В 1381 году, в пятый год царствования Ричарда II, в живописной деревне Дартфорд, что в Кенте, жил кузнец по имени Уот Тайлер. То был человек немного выше среднего роста, очень сильный и коренастый, с широким мужественным лицом, отличавшимся суровым выражением. Его впалые глаза таили в себе скрытый, легко вспыхивавший огонек. Коротко подстриженные темные кудри оставляли открытым огромный лоб; густая, окладистая борода свободно росла, спускаясь на грудь.

Обычную одежду кузнеца, вполне обрисовывавшую его мощную фигуру, составляли: блуза из грубой коричневой саржи, спускавшаяся ниже пояса, длинные простые штаны да сандалии, подвязанные ремнями.

Выходя из дому, он надевал на голову капюшон, который закрывал его шею и плечи и оставлял открытым только лицо. Он носил у пояса сумку и кинжал, последний — его собственного производства.

На силача кузнеца, положительно, можно было залюбоваться, когда он в своем кожаном переднике, с обнаженными по плечи мускулистыми руками ковал на наковальне раскаленное железо, подымая целые столбы искр. Окруженный помощниками, большинство которых походили на него по крепкому телосложению, он казался Вулканом среди циклопов[1].

Уот Тайлер, которому было под сорок, достиг полного расцвета своих богатырских сил. Он был женат и имел единственного ребенка — дочь, которую любил как зеницу ока. Вообще суровый со всеми, он только с ней одной был ласков.

Он не всегда был кузнецом. В дни своей юности он был стрелком и натягивал тетиву лука, как истый шервудский лесник. В качестве вассала сэра Евстахия де Валлетора он находился в свите этого вельможного рыцаря и сопровождал его в его походах во Францию и Бретань. В некоторых ожесточенных битвах с врагом он привлек к себе внимание Черного Принца и Герцога Ланкастера. Тяжело раненный во время осады Ренна, он был оставлен на поле сражения в числе убитых. Но он оправился, и случай помог ему возвратиться в Англию вместе с сэром Евстахием.

В ту пору все крестьяне были крепостными. Они не смели покинуть маленькие участки земли, данные им в обработку, и не могли уклоняться от службы своим владельцам. Помещики имели право требовать от них, чтобы они следовали за ними на войну. Они могли даже продавать их вместе с их жилищами, домашним скотом, хозяйственными принадлежностями и семьями. Короче говоря, вилланы были в таком же тяжелом крепостничестве, как и после Завоевания[2]; владельцы редко отпускали на волю своих крепостных, и не иначе как за очень крупный денежный выкуп.

Отправляясь на войну, Уот Тайлер был еще крепостным, но по возвращении в Англию в награду за его усердную службу он был отпущен владельцем на волю. Тогда он поселился в своей родной деревне, Дартфорде, где завел кузницу. Недостатка в работе не было, Уот был мастером своего дела; говаривали даже, что он может выковать крепкие латы или шишак лучше всякого оружейника в Кенте.

Хотя у Тайлера было мало оснований жаловаться на свою судьбу, он все-таки был недоволен. С годами он становился все угрюмее, казалось, его снедала какая-то тайная забота. Если бы можно было заглянуть в его сердце, мы увидели бы, что оно переполнено пылкими и мятежными стремлениями, непримиримой ненавистью к богатым и знатным, жгучим желанием отомстить притеснителям народа и непреклонной решимостью разделить все имущества между низшими классами народа, если только удастся великое возмущение, которое, как он был уверен, должно было скоро вспыхнуть.

С самого вступления на престол Ричарда II, в 1377 году, уже явно сказывались признаки народного волнения, но вельможи, уверенные в своей власти, не обращали на него внимания. И вот давно уже надвигавшаяся буря грозила теперь разразиться с ужасающей яростью.

Молодой монарх, которому шел тогда семнадцатый год, правил под руководством своих дядей — герцога Ланкастера и эрлов[3] Кэмбриджа и Бэкингема, которым впоследствии присвоены были титулы герцогов Кэмбриджа и Глостера. Их поборы и жестокость в конце концов вывели народ из терпения.

Кроме того, у Ричарда были еще несколько алчных любимцев. Во главе их стояли два его сводных брата, граф Кент и сэр Джон Голланд, а также графы Солсбери, Уорвик, Саффолк и сэр Ричард Скроп, дворцовый управитель. Все они истощали королевскую казну, которая постоянно нуждалась в пополнении.

В довершение всего вследствие постоянных и бесплодных войн с Францией траты вельмож и рыцарей, соперничавших между собой численностью и блеском своих свит, были чрезвычайно велики, они могли покрываться только вечно возобновляемыми поборами с крепостных.

Несчастные крестьяне решили наконец сбросить с себя удручавшее их иго. В различных частях Кента и Эссекса происходили тайные сходки; и образовался сильный Союз с целью принудить знать, рыцарей и джентльменов отказаться от их привилегий, которыми они так бесстыдно злоупотребляли.

Пущены были в ход тайные способы, посредством которых союзники могли сноситься между собой, не подвергаясь опасности.

Главным зачинщиком этого обширного и опасного заговора был Уот Тайлер, задумавший встать во главе восстания; по своему смелому, решительному нраву он действительно казался вполне подходящим для этого поста.

Из участников мятежного замысла Уота наиболее полезным оказался один францисканский монах, по имени Джон Бол, ярый последователь великого религиозного преобразователя, Джона Виклифа, учение которого пользовалось в то время необычайным сочувствием народа.

В своей серой рясе, опоясанный простой веревкой, босоногий Бол переходил из деревни в деревню по всему Кенту, всюду проповедуя равенство, необходимость всеобщего дележа имуществ и упразднения церковной иерархии.

— Дорогие друзья мои! — говорил он крестьянам, собиравшимся послушать его. — В Англии ничто не изменится к лучшему и не может измениться, пока все не станет общим достоянием, пока не исчезнут вассалы и лорды, пока не сгладятся всякие различия так, чтобы мы были такими же господами, как лорды. Как жестоко обращаются они с нами! И по какому праву они держат нас в крепостничестве? Разве не происходим все мы от одних и тех же прародителей — от Адама и Евы? Чем, какими доводами могут они доказать, что больше нас имеют право быть господами? Они ходят в бархате, в дорогих тканях, опушенных горностаем и другими мехами, а мы должны носить самые бедные одежды. Они пьют вина, едят сласти и булки, а мы должны питаться ржаным хлебом и пить одну воду. Нас называют рабами; и если только мы не выполним назначенной нам работы, нас бьют. Пойдемте же к королю, он ведь еще молод! Объясним ему наше рабство, скажем, что не можем долее терпеть. Потребуем перемены, иначе сами найдем средство помочь себе.

Такая пылкая проповедь, обращенная к людям невежественным, полоумным от жестокого и несправедливого обращения, конечно, не могла не произвести желанного действия. Всякий, кто слышал речи мятежного монаха, воодушевлялся решимостью стряхнуть с себя цепи рабства и добиться свободы.

Не довольствуясь изустным воззванием к крестьянам, Джон Бол тайно пересылал старшинам каждой деревни письмо, составленное в таких стихах: