Девушка потянулась и сладко зевнула.

— Ты устала, милая, иди отдыхай.

На следующий день, встретившись с Николаем, девушка не удержалась и спросила его о докторе:

— Мама говорит, что вы родственники, а я этого не знала.

Николай замялся и перевел разговор на другую тему. Но женское любопытство не имеет преград — Катя вновь задала вопрос:

— Так кем же тебе приходится доктор?

— Видишь ли, милая, твоя мама не совсем права… вернее, она неправильно поняла. Тут совсем другое. Это длинная история, и как-нибудь я расскажу тебе ее.

Не так-то просто утаить от женщины то, что она желает узнать. Не прошло и нескольких минут, как Николай, взяв слово с девушки молчать об услышанном и не рассказывать никому, в особенности же Галине Александровне, чтобы не ставить доктора в неудобное положение перед ней, начал долгое повествование.

Заинтригованная, Катя с интересом слушала, а молодой человек меж тем добросовестно выкладывал подруге все, что знал об отношениях между сестрой и Алексеем.

Закончив рассказ, он замолчал, размышляя, не напрасно ли был он столь откровенен, ведь выдал он не свою тайну.

А девушка, вздохнув, проговорила:

— Жаль Алексея Петровича…

— Почему же? — вскинулся Николай.

— Этот человек заслуживает счастья, а ему никак не везет в любви. Женился неудачно, и вот сейчас…

— Ты хорошо знаешь его жену?

— Конечно, мы давно знакомы.

— И как она, кикимора?

— Нет, нет, совсем не это. Просто бывают ситуации, когда два хороших человека абсолютно не подходят друг другу, как говорят, не сошлись характерами, а они это поняли слишком поздно. Они долго мучились вместе и расстались.

— Он сейчас живет один?

— Да.

— Интересно, я этого не знал, хотя Наталье, мне кажется, это безразлично.

— Вот как? Она, что же, абсолютно равнодушна к Алексею Петровичу?

Юноша пожал плечами.

— Он такой интересный, симпатичный человек… Наверное, она влюблена в другого? Скажи, она с кем-то дружит?

— Да… кажется, да, — неуверенно протянул молодой человек.

— И ты ни разу не попытался поговорить с ней?

— Зачем?

— Ну как же… Ведь он ее так любит. В жизни это очень важно — чтобы тебя любили, а ответное чувство может прийти… позже… Тем более что, как я поняла, ты ему многим обязан. Ведь ты мог бы повлиять на сестру…

— Знаешь, об этом-то у нас с Алексеем Петровичем был разговор.

— Ты о чем? — не поняла Катя.

— Ну… он предупредил, что его отношение к Наташе никак не отразится на мне.

— Вот видишь, это еще больше подчеркивает его благородство.

Николаю уже не нравился этот разговор. Получив все, о чем мечтал, он скоро начал думать, что добился всех благ своими руками, и напоминание о бескорыстной помощи доктора почему-то было ему неприятно.

— Катя, а откуда ты так хорошо знаешь Алексея Петровича?

— Это старая история… Он тогда работал в другом санатории, где и вылечил мою маму от заболевания кожи, которым она страдала с детства. До этого где только она ни лечилась — в научно-исследовательских институтах, лучших южных курортах — и все напрасно. Как-то ее подруга посоветовала обратиться к Алексею Петровичу, и вот результат — за два курса лечения ее кожа совершенно очистилась от высыпаний. Мама долго не верила, что заболевание ушло навсегда, а сейчас уже не боится загорать на пляже и не вспоминает о прежних мучениях.

— Что он хороший врач, сомневаться не приходится.

— Не только хороший доктор, он и человек прекрасный! — горячо воскликнула Катя.

— Ну ладно, ладно, хватит о нем, что-то уж очень пылко ты его хвалишь — может быть, сама к нему неравнодушна?!

— Да это было бы счастье — полюбить такого человека!

— Ну и люби его, чего ж со мной сидишь, — рявкнул Николай и соскочил со скамьи.

Девушка, успев схватить его за руку, нежно произнесла:

— Дурачок! — кокетливо улыбнулась она. — Ты что же, ревнуешь? Ведь я тебя люблю и не жалею об этом.

— Хорошо, — примирительно сказал юноша, — только давай сменим тему разговора. А он — пусть уж сам разбирается со своими женщинами, тем более что он такой… неотразимый.

Больше разговора об Алексее никто из них не начинал. Прощаясь, они долго стояли, обнявшись, в подъезде, и шептали друг другу слова о вечной любви.

Возвращаясь в общежитие колледжа, Николай подумал о человеке, которому многим был обязан: «Может быть, действительно, поговорить с сестрой?… Он деловит, умен, чем не пара Наталье? Привыкла кружить ребятам голову, но ведь это до поры до времени…»

Но эта решимость совершить какой бы то ни было значащий поступок к утру рассеялась как дым. Не то чтобы Николай был непоследователен или забывчив, — скорее всего, нет. Просто ему было хорошо, он наслаждался своим счастьем, и ему не хотелось ради чьих-то проблем нарушать собственное благополучие. Он не захотел вникать в чьи-то странные отношения, даже если это и касалось его сестры — зачем? — ведь она казалась спокойной и вполне счастливой. Больше к Алексею он не заходил и не звонил.

Листы календаря, шелестя, сменяли друг друга неотвратимо, а Алексею казалось, что время стоит на месте, лишь издевательски подмигивая ему черными глазницами бесконечных одиноких ночей. Он понимал, что, по закону общего развития, в будущем что-то должно случиться, но уж очень долго тянулось это ожидание. И все-таки он был готов к этой таинственной встрече. Даже его сердечный друг Сергей смирился с тем, что Алексей полностью ушел в себя и постоянно пребывал в своем придуманном фантастическом мире, отказываясь от земных благ и радостей.

В середине мая произошло неприятное событие, которое несколько нарушило уже привычно выработанный ритм жизни Алексея: дом — работа, работа — дом, — вышел из строя двигатель «Волги». Доктор поставил машину на капитальный ремонт. Он не хотел менять надежно служившего ему спутника, и поэтому, оставшись без «колес», решил героически пережить это время в одиночестве, тем более что получил заверение, что машина будет исправлена в кратчайший срок. Закончив работу, он отправился домой пешком, подумав о том, что давно не позволял себе такого удовольствия.

Свежий прозрачный воздух, наполненный пьянящим ароматом сирени, пробудил в душе неземное блаженство. Подобное ощущение он испытывал и раньше, в юности, летая в облаках, но часто, оступившись, падал, испытывая моральную и физическую боль.

Постепенно жизнь научила его избегать подножек, и теперь, встречая удары судьбы, он умел удержаться на ногах. То, что мы ожидаем, часто случается внезапно…

Навстречу Алексею по тенистой зеленой аллее шли, обнявшись, двое. Еще издали силуэт девушки показался ему знакомым. А уже через несколько мгновений доктор понял, что это Наташа.

Молодые люди весело о чем-то разговаривали. Алексей перевел взгляд на парня — он был высок, плечист, но это был не Андрей. Расстояние между ними быстро сокращалось, и тут беспечный взгляд Наташи остановился на докторе. Он заметил, как она вздрогнула, вся сжалась и неловко попыталась высвободиться из объятий своего кавалера. Ей не сразу это удалось. Наконец, сняв его руку, она смущенно посмотрела на Алексея и тихо поздоровалась. Молодой же человек не удостоил его даже взглядом.

Наташа и ее спутник направлялись в кинотеатр, где шел нашумевший фильм о любви. Наверное, он был интересным, но девушка рассеянно смотрела на экран, почему-то не в силах заставить себя уловить не очень уж затейливую нить этой красивой голливудской картины. Ее рука лежала в ладони Виктора, но девушка не получала от этого удовольствия, наоборот, что-то было не так. Она вспомнила, как давно сидела в этом же кинотеатре рядом с Алексеем — как просто и легко ей тогда было, но время прошло, и сейчас с ней другой человек. А доктор… Какое он имеет право так смотреть на нее — осуждающе и с такой болью?!

Алексей же не находил себе места. Он хотел и не мог заставить себя забыть эту ставшую навязчивой идею и прекрасно понимал, что всех его душевных сил не хватит, чтобы выбросить из головы эту приворожившую его девушку. С его дороги исчез Андрей, но появился другой. «Надолго ли? Наташа, когда же ты поймешь?! Сколько нужно еще ждать?»