Как только дверь захлопнулась за сестрой Евдоксией, в обращении между настоятельницей и ее царственной гостьей произошла поразительная перемена.

До сих пор ни та, ни другая ничем не подавали повода думать, что когда-либо раньше они были знакомы между собой, но теперь сразу сделалось ясно, что они — давнишние приятельницы. С минуту они нежно смотрели друг на друга, потом обнялись и поцеловались, как сестры.

Когда миновали первые выражения радости при встрече, леди Изабелла попросила принцессу сесть на почетное кресло, а сама поместилась против нее.

— Я уже не думала, что когда-нибудь увижу вновь вашу милость, — сказала она. — И хотя протекло уже столько лет с тех пор, как мы виделись, моя любовь к вам нисколько не уменьшилась: не проходило дня, чтобы я не думала о вас. Вы же ни разу не вспомнили обо мне и не навестили меня! — добавила она с легким укором.

— Вы знаете сами, моя милейшая Изабелла, почему я не могла посетить вас, — отвечала принцесса. — Поэтому мне незачем извиняться перед вами. Я думала, что вы довольны своим уделом. Я не ожидала найти вас так сильно изменившейся.

— Я довольна и счастлива… насколько для меня возможно счастье в этом мире, — с горечью заметила настоятельница, так как, видимо, какие-то тяжелые воспоминания вдруг нахлынули на нее. — Вы тоже испытали большое горе, но понесенная вами утрата нисколько не отразилась на вашей красоте.

— Я сама дивлюсь этому, ведь я сильно и глубоко страдала, — сказала принцесса. — Но я должна была превозмогать свою скорбь. Когда я потеряла самого благородного, самого бравого молодца и лучшего супруга, какого когда-либо имела женщина, я последовала бы вашему примеру, удалилась бы в монастырь, но меня удерживала мысль о принце, моем сыне. Я пообещала его царственному отцу, заранее предвидевшему опасность, грозящую ему на троне со стороны его честолюбивых дядей, что буду непрестанно смотреть за ним, и я сдержала слово. Только неусыпной заботливостью я сберегла молодого короля от их происков. Вы, быть может, думаете, что я пользуюсь неограниченной властью? О, нет, на деле власть моя очень незначительна. Ричард окружен любимцами да льстецами, он не всегда слушается моих советов.

— Не отчаивайтесь, всемилостивейшая государыня, — серьезно и твердо сказала настоятельница. — Продолжайте ваши старания направлять юного короля на верный путь и сделать его достойным знаменитого отца. Хотелось бы мне, чтобы вы употребили ваше влияние для облегчения бедствий народа, который сильно страдает от притеснений, ведь, если его жалобы будут оставаться неудовлетворенными, то я сильно опасаюсь, как бы дело не дошло до открытого мятежа. Я не хочу пугать вашу милость, но я не должна скрывать от вас, что среди крестьян здесь, в этой части Кента, и, насколько мне известно, также в Эссексе царят сильное недовольство и ропот.

— Недовольство господствует всюду, — сказала принцесса. — И, к сожалению, для него имеется достаточно поводов. Но ведь восстание послужило бы только в пользу замыслов герцога Ланкастера, так как оно может окончиться низвержением короля, а тогда герцог завладеет короной. Вот почему не только ничего не делается для успокоения народа, но его еще больше раздражают.

— Неужели же король остается равнодушным к такой опасности? — спросила настоятельница.

— Он непоколебимо уверен в преданности своих дядей и не доверяет мне, когда я предостерегаю его против их замыслов. Он находит, что моя тревога ни на чем не основана.

— Значит, вы утратили свое влияние над ним?

— Не совсем, но я должна признаться, что оно стало гораздо слабее прежнего. Я уже говорила вам, что король окружен льстецами, которые втайне враждебны мне.

— Противодействуя их планам, вы не замедлите возвратить влияние над вашим сыном. Но первым делом вы должны спасти его от надвигающейся грозы. Поверьте мне, она может быть предотвращена только значительными уступками народу.

— Если бы я предложила такую меру, как вы советуете, то вооружила бы против себя всю знать. К тому же я уверена, что Государственный совет отвергнет ее.

— Не отвергнет, если король будет настаивать. Во всяком случае, необходимо немедленно сделать что-нибудь, чтобы предотвратить нынешнее движение, иначе неизбежно последует великое бедствие; самый престол может пошатнуться.

Эти слова, сказанные с внушительной торжественностью, не могли не произвести сильного впечатления на слушательницу.

— Примите к сведению мое предостережение, принцесса, — продолжала леди Изабелла с возрастающей настойчивостью. — Не давайте королю колебаться, иначе он будет вынужден на гораздо большие уступки.

— О! — воскликнула принцесса. — Вероятно, вы слышали больше того, что пожелали рассказать мне.

— Я слышала больше того, что осмеливаюсь повторить, — отвечала настоятельница. — И если б я не увидела сегодня вашу милость, я написала бы вам.

— Можете ли вы дать мне какие-нибудь доказательства того гибельного движения, которого вы опасаетесь, чтобы я могла изложить их перед королем? — спросила принцесса.

— Это невозможно! Но, быть может, мне удастся собрать более подробные указания к вашему возвращению из Кентербери. Но не кажется ли вам, что коль скоро опасность так близка, то вам следовало бы прервать ваше путешествие?

— Нет, я не могу этого сделать, — возразила принцесса. — Я должна выполнить данный обет.

— В таком случае, не затягивайте поездки долее, чем необходимо. Быть может, ваша милость думаете, что я преувеличиваю опасность и тревожусь без достаточного повода? Нет, у меня есть полное основание для опасений. Здесь, в деревне, есть кузнец, дочь которого, Эдита, ежедневно приходит в монастырь для занятий с сестрой Евдоксией. От этой молодой девушки я узнала так много, что сочла долгом навести дальнейшие справки; наконец, я вполне убедилась, что в недалеком будущем грозит восстание крестьян. Зловредное учение этого вероотступника, Виклифа, проповедующего равенство и раздел имуществ, проникло в народ с помощью одного францисканца, некоего Джона Бола. И вот семена мятежа, рассеянные полными горстями, приносят теперь обильную жатву. Виклиф заслуживает смерти. Ни у короля, ни у нашей святой церкви нет злейшего врага. Он посягает на них обоих.

— Но Виклиф находится под защитой герцога Ланкастера, а потому он огражден от всякой кары, — заметила принцесса. — Кстати, если случайно дочь кузнеца, о которой вы сейчас говорили, находится теперь в обители, то я охотно задала бы ей несколько вопросов.

— Сейчас узнаю, — отвечала настоятельница.

С этими словами она позвонила в серебряный колокольчик, стоявший на столе. На звонок немедленно явилась сестра Евдоксия. Спрошенная настоятельницей, она сообщила, что Эдита только что пришла и отправилась в помещение для послушниц.

— Приведите ее сюда, — сказала настоятельница. — Принцесса желает говорить с ней.

Видимо, обрадованная таким приказанием, сестра Евдоксия поспешила исполнить его.

— Я очень рада, что ваша милость увидите эту молодую девушку, — продолжала настоятельница. — Я принимаю в ней большое участие. Она очень добра и мила; и я надеюсь, что скоро она сделается послушницей. Но она еще слишком молода, чтобы принять пострижение.

— Сколько ей лет? — спросила принцесса.

— Едва исполнилось пятнадцать.

— Значит, она родилась около того времени, когда вы удалились в эту обитель, — заметила принцесса.

Это замечание, сделанное вскользь, без всякого умысла, заставило леди Изабеллу смертельно побледнеть, и принцесса уже раскаялась в своей неосторожности.

Вслед затем Эдита была введена в приемную сестрой Евдоксией, которая немедленно удалилась. Молодая девушка сделала глубокий поклон перед принцессой, потом, наклонившись, поцеловала руку леди-настоятельницы.

Пораженная ее замечательной красотой и прекрасными манерами, принцесса смотрела на нее с удивлением и даже не без некоторого любопытства.