— Проходите, милорд! — воскликнул Ричард, заметив, что тот намерен остановиться.

К удивлению и досаде короля, сэр Джон приблизился к ним и, едва сдерживая волнение, сказал:

— Вашему величеству, быть может, еще неизвестно, что у меня более ранние права на эту девушку?

— Ранние права! — воскликнул Ричард, глядя на Эдиту.

— Это неправда! — с негодованием крикнула Эдита. — Он мне ненавистен; и я прошу ваше величество избавить меня от его дальнейших преследований.

— Успокойтесь, прелестная девица! — сказал король. — Он не посмеет более беспокоить вас.

Сэр Джон, который вообще относился к своему царственному брату без особенного почтения, ответил полупрезрительно:

— Я не намерен отказываться от нее даже для вашего величества.

— Не слишком злоупотребляйте моею добротой! — крикнул Ричард.

С этими словами он сделал ему знак уйти из комнаты. Сэр Джон Голланд не повиновался.

— Повторяю, она моя! — сказал он. — Если я уйду, она должна последовать за мной.

— Не позволяйте ему подходить ко мне, государь! — умоляла Эдита, ища защиты у короля.

— Прочь, если тебе дорога жизнь! — воскликнул Ричард, выхватывая меч при приближении брата.

— Клянусь св. Павлом, она будет моею, хотя бы мне пришлось взять ее силой! — воскликнул сэр Джон Голланд, также обнажая меч.

Опасаясь страшной беды, если эта чудовищная ссора между братьями разгорится, Эдита стала между ними.

С минуту они вызывающе смотрели друг на друга, но ни тот, ни другой не подымали оружия, как вдруг в комнату вошли сэр Симон Бурлей и сэр Евстахий де Валлетор. Пораженные представившейся их глазам картиной, они оба ринулись вперед, схватили сэра Джона и мгновенно обезоружили его.

— В уме ли вы, милорд, если осмелились поднять руку на короля?! — воскликнул сэр Евстахий. — Разве вы не знаете, что за такой необдуманный поступок вам угрожает смерть?

Сэр Джон ничего не ответил. Сэр Симон подбежал к двери и, вызвав стражу, велел арестовать Голланда. Приказание было исполнено.

— Отведите его в башню Вошан, — добавил сэр Симон. — И пусть он будет заключен в тюрьму!

— Неужели вы допустите это, государь?! — воскликнул сэр Джон.

Опасаясь, что король смягчится, сэр Евстахий поспешил вмешаться.

— Государь! — сказал он. — Проступок слишком важен, чтобы ему пройти безнаказанно.

Под влиянием этого совета Ричард отвернулся, его брат был уведен.

Тем временем сэр Евстахий подошел к Эдите и сказал ей:

— Мне хотелось бы услышать от вас объяснение этой сцены.

— Я была несчастной причиной ее, — ответила Эдита. — Ссора вышла из-за меня.

— Именно этого я и опасался, — вполголоса сказал рыцарь. — Избежав одной опасности, вы попали в другую… Вы любите короля?

— Увы, да! — ответила она.

— Только одна особа может защитить вас, а именно принцесса, — сказал сэр Евстахий. — Немедленно отправляйтесь к ней и расскажите обо всем.

— Я так и сделаю, — твердо сказала Эдита.

Она вышла из комнаты, не замеченная королем, который разговаривал с сэром Симоном в углублении окна.

Едва Эдита удалилась, как лейтенант Тауэра вошел в комнату из коридора. Его взволнованный вид ясно говорил, что он принес важные известия.

— Ваше величество! — сказал он королю с низким поклоном. — Сэр Джон Ньютоун, бывший комендант рочестерского замка, сию минуту прибыл в Тауэр, в качестве уполномоченного от предводителя мятежников, Уота Тайлера, он просит аудиенции у вашего величества. Соблаговолите ли вы принять его?

— О, конечно, мой добрый лейтенант! — ответил король. — Мне очень любопытно узнать, что поручил передать мне дерзкий холоп. Насколько я могу догадаться, сэр Ньютоун был в плену у мятежников с того времени, как они овладели рочестерским замком. Как они обращались с ним?

— Он не жалуется на плохое обращение, государь, — отвечал лейтенант. — Но он говорит, что дал слово главарю мятежников доставить ответ вашего величества.

— Он получит ответ, но только ответ этот должен быть хорошо взвешен, — возразил король. — Созовите немедленно Совет в большую залу Белого Тауэра да пригласите его милость архиепископа кентерберийского, лорда-казначея и других лордов. Когда они соберутся, мы выслушаем поручение сэра Джона Ньютоуна. Дело важное, и оно требует основательного обсуждения.

— Мне приятно слышать от вашего величества такой ответ, — одобрительно заметил сэр Симон. — Положитесь на совет людей, преданных вам безгранично, и вам нечего будет опасаться.

Лейтенанту оставалось удалиться и привести в исполнение распоряжение короля.

— Следовало бы сообщить принцессе об этом посольстве, — сказал сэр Симон. — Ее благоразумный совет всегда очень ценен, государь, разрешите ли пригласить ее высочество?

— Нет, я сам отправлюсь к ней, — сказал Ричард. — Пойдемте со мной, прошу вас.

И в сопровождении обоих начальников он направился в покои своей матери.

Аудиенция, обещанная королем сэру Джону Ньютоуну, назначена была в той несравненной по красоте зале в верхнем этаже Белого Тауэра, где со времен Вильгельма Рыжего[19] постоянно собирался королевский Совет.

По обеим сторонам огромной залы, от столба до столба, были протянуты дорогие ткани, которые если и сокращали ее размеры, зато резче выделяли великолепие. В галереях толпились ратники; у главного входа в комнату Совета стояли алебардщики; множество приставов, пажей и различных придворных челядинцев собралось в зале.

Под высоким королевским наметом в креслах, поставленных на возвышении, восседали король и его мать, принцесса. По правую руку от короля поместились архиепископ Кентерберийский, лорд иоаннитов, барон де Вертэн и барон де Гоммеджин. По левую руку от принцессы сидели сэр Симон Бурлей, сэр Евстахий де Валлетор и сэр Генри де Созель.

Все собрание казалось чрезвычайно озабоченным, и никогда еще Ричард не имел такого важного вида. Никто из его легкомысленных товарищей, имевших обыкновение подымать все на смех, не присутствовал на Совете, а сэр Джон Голланд, как уже известно, был заключен в башню Вошан.

Как только король и члены Совета заняли свои места, лейтенант Тауэра торжественно ввел сэра Джона Ньютоуна. Сделав глубокий поклон королю, который встретил его чрезвычайно милостиво, сэр Джон заговорил явно взволнованным голосом:

— Мой всемилостивейший монарх! Я удостоился рыцарского звания от вашего родителя, грозного принца, этого цвета английского рыцарства. Всегда верный и преданный вашему знаменитому деду, Эдуарду III, я служил также верой и правдой вашему величеству. А посему судите сами, с каким чувством я вынужден был явиться с поручением к вашему величеству от презренных хамов, поднявшихся против вас. Я заслуживаю быть с презрением изгнанным прочь от глаз вашего величества. И если вы, не выслушав, отошлете меня назад, на лютую смерть от рук этих мятежников и изменников, то я не вправе буду роптать. Возвратиться же я должен во всяком случае: я дал мое честное, никогда еще не нарушенное слово главарю мятежников; моя жена и дети оставлены им в качестве заложников.

— Подымитесь, сэр Джон! — воскликнул Ричард, сильно растроганный его преданностью. — Передайте без страха ваше поручение. Как бы ни было глубоко наше негодование на этих дерзких мятежников, вас мы заранее считаем оправданным.

— Государь! — сказал сэр Джон, значительно успокоенный этим уверением. — Я снова должен просить прощения вашего величества за слова, которые могут показаться непочтительными. Но у меня нет выбора. Уот Тайлер, предводитель мятежных крестьян, прислал меня в качестве своего посла требовать, чтобы ваше величество пожаловали в Эльтгемский дворец (увы, он теперь в руках этих размятежников!) для переговоров с ним о различных предметах.

— Отправиться к нему! — гневно воскликнул Ричард, среди ропота негодования, пробежавшего по всему Совету. — Неужели дерзкий раб ожидает согласия с нашей стороны?