Подавленная Шарлотта отпила немного чая. Джек дрожал от нетерпения.

— И что нам теперь делать, профессор? Вы можете… вы можете вырезать эту штуку?

Профессор Фридман взял лежавшую на столе дорогую ручку и повертел ее в руках.

— Нет, — негромко ответил он. — Она расположена слишком глубоко. Я оперировал несколько опухолей. Здесь, в Новой Зеландии, и еще на моей старой родине, с профессором Бергманном. Но это всегда большой риск. Мозг — очень нежный орган, мистер МакКензи. Он отвечает за все наши чувства, мысли и ощущения. Никогда не знаешь, что разрушится, если разрезать его. То, что еще со времен античности практиковались вскрытие черепа и манипуляции с мозгом, правда. Конечно, это были единичные случаи, и я не знаю, сколько людей выживало раньше. Сейчас, когда нам известно о существовании опасности инфекции и мы работаем в чистоте, некоторых удается спасти. Но пока что очень высокой ценой. Некоторые люди слепнут или остаются парализованными. Или изменяются…

— Мне все равно, если Шарлотта будет парализована. Да и у меня останется два глаза, если она ослепнет. Я просто хочу, чтобы она осталась со мной. — Джек потянулся к руке Шарлотты, но та не далась.

— Мне не все равно, любимый, — негромко произнесла она. — Я не знаю, захочу ли жить дальше, если не смогу двигаться и ничего не буду видеть… и, возможно, буду продолжать страдать от боли. Но еще хуже — если я разлюблю тебя… — Она сухо всхлипнула.

— Как так? Почему ты перестанешь любить меня? Только из-за того… — обиделся Джек.

— Существует вероятность изменения личности, — хриплым голосом произнес профессор. — Иногда наш скальпель, увы, стирает все наши чувства. Иногда это используют при душевных расстройствах. После хирургического вмешательства люди перестают представлять опасность, их нет необходимости держать в закрытых клиниках. Но они уже не совсем люди…

— И насколько велика опасность того, что подобное может случиться? — в отчаянии спросил Джек. — Должна же существовать возможность сделать хоть что-то!

Профессор Фридман покачал головой.

— В данном случае я не советовал бы оперироваться. Опухоль находится очень глубоко, даже если бы я смог удалить ее, я разрушил бы слишком большую часть мозгового вещества. Возможно, при этом я убил бы вашу жену. Или у нее помутился бы рассудок. Мы не должны поступать так с ней, мистер МакКензи… Джек… Мы не должны красть у нее время, которое ей отпущено.

Шарлотта сидела, низко опустив голову. Профессор уже говорил с ней наедине.

— Это значит, что она… она обязательно должна умереть? Даже если вы не будете оперировать? — Джек цеплялся за любую надежду.

— Не сразу… — неопределенно заметил врач.

— То есть… вы не знаете наверняка? — спросил Джек. — Возможно, она проживет еще долго? Она могла бы…

Профессор бросил на Шарлотту полный отчаяния взгляд. Она почти незаметно покачала головой.

— Одному Господу известно, сколько проживет ваша жена, — сказал врач.

— Значит, может быть улучшение? — прошептал Джек. — Это… эта опухоль может перестать расти?

Профессор Фридман возвел очи горе.

— Все в руках всемогущего…

Джек глубоко вздохнул.

— Что насчет другого лечения, профессор Фридман? — спросил он затем. — Существуют ли медикаменты, способные помочь?

Врач покачал головой.

— Я могу дать вам кое-что от боли. Лекарство, которое довольно надежно, по крайней мере на какое-то время. Но что касается другого лечения… некоторые экспериментируют со странными эссенциями, я слышал, что в Штатах пытаются принимать разные дозы ртути. Но я в это не верю. Может быть, поначалу это немного и помогает, потому что дает пациентам надежду. Но в долгосрочной перспективе они лишь больше мучаются.

Шарлотта медленно поднялась.

— Большое вам спасибо, профессор, — мягко произнесла она, пожимая руку пожилому врачу. — Лучше знать наверняка.

Профессор Фридман кивнул.

— Подумайте спокойно, если решите продолжать, — приветливо произнес он. — Как уже было сказано, я не советую вам проводить оперативное лечение, но если вы все же хотите рискнуть, я мог бы попытаться. В остальном же…

— Я не хочу делать операцию, — заявила Шарлотта.

Она вышла из дома врача, тесно прижавшись к Джеку. На этот раз они не стали садиться в трамвай, Джек остановил карету. Шарлотта откинулась на сиденье, словно хотела утонуть в нем. Джек держал ее за руку. До самой комнаты в отеле они не произнесли ни слова. Но потом Шарлотта не стала сразу ложиться, она подошла к окну. Из отеля открывался головокружительный вид на гавань Окленда. Вайтемата — подходящее название для этой естественной бухты, дававшей кораблям защиту от частых и очень сильных бурь Тихого океана.

Шарлотта глядела на сверкающую зеленоватой синью воду.

— Если я не смогу этого больше видеть… — тихо произнесла она, — если не смогу понимать значение слов… Джек, я не хочу превратиться в неподвижное нечто и стать тебе обузой. Оно того не стоит. И вся эта операция… Они отрежут мне волосы, я стану уродливой…

— Ты никогда не станешь уродливой, Шарлотта, — сказал Джек, подошел к ней сзади, поцеловал волосы и тоже стал смотреть на море.

В принципе, он считал, что она права. Ему бы тоже расхотелось жить, если бы он не смог воспринимать красоту окружающего мира. И если бы он утратил возможность видеть Шарлотту. Ее улыбку, ямочки на щеках, умные карие глаза.

— Но что же нам тогда делать? — в отчаянном упрямстве воскликнул он. — Мы не можем просто сидеть и ждать… или молиться… — Он грустно посмотрел на нее.

Шарлотта улыбнулась.

— Мы и не будем. В этом нет смысла. Боги не смилостивятся так быстро. Мы должны перехитрить их, как Мауи — солнце… и богиню мертвых…

— Не очень-то у него получилось, — с печалью произнес Джек. Он вспомнил легенду. Маорийский полубог пытался победить богиню мертвых, пока та спала. Но смех спутников выдал его, и он погиб.

— Что ж, по крайней мере он попытался, — произнесла Шарлотта. — И мы попытаемся тоже. Смотри, Джек, сейчас у меня есть лекарство от доктора Фридмана. Я больше не буду мучиться от боли. Так что мы сделаем все то, что собирались. Завтра поедем в Вайтанги. Посетим местные племена маори, наверняка уже появились легенды по поводу договора… ведь у пакеха они есть.

По условиям Вайтангского договора вожди различных маорийских племен подчинялись верховенству Британской короны. Конечно, вожди толком не понимали, что подписывали. В 1840 году никто из туземцев не умел читать и писать. Сейчас вожди маори, такие как Тонга, сосед Гвинейры по Киворд-Стейшн, то и дело начинали оспаривать обязательства туземцев по договору. Особенно это относилось к таким племенам, как нгаи таху, представителей которых вообще не было в Вайтанги.

— А потом я хочу поехать на мыс Реинга, раз уж мы все равно на Северном острове. И в Роторуа, там еще должны быть маорийские племена, которые почти не общаются с пакеха. Было бы интересно поговорить с ними, послушать, может быть, они расскажут другие истории… — Шарлотта обернулась к Джеку. Ее глаза сияли.

Джек снова почувствовал надежду.

— Так мы и поступим! — заявил он. — Это именно то, что сделал бы Мауи: мы просто будем игнорировать эту опухоль у тебя в голове. Мы забудем о ней, и она возьмет и исчезнет!

Шарлотта слабо улыбнулась.

— Если мы только будем верить в это… — прошептала она.

Любовная тоска Лилиан Ламберт лишь на несколько дней пережила отъезд из «Оукс Гарден». В Лондоне она все еще была молчалива и очень нравилась себе в роли несчастной влюбленной. В своих фантазиях она видела Бена, представляла, как он отчаянно пытается узнать о ее местонахождении, в поисках проходят годы, а потом наконец находит. Она взволнованно размышляла обо всех тех влюбленных из песен и историй, которые лишали себя жизни из-за неверности или потери возлюбленного и которых хоронили с белой голубкой на груди. На самом деле Лилиан считала маловероятным, что для нее будут искать птицу, не считая уже того, что она приходила в ужас ото всех видов смерти. Поэтому она довольно быстро смирилась с судьбой и вскоре вернулась в свое привычное жизнерадостное состояние.