— Речь идет о новой программе? — с показным равнодушием поинтересовался Элладин.

— Дорогой Аркадий, может быть, тебе покажется странным, но, как человек творческий, я постоянно думаю о новых программах — и днем, и ночью, — отшутился Матусевич. — Однако я уже достаточно взрослый человек, чтобы не обременять коллег и начальство смутными порывами, неоформившимися желаниями. Дай моим мыслям отстояться…

— Ну, лады, — отступил Элладин, — до завтра…

Лев Михайлович и в самом деле хотел привести свои мысли в порядок. К тому же не только в его голове, но и в душе царил полный кавардак. И виноваты в этом были проклятые мальчишки. Именно они лишили знаменитого шоумена покоя, поставили под угрозу его благополучие.

Матусевич привык быть первым номером на телевидении, привык к сумасшедшей популярности, к большим деньгам, буквально валившимся на него. И не только на основной работе. За съемку в каком-то двадцатисекундном рекламном ролике, за то, чтобы на экране мелькнули его лицо и улыбка, прозвучал известный всей стране голос, он порой получал больше, чем другой человек за всю свою жизнь, работая с утра до вечера.

Но главное, Лев Михайлович абсолютно точно знал, что никто не свалит его с вершины олимпа, и это делало его существование чрезвычайно комфортным. Он просто не видел вокруг себя реальной опасности. Какие бы игровые передачи ни появлялись на других телевизионных каналах, его «Колесо фортуны» все равно оставалось лучшим. Конкуренты тоже могли крутить различные колеса, барабаны и цилиндры, бросать шары и кубики, но это было бесполезно. Потому что у них не было главного, а именно: такого ведущего программы.

Ни один человек не мог так подстраиваться под пошловатые запросы толпы, источать столько шуток, каламбуров, так забавно пучить свои рыбьи глаза, так самоуничижаться, одновременно презирая присутствующих в студии и сидящих у экранов людей, как это делал Матусевич. Он был мастером, виртуозом в своей профессии.

Однако соперничество с ним казалось бесполезным лишь до тех пор, пока все игровые программы были примерно однотипны, когда их действие происходило в студии. И ситуация кардинально менялась, как только рамки игры раздвигались на всю страну и абсолютно все зрители получали возможность участвовать в конкурсах и даже выигрывать солидные призы.

Подобная передача получила бы солидную фору. Состязаться с ней невозможно в принципе, сколько бы шуток ты ни источал в минуту. Она наверняка стала бы лучшей в стране, да и в мире, ведь ее можно было бы проводить даже с помощью Интернета, который не признает ни границ, ни национальных отличий. Тогда те, кто еще совсем недавно боготворили Матусевича, легко ему изменили бы — Лев Михайлович нисколько не заблуждался в преданности толпы.

Именно поэтому знаменитому шоумену ни в коем случае не хотелось выпускать из рук совершенно случайно подвернувшуюся идею. Конечно, ее реализация потребует колоссальных усилий и финансовых затрат, существенно усложнит приятную, устоявшуюся жизнь Льва Михайловича, но на это придется пойти, если он не хочет лишиться своего положения в обществе.

А если игра действительно не имеет никакой перспективы, чем Матусевич пугал студентов, то пусть она потерпит крах именно под его руководством. Тогда он спокойно вернется к своему «Колесу фортуны». В общем, он ненавидел мальчишек за то, что они потревожили его существование, но в то же время благодарил Бога, что он направил их к нему.

Через неделю после злополучной встречи Лев Михайлович окончательно решил взяться за новое дело. А еще через три дня он изложил концепцию программы на бумаге, прикинул, сколько она будет стоить и как быстро ее можно реализовать, и пошел к Элладину.

Генеральный директор канала РТ внимательно прочитал предложенные ему несколько страниц, потом задумчиво посмотрел в окно, пожевал губами.

— Любопытно, — наконец сказал он.

— Опыт подсказывает мне, что игра просто сметет всех конкурентов, — обронил Матусевич. — Мы можем опередить их на всю оставшуюся жизнь.

— Это те парни тебе предложили?

Лев Михайлович нисколько не смутился и не стал увиливать от ответа.

— В какой-то степени… Они подали идею засекретить телефон в студии и заставить зрителей отгадывать его. Но этого явно недостаточно для крепкой, гвоздевой программы. Поверь моему опыту. Если мы будем просто показывать короткие сюжеты с закодированными в них цифрами телефонного номера, то вполне возможна ситуация, когда с вопросами никто не справится. Тогда и не будет звонка в студию. Скучно… Я же предлагаю целое шоу: мы посадим перед камерами человек пятьдесят, которые наравне с телезрителями будут отгадывать секретные номера и звонить. Дадим им по мобильному телефону или пусть свои приносят. Если ни у кого ничего не получится, я смогу заполнить паузу своими разговорами с присутствующими… Ты же знаешь, как у меня получаются подобные вещи.

Элладин еще немного подумал.

— Ну что ж, можно попробовать, — наконец сказал он. — Но, конечно, пока не отменяя твое «Колесо»… А проблем с этими парнями не возникнет?

Они понимали друг друга с полуслова.

— Не думаю, — скептически ухмыльнулся Матусевич, словно его обвинили в непрофессионализме.

— Мальчишки вполне могли получить авторское свидетельство на свою идею.

— Что значит: могли?! Я абсолютно уверен, что они так и сделали.

— Тогда давай пошлем кого-нибудь в Российское авторское общество и узнаем точно. Это нам совсем не помешает, — разволновался Элладин.

— Зачем нам кого-то куда-то посылать?! — В бледных глазах шоумена появилось искреннее недоумение. — Я и так все сделаю красиво. Сначала привлеку этих парней к подготовке новой программы, приплачу им чуть-чуть, и они будут счастливы. Много ли студентам надо… А когда программа будет раскручена, мы их выставим за дверь. Вежливо, но решительно. Или сделаем так, что они сами уйдут.

— Молодежь сейчас совсем другая. Это мы были законопослушными, уважали старших. Теперешние студенты могут развоняться так, что задохнешься. И найдется масса журналистов, которые захотят сделать себе имя на скандале с нами. Им только дай повод…

Матусевич брезгливо прищурился. Его явно недооценивали, и это обижало.

— Аркадий, не суетись! Я все беру на себя. И не переживай. С чем к нам пришли мальчишки? С голой идеей? Когда все это обрастет массой деталей, когда игра будет ассоциироваться со мной и с каналом РТ, мы тоже получим авторское свидетельство. А когда завоюем всю страну, тогда их чириканье никто и слушать не станет. Журналистские же сплетни будут выглядеть как грязный поклеп.

Элладин еще раз посмотрел задумчиво в окно.

— Возможно, ты прав, — сказал он. — Старею.

— Значит, ты даешь добро на предварительную проработку программы? — ребром поставил вопрос Матусевич.

— Да. Только пока не афишируй свои планы. Всему свое время. Эта игра и в самом деле может стать бомбой для наших конкурентов. И для большего эффекта пусть она разорвется неожиданно!

После занятий в университете Сергей, Петр, Инга и Оксана встретились у метро и поехали к Головину, который жил вместе с матерью в просторной четырехкомнатной квартире в районе Старого Арбата. Их дом когда-то принадлежал МИДу, и квартиру в нем получал по линии своей работы еще Головин-старший — как это было принято в советские времена. Впрочем, до сих пор здесь обитало немало семей бывших и действующих дипломатов, дети и внуки этих людей.

Друзья часто собирались у Сергея. И прежде всего потому, что Инга и Оксана вообще проживали в университетском общежитии, где было не очень уютно. Родители же Петра, простые рабочие, имели крохотную двухкомнатную квартирку на окраине Москвы — для большой компании в ней физически не хватало пространства.

А в последнее время регулярные набеги к Головину совершались еще и по той простой причине, что его мама, Татьяна Григорьевна, пользуясь последними погожими осенними деньками, почти постоянно была на даче. Всю жизнь она проработала врачом-терапевтом в районной поликлинике, но два года назад вышла на пенсию и свою неуемную энергию тратила теперь на ухаживания за десятком фруктовых деревьев и тремя грядками с зеленью.