Роли закричал. Джек увидел, что он приник к земле. Несколько турецких солдат воспользовались шансом и бросились на прорыв. В этот момент Джек развернулся и атаковал. Отчаянно, словно попавший в капкан зверь, он орудовал штыком и прикладом, потому что стрелять в ближнем бою было бесполезно. Джек протыкал тела оказывающихся перед ним солдат, не задумываясь, а затем, когда штык застрял в чьем-то животе, взял в руки лопату. После бесконечного рытья каменистой земли лопата была острой и наносила огромные раны — одному из атакующих Джек едва не отрубил голову, ударив его в горло.

— Уноси убитых! — крикнул он Роли, но тот, судя по всему, не слышал его.

Джек и остальные ребята едва справлялись с нападавшими турками. Они спотыкались об их тела, вели ответную стрельбу, но атака турок все продолжалась и продолжалась. Наконец туркам удалось прорваться; они бежали, ослепленные яростью, и натыкались на колючую проволоку. Джек с ужасом видел, как, истекая кровью из тысячи ран, люди падали в траншеи вместе с проволокой. Его солдаты сами запутывались в проволоке, пытаясь зарубить врага, и тоже падали. А вокруг взрывались ручные гранаты. Взметающаяся земля и пороховой дым заслоняли обзор. Джек слышал всхлипывания Роли, когда на них сыпались камни и части тел. Должно быть, парень забился куда-то в угол. Джек даже порадовался тому, что Роли не путается под ногами.

Однако майор Холлендер считал иначе. Когда на несколько секунд вокруг стало чуть спокойнее, Джек услышал его рев.

— Солдат, в чем дело? — орал майор на Роли. — Возьмите винтовку и стреляйте! Проклятье, рядовой, я с вами разговариваю! Это трусость перед лицом врага!

Джек заподозрил худшее.

— Ты здесь сам справишься? — спросил он у парня, который до сих пор защищал траншею рядом с ним. Один из новичков — поначалу совершенно бесстрашный, сейчас — презирающий смерть.

— Ясное дело, капрал, — ответил молодой человек и снова выстрелил.

Джек окинул взглядом траншею. В их части окопа все еще царил хаос из остатков опалубки, мертвых тел и колючей проволоки, весь пол представлял собой сплошное кровавое месиво.

Джеку не сразу удалось разыскать майора и Роли в одном из уголков траншеи. Роли сидел в нише — как можно дальше от бойниц, наполовину засыпанный грязью и землей, дрожащий и плачущий, словно ребенок.

— Рудник, рудник, мистер Тим…

— Солдат, вставайте и берите винтовку! — Майор Холлендер зло пнул молодого человека, но даже это не вывело Роли из состояния ступора.

Джек пробрался сквозь завалы и кровь и кинулся между своим другом и майором.

— Сэр, он не может, сэр… Я ведь вам уже говорил. Пусть его заберут, когда придет спасательный отряд, он в совершенной панике…

— Я считаю это трусостью перед лицом врага, МакКензи, — заявил майор и попытался схватить Роли за ноги, чтобы вытащить из ниши.

Прежде чем ему это удалось, а Джек успел что-либо ответить, у них за спиной разорвалась граната. В траншею снова попрыгали турки. Они кричали от боли, когда колючая проволока рвала их кожу и форму. Джек огляделся в поисках молодого парня с Северного острова, собираясь ринуться в ближний бой. Парень лежал на полу и кричал. Гранатой ему оторвало правую руку, кровь смешалась с кровью врагов. Майор Холлендер хладнокровно дрался штыком.

— Санитары!

Все тут же забыли о плачущем парне в углу, у спасательных отрядов были дела поважнее, нежели заниматься им. Они выполняли работу под жесточайшим обстрелом и тоже несли потери.

В какой-то момент Джек совершенно перестал думать. Он просто наносил удары и беспрерывно стрелял, утратив какое бы то ни было чувство времени. Разве он когда-либо занимался чем-то другим, кроме убийства людей? Будет ли он и впредь проливать кровь противника, вместо того чтобы делать что-то другое? Скольких он убил? Сколько вообще умерло во время этого самоубийственного нападения на траншеи?

Перевалило за полдень, когда волна атакующих схлынула. Должно быть, турки поняли, что так битву не выиграть. Около пяти часов огонь наконец прекратился, не считая нескольких одиночных залпов.

Майор Холлендер, окровавленный и грязный, как и его солдаты, вынул из кармана часы.

— Пора пить чай, — хладнокровно произнес он.

Джек опустил винтовку. Он чувствовал свинцовую усталость и пустоту. Вот и все. Вокруг него лежали горы трупов врагов и друзей, но он был жив. Похоже, Бог не хочет забирать Джека МакКензи.

— Уберите это свинство, а потом отходите. — Майор указал на мертвых врагов, тела которых, отчасти ужасно изуродованные и разорванные, лежали во рвах.

Спасательные отряды, понятное дело, до последнего времени не занимались уборкой рвов, поскольку сначала должны были позаботиться о своих раненых.

— Эту траншею займет резервный отряд…

Майор пнул ногой одно из тел, словно для того, чтобы подтвердить приказ. Внезапно человек пошевелился.

— Так темно… рудник, так темно… газ… если загорится…

— Роли! — крикнул Джек, садясь на корточки рядом с ним. — Роли, ты не в шахте… Успокойся, Роли…

— Эта трусливая свинья все еще здесь? — Майор бросился к хнычущему Роли, отшвырнул в сторону доску опалубки, которая давала парню укрытие, и жестоко ударил его кулаком в подбородок.

— Закопался и обделался от страха!

Последнее отрицать было сложно. От Роли воняло мочой и экскрементами.

— Где ваша винтовка, рядовой?

Казалось, Роли вообще не понимает, что ему говорят. Найти его винтовку было уже невозможно. Наверное, она осталась лежать где-то на полу, под слоем земли и крови.

— Подъем! И следуйте за мной, вы арестованы. Потом решим, что с вами делать. Если бы решал я, вы бы предстали перед трибуналом. За трусость в бою.

Майор наставил оружие на Роли, который машинально поднял руки, поднялся и побрел за офицером.

Джеку очень хотелось помочь парню, но пока что возможности для этого он не видел. Он просто слишком устал, чтобы думать, а уж делать что-либо и вовсе был не в состоянии. «Да и майор, — подумал Джек, — тоже должен быть на пределе. Он не прикажет расстрелять Роли немедленно».

Спотыкаясь, Джек брел по траншее, а с ним остальные, такие же выгоревшие изнутри солдаты.

— Сорок две тысячи… — произнес один. — Говорят, их было сорок две тысячи. И десять тысяч убиты…

Джек уже не испытывал ужаса, не говоря о ликовании. Он рухнул на койку и погрузился в глубокий сон. В ту ночь кошмары не мучили его. У него не осталось сил даже на то, чтобы мерзнуть.

— Альберт Джека получает крест Виктории! — сказал один из сидевших у огня. — Первый австралиец! Но он заслужил это. Практически в одиночку перебил парней у поста Кортни. А ведь они уже заняли траншею. Просто невероятно!

Над Галлиполи снова взошло солнце. Победоносные воины сотнями собирались у костров, хлебали свой завтрак и обменивались героическими историями. Некоторые купались в бухте на пляже, хотя было еще свежо. Ребятам хотелось избавиться от запаха крови и пороха, а море было единственной ванной, доступной им. Турки обстреливали пловцов без привычного рвения. Они лениво постреливали в купающихся, которые, в свою очередь, развлекались тем, что старались вовремя нырнуть, прежде чем пули могли найти свою цель. В это утро враги хоронили убитых. Официального, провозглашенного генералами перемирия не было, скорее это был акт человечности. Австралийцы и новозеландцы вытаскивали тела из окопов и не стреляли в спасательные отряды турок. Те тоже, увидев белые повязки на рукавах, прекращали обстрел.

Джек убедился, что выжившие из его отряда ребята в порядке, что у них есть еда и вода, чтобы помыться. За последним приходилось следить. Некоторые золотоискатели не отличались чистоплотностью и одевались неподобающим образом, за что их командиры частенько получали взбучку от английских офицеров. Джека это даже смешило: с одной стороны — порядок и чистота, с другой — купание в крови. Траншеи были уже вычищены, но Джек понимал, что не сможет находиться там, потому что перед глазами до сих пор стояли ужасные картины: окровавленные мужчины, напоровшиеся на колючую проволоку, и лицо молодого парня, которому он едва не отрубил голову лопатой.