдуне, что жил под горой. О них вообще не должен был знать никто из взрослых. Да никто и не поверил бы детям, а если бы про это узнали мама с папой — они бы очень огорчились.

— Думаю, такая опасность нам по плечу, — осторожно проговорил Магнус.

— Даже не так, — осклабился Джеффри на манер волчонка. — Если мы наткнемся на такого злого колдуна, пусть он защищается как следует, а то ему несдобровать!

— Уж больно вы заносчивы, — покачала головой Фагия и медленно, болезненно кривясь, поднялась на ноги и отряхнула с платья обгоревшие листья. — Ох, ноют мои старенькие косточки!.. Нет, детки, нельзя быть такими беспечными. Уж больно вы маленькие все-таки.

— А еще голодненькие, — потянув ее за юбку, сообщил Грегори. — Не угостите ли вы нас хоть кусочком чего-нибудь?

Фагия глянула на него сверху вниз, и ее лицо смягчилось.

Она развела руками:

— Что тут скажешь? Может, вы и правы и вам нечего бояться! Хоть часок с вами побуду! Пойдемте, дети, раздобудем какой-нибудь еды!

Дети с радостными возгласами последовали за старушкой, а та побрела по лесу в сторону своей избушки.

А в густой тени, за корявым корнем старого дуба в это время переглянулись и недовольно покачали головами двое маленьких человечков.

— Она правда очень хорошая и добрая старушка, — сонно пролепетал Грегори, поворочался, залез поглубже под одеяло и закрыл глаза.

— Ой! Ну и острый же у тебя локоть! — взвыл Джеффри.

— Я не хотел, — смущенно пробормотал Грегори и немного отодвинулся от брата.

— Тогда скажи, что просишь прощения, — строго проговорил Магнус, лежавший по другую сторону от Грегори.

— Прости, — шмыгнув носом, послушно сказал Грегори.

В комнатушке стало тихо.

— Джеффри… — предупреждающе процедил сквозь зубы Магнус.

— Ну ладно, ладно… Я не сержусь, Грегори, — проворчал Джеффри.

— Похоже, она действительно рада, что мы остались у нее погостить, — послышался голос Корделии, которую хозяйка уложила на узкую лежанку у противоположной стены.

— Ну да, — согласился Грегори. — Как только она нас обо всем предупредила и сделала все, чтобы прогнать нас, она сразу стала добрая.

— Обед был неплох, — блаженно вздохнул Магнус. — Вот только я не понял, с каким мясом был пирог?

— Ни с каким, — с уверенностью начинающей поварихи заявила Корделия. — Начинка была из орехов и кореньев, но на вкус напоминала дичь.

— А вышло вкусно, — похвалил Грегори, высунув головку из-под одеяла. — Ничего такого дикого.

— Дичью называют диких птиц, Грегори, — с улыбкой объяснил малышу Магнус.

— Хорошо, что она нас тут уложила, — вздохнул Джеффри, — но лично я предпочел бы поспать на вольном воздухе.

— Ну, так ступай, — фыркнула Корделия. — Не сомневаюсь, Робин и Келли тебя постерегут, пока ты будешь спать.

— А куда они подевались? — чуть капризно протянул Грегори.. — Хочу моих эльфиков!

— Они неподалеку, не бойся, — заверил его Магнус. — Просто они не любят показываться на глаза взрослым.

— Особенно — Келли, — подтвердила Корделия. — Вспомни только, что с ним вышло, когда он в последний раз повстречался со взрослым!

— Ага, и что он потерял, — подхватил Магнус. — Грегори, — тихонько окликнул он и повторил: — Грегори!

Малыш глубоко и ровно дышал.

— Он спит, — прошептала Корделия. — Был долгий день, и он устал, маленький.

— А постель такая мягкая, — кивнул Джеффри. — Я уже тоже… — Он не договорил и громко зевнул.

Магнус улыбнулся и промолчал. Корделия тоже молчала.

Джеффри улегся поудобнее и вскоре тоже крепко уснул.

— Доброй ночи, сестренка, — прошептал Магнус.