Джек пересек ручей, служивший границей между О’Киф-Стейшн и Киворд-Стейшн. Маори снесли старые здания фермы и построили свой марае немного западнее. Там и раньше была деревня, но сейчас, поскольку земля официально принадлежала племени, они построили гораздо более роскошные спальные дома и дом для собраний, чем это было принято на острове. Джек ехал по вытоптанной тропинке между огражденными пастбищами. Племя маори держало здесь несколько дюжин овец, но пока животные были еще на высокогорьях вместе с отарами Киворд-Стейшн.

Он уже видел деревенские дома. Перед варенуи собрались празднично одетые люди. Джек спешился, чтобы крикнуть ритуальное приветствие и попросить позволения войти в марае. В обычной ситуации маори давно заметили бы его, хотя он приблизился к деревне с тыльной стороны. Если кто-то приезжал в деревню, ему повсюду встречались женщины и дети, которые носили воду, ухаживали за животными или обрабатывали огороды.

Но сегодня все внимание было приковано к чему-то, что происходило в доме собраний. А потом из дома вышла девушка, одетая в традиционную одежду маори — пеньковую юбку и тканый верх в цветах племени. Сначала Джек подумал, что это жрица, которая собирается начать какую-то церемонию. Однако девушка спокойно отделилась от группы, а затем, завернув за угол, где ее уже не было видно из варенуи, побежала. Девушка что есть духу бежала в сторону леса, из которого только что выехал Джек, очевидно направляясь к ручью, а затем в Киворд-Стейшн, — и едва не налетела на него.

Увидев мужчину и лошадь, девушка остановилась. Когда она посмотрела на него, ее глаза сверкали.

Джек глядел в широкое лицо, которое, однако, было ýже, чем у большинства женщин-маори. Первым делом он обратил внимание на искусно нарисованные узоры моко. Благодаря им глаза девушки казались больше. Голубые глаза… Она была молода, но уже не ребенок; судя по всему, ей около двадцати лет. Ее волосы… густые, непослушные светло-русые локоны были подобраны широкой лентой в тон ее традиционному наряду.

— Пропустите меня! — На лице девушки не было ни страха, ни узнавания — только неприкрытая ярость. Что-то взбесило ее до крайности.

Джек испугался, увидев, что в руке у нее сверкнул нож.

Он поднял руки, словно защищаясь, хотел заверить ее, что ничего ей не сделает. Но потом с губ сорвалось только одно слово:

— Глория?

Девушка вздрогнула. Похоже, она постепенно успокаивалась и теперь внимательнее смотрела на своего собеседника.

Джек ждал признаков узнавания в ее глазах. Сочувствия, испуга, неприятия. Но на лице Глории читались лишь изнурение и усталость.

— Джек, — только и сказала она.

Джек пристальнее вгляделся в ее лицо. Она повзрослела — и, конечно же, он это осознавал. Прошло десять лет с тех пор, как маленькая девочка с залитым слезами лицом взяла с него невозможное обещание: «Если все станет совсем плохо… ты заберешь меня?»

— Я должен забрать тебя домой, — негромко произнес он.

— Ты опоздал. — Она помнила.

— Ты справилась без меня. И ты… ты…

Она стояла перед ним и все еще смотрела на него.

Он не знал, как облечь в слова свои ощущения. В Глории по-прежнему не было ничего воздушного, но лицо ее приобрело более четкие контуры. Проявились высокие скулы, придававшие Куре-маро-тини ее невообразимую красоту, но остались и плоские черты лица, и широкий нос ее предков со стороны маори. Глория загорела после долгого лета в лагере, и ее смуглая кожа составляла восхитительный контраст с ее светлыми глазами. Угловатый подбородок придавал ее чертам решимость, которой не было в лицах большинства коренных жителей острова. Буйные волосы выбились из-под ленты. Это тоже однозначно было наследием пакеха; таких волос Джек никогда не видел у маори. В облике Глории обе расы не соединились в восхитительную красавицу, как в облике Куры, а, скорее, боролись за превосходство. В глазах Глории было очень странное выражение. Старое как мир — и, несмотря на это, воинственное, юное и боевое.

— Так ты пойдешь со мной? — спросил он после паузы.

Глория кивнула.

— Я как раз туда и собиралась.

— В таком наряде? — Джек кивком указал на ее коротенькую маорийскую юбочку. — То есть, я хотел сказать… не пойми меня превратно, ты выглядишь чудесно, но…

— Я переоденусь дома.

И Глория решительно тронулась в путь.

— А ты не хочешь поехать верхом со мной? — спросил Джек и тут же осознал неловкость собственных слов. Глория уже не ребенок, которого можно было посадить на круп коня за спиной. И уж точно не с голыми ногами и не в таком наряде.

Однако он оказался не готов к безумному, почти паническому взгляду, которым Глория ответила на его предложение. Она как будто хотела что-то сказать, но потом закусила губу…

Наконец опомнилась.

— Это… это было бы неприлично.

Джек подавил горький смешок. Прежняя Глория никогда не спрашивала, что прилично для девушки. А эта новая, другая Глория… Слово «прилично» звучало так, будто бы она с трудом подбирала правильное слово на чужом языке.

— Тогда поезжай одна, — предложил он. — По-дамски. Ты ведь еще помнишь, как это делается, верно?

Глория насмешливо посмотрела на него.

— Кто не может больше ездить верхом, тот умер, — только и сказала она.

Джек улыбнулся и передал ей поводья Анвила.

— Вот только я не уверен, что смогу помочь. — Джек подошел к Анвилу. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он помогал сесть в седло даме по правилам этикета.

Поначалу Глория, кажется, хотела отстраниться; но потом либо воспитание взяло свое, либо она осознала, что ее юбочка обнажит ноги полностью, если она сейчас задерет ногу и поставит ее в стремя, а потом будет производить все те сложные движения, которые требуются для того, чтобы сесть в седло без помощи кавалера.

Поэтому она положила руки на луку седла, осторожно, почти жеманно подняла правое колено и позволила Джеку одним махом посадить ее в седло.

В последний раз он вот так подсаживал в седло Шарлотту. Она была легкой, как перышко. Но ее действительно приходилось поднимать; сама она ничего не делала для того, чтобы сесть в седло. Глория же оттолкнулась правой ногой и облегчила ему задачу. Она почти грациозно села в седло, а потом постаралась устроиться поудобнее. В дамском седле один или два валика удерживали левую и правую ногу в нужной позиции. Здесь же Глории пришлось самой держать равновесие, но это удалось ей без труда. Она сидела верхом на лошади ровно и уверенно.

— Как принцесса маори, — улыбнулся Джек.

Глория бросила на него гневный взгляд.

— Принцессы маори путешествуют пешком.

Джек ничего не ответил. Он дождался, пока Глория возьмет поводья, а затем пошел рядом с ней. Идти было далеко, но Джек не сказал бы, что он устал. Наоборот, впервые за долгое время он чувствовал себя прекрасно.

— У тебя есть лошадь в Киворд-Стейшн, — сказал он после паузы. — Ты будешь ездить на ней?

— Конечно, — ответила Глория.

Судя по всему, она не собиралась продолжать бывать у нгаи таху. Джек задумался, не стоит ли спросить о Вирему, но решил не затрагивать эту тему. За его спиной в кустах что-то зашелестело. Джек испугался, обернулся, готовый встретить нападающего, — и заметил, что Глория отреагировала точно так же. Оба смущенно рассмеялись, когда из кустов вывалилась Нимуэ. Наверное, она не сразу заметила, что хозяйка ушла, а затем бросилась за ней в погоню. Она весело приветствовала Джека, несколько сдержаннее — Тьюзди.

Джек и Глория, пытаясь скрыть смущение, переключили внимание на собаку. Раньше ни он, ни она не всполошились бы, если бы в кустах что-то зашуршало. В Новой Зеландии практически не было ничего опасного. Здесь не было крупных хищных животных, а с маори они жили в мире. Однако, несмотря на это, они успокоились только тогда, когда достигли пастбищ вокруг Киворд-Стейшн. Равнина просматривалась хорошо.

— Мы опоздаем на ужин, — наконец произнесла Глория. — Бабушка Гвин будет ругаться. — Она говорила, как маленькая.