Чувствуя свою вину, Зимин всю ночь работал, уничтожив за это время полбанки растворимого кофе и выкурив две пачки сигарет. Здоровья на такие посиделки ему еще хватало. И когда Шпак утром приехал в «контору» и позвонил подполковнику по внутреннему телефону, тот сразу поднял трубку.

— Есть новости? — после короткого приветствия спросил генерал.

— Да.

— Тогда давай ко мне.

Зимин появился через пять минут. Он был высок, где-то под метр девяносто ростом, хорошо сложен, но на лицо немного простоват — круглый, короткий нос, выцветшие брови, бледные веснушки, похожие на солому волосы. Прямо-таки деревенский пастух, все лето проживший на пастбищах, под палящими лучами солнца, дождями и знойными ветрами. После бессонной ночи глаза его были красными, но светились торжеством. В руках он держал пухлый конверт.

— Ну что у тебя, Володя? — буркнул Шпак.

Наедине он всегда называл подполковника по имени, даже когда был чем-то недоволен, как, например, сейчас, после с треском проваленной операции. И это доверительное обращение, больше, чем крик, ругань, заставляло Зимина рвать жилы на работе, просиживать здесь с утра до ночи.

Ни слова не говоря, подполковник подошел к столу, достал из конверта стопку фотографий, потом отобрал всего пять, по его мнению, лучших, и разложил перед начальником. Шпак не спеша перебрал их, и ему сразу стало понятно, чему так радуется подчиненный.

Фотографии явно были сделаны с видеозаписи, запечатлевшей вчерашнюю встречу в «Метрополе». Что-то подобное генерал уже видел, но у этих снимков имелся какой-то необычный ракурс. На первых двух были видны задержанные в баре помощник депутата и шантажист, а на третьем — место, где они сидели, четко просматривался какой-то сверток. На следующей фотографии этот сверток брала какая-то женщина. И с ним же она была заснята у выхода из гостиницы.

— Где ты это взял? — спросил генерал, удивленно глядя поверх очков. — Садись, садись, чего стоишь. Или ты так замаливаешь свои грехи?!

Зимин аккуратно подсел к столу, все еще изображая раскаяние.

— Как вы знаете, вчера велась оперативная съемка встречи подозреваемых в «Метрополе», — кротко поджав губы, начал рассказывать он. — После того как мы их задержали, но ничего криминального не обнаружили, я просмотрел нашу видеозапись несколько раз. К сожалению, безрезультатно. Но уже тогда эта особа показалась мне подозрительной.

Генерал опять взял ту фотографию, на которой женщина была запечатлена на выходе из отеля, с прижатым к груди свертком. Поизучав снимок, он спросил:

— Она тоже была в баре?

— Да. Пришла даже раньше нашей парочки и сидела в течение всей встречи.

— Далеко?

— Через стол. Причем все время посматривала в их сторону. Не явно, но ошибиться здесь никак нельзя, — сдержанно усмехнулся подполковник.

— Думаешь, эта дама — подручная шантажиста? Она что, страховала его?

— Скорее всего! Возможно даже, что именно она заметила что-то подозрительное и подала какой-то знак: покрутила свой бокал, достала мобильный телефон. А как только мужчины ушли, женщина тоже вскочила и побежала к выходу. У столика подозреваемых она на секунду задержалась, но на нашей пленке не было видно почему — съемка велась со спины. Оптимальный ракурс всегда трудно предугадать, тут уж как вздумается повернуться объекту.

— Тогда откуда же эти снимки?

Зимин удовлетворенно кивнул, показывая, что переходит к главному:

— Вчера поздно вечером я еще раз съездил в гостиницу. Решил проверить одно свое предположение.

— Какое?

— Дело в том, что служба безопасности «Метрополя» тоже осуществляет видеоконтроль за многими внутренними помещениями, в том числе за лобби-баром, и все это записывается на пленку, а потом хранится некоторое время. На всякий случай. Я подумал, что их камеры могут быть установлены иначе, чем стояла наша, и мы получим дополнительную информацию.

— Так, конечно, и случилось! — догадался генерал.

— Да, на их пленке было четко видно, что шантажист, убегая в сторону холла, оставил на диване какой-то небольшой сверток. Если судить по его форме — это, скорее всего, видеокассета, завернутая в бумагу. А женщина ее забрала!

Генерал помолчал, мрачно сведя брови. Он пока считал преждевременным разделять восторги подчиненного. В его жизни было так много самых невероятных случаев, удивительных совпадений, что он никогда не хватался за самое очевидное, удобное объяснение. Наконец он, словно думая вслух, изрек:

— А как мы докажем, что она — сообщница?

— Посмотрите, какие у женщины глаза на последнем снимке, ну на том, что вы держите в руках. Здесь можно ясно прочитать испуг.

— Да она растерянна.

— Не то слово! Она видела, как мы замели главаря в холле, и старается унести ноги. Иначе откуда этот страх?! Чего она всполошилась?!

Шпак еще немного подумал и пробурчал:

— Выражение лица к делу не пришьешь.

— Не понял, товарищ генерал…

— Даже если мы найдем эту молодую даму и предъявим ей фотографии, она вполне может сказать, что не знает о содержимом свертка, не знакома ни с кем из находившихся тогда в баре. И вообще зашла в гостиницу совершенно случайно. Придумает какую-нибудь дурацкую историю… А?

— Как пить дать, придумает. Тут уж никаких сомнений быть не может, — подтвердил Зимин. — Будет выкручиваться, юлить. Но искать-то ее все равно надо. Чем больше мы будем знать людей, причастных к шантажу, тем больше шансов добраться до организаторов. Еще одна зацепка не помешает.

— Не говори банальностей, — с очевидной досадой оборвал подчиненного Шпак. Он еще немного покрутил в руках фотографии. — А как ты ее найдешь?

— Пока не знаю, — тоже закручинился подполковник: не ему, конечно, было учить шефа. — Дайте мне немного времени. Соображу что-нибудь…

— Времени у нас как раз и нет. В понедельник мне придется докладывать, каких дров мы наломали.

— Я постараюсь быстрее…

Накручивать подчиненного еще больше не было никакого смысла. Генерал кивнул:

— Хорошо… Я сейчас поеду на дачу… Обещал жене… Завтра расскажешь, что придумал… А если будет что-то срочное, звони прямо туда…

Собрав фотографии, Зимин поднялся.

— Разрешите идти?

— Ступай, — по-простецки бросил шеф.

Кабинет подполковника находился этажом ниже и был, конечно, не таким просторным, как у генерала. Здесь с трудом помещались небольшой стол, пара стульев, шкаф с бумагами и внушительный, много раз перекрашенный сейф, отчего его тускло блестевшие бока казались побитыми оспой. Ну а стены в этой комнате вообще были первозданно чистыми — ни портретика, ни календарика с видами столицы.

Зайдя к себе, Зимин сел за стол, опять разложил фотографии, закурил и погрузился в глубокую задумчивость. Честно говоря, ему нравилась запечатленная на снимках женщина. Не красавица, но очень симпатичная: пышные, слегка подвитые волосы, большие глаза, аккуратный нос, высокая, полная грудь. И явно не глупа. С ней наверняка можно поговорить на любую тему, да и чувство юмора у нее, безусловно, есть. Такая могла бы составить счастье многим мужчинам.

Вопрос для Зимина являлся чрезвычайно актуальным. Год назад от него ушла жена, забрав с собой двух сыновей-школьников, и в жизни подполковника образовалась ничем не заполняемая пустота. Причина расставания была весьма банальной — он все время проводил на службе и не заметил, что у супруги, работавшей в конструкторском бюро небольшого заводика, появился воздыхатель. Новый избранник оказался совершенно неказистым, и главным его достоинством было лишь то, что он трудился на том же самом заводе в соседнем отделе и постоянно находился рядом. Как говорится, всегда был под рукой.

При разводе Зимин не устраивал скандалов — он был гордым человеком. И сейчас, созваниваясь с бывшей женой, чтобы во время редких выходных побыть с сыновьями, подполковник делал вид, что ничего особенного не произошло, что ему вполне комфортно жить одному. Но на самом деле Зимин безумно устал и ему хотелось устроить свою личную жизнь. Поэтому любая симпатичная женщина вызывала его тщательно скрываемый, причем часто даже от себя самого, интерес.