156. «Ночь. Всё тихо́. Только звезды…» Ночь. Всё тихо́. Только звезды Неусыпные блестят И в струях реки зеркальной И мелькают, и дрожат; Да порою пробегает Легкий трепет по листам Или сонный жук лениво Прожужжит привет цветам. Полно нам с тобой так поздно Под деревьями сидеть И с мечтой неисполнимой Грустно на Небо смотреть И, как детям, любоваться И звездами, и рекой: О другом давно пора уж Нам подумать бы с тобой. Посмотри, ведь ты седеешь, Да и я уж не дитя; Путь далек, притом не гладок,— Не пройдешь его шутя! И не вечно будут звезды Нам так ласково сверкать: То и жди, беда, как туча, Набежит на нас опять… Вот и надобно подумать, Чтобы нас она врасплох Не застала, чтоб рассудок Силы нам собрать помог, Чтоб взглянуть в глаза несчастью С думой смелой и прямой, Чтоб не пасть нам перед горем, А возвыситься душой… 1848 157. «Грустная картина!..»
Грустная картина! Облаком густым Вьется из овина За деревней дым. Незавидна местность: Скудная земля, Плоская окрестность, Выжаты поля. Всё как бы в тумане, Всё как будто спит… В худеньком кафтане Мужичок стоит, Головой качает — Умолот плохой, Думает-гадает: Как-то быть зимой? Так вся жизнь проходит С горем пополам; Там и смерть приходит, С ней конец трудам. Причастит больного Деревенский поп. Принесут сосновый От соседа гроб, Отпоют уныло… И старуха мать Долго над могилой Будет причитать… 1848 158. «Да, я вижу, — безумство то было…» Да, я вижу, — безумство то было: В наше время грешно так любить И души благодатные силы Об единое чувство разбить. Но, быть может, с тобой мы и правы: Увлеклися в недобрый мы час, Пылкой юности демон лукавый Отуманил неопытных нас. Думал ты, что любил меня страстно, По тебе я сходила с ума; Наша встреча могла быть опасна, Я теперь это вижу сама. Но едва очарованной чаши Мы коснулись устами с тобой, Как уж души разрознились наши И пошел ты дорогой иной. Горько было, я много страдала, И в любовь моя вера прошла, Но в то время я духом не пала — Гордо, смело удар приняла. А теперь уж и чувство погасло, Стала жизнь и пуста, и темна; И душа — как лампада без масла, Догоревшая ярко до дна. 1856 159. Н. Ф. ЩЕРБИНЕ Боясь житейских бурь и смут, Бежишь ты, грустный, от людей. Ты ищешь сладостных минут Под небом Греции твоей. Но верь, и там тебя найдут Людские ропот, плач и стон; От них поэта не спасут Громады храмин и колонн. Себялюбиво увлечен Ты блеском чувственной мечты,— Прерви эпикурейский сон, Оставь служенье красоты — И скорбным братьям послужи. За нас люби, за нас страдай… И духа гордости и лжи Стихом могучим поражай. <1857> 160. НА ПУТИ Я гляжу на дорогу уныло, Незавиден и тесен мой путь! Я теряю и бодрость, и силу, Мне пора бы давно отдохнуть. Даль не манит уж больше надеждой, Мало радостных встреч на пути, Часто об руку с грубой невеждой, С глупой спесью случалось идти. И нередко меня нагоняли Пошлость, зависть и яд клеветы, Утомленную душу терзали, Мяли лучшие жизни цветы. Было добрых сопутников мало, Да и те отошли далеко… Я осталась одна, я устала,— Этот путь перейти не легко! 1857 161. НИВА Нива, моя нива, Нива золотая! Зреешь ты на солнце, Колос наливая. По тебе от ветру, Словно в синем море, Волны так и ходят, Ходят на просторе. Над тобою с песней Жаворонок вьется, Над тобой и туча Грозно пронесется. Зреешь ты и спеешь, Колос наливая, О людских заботах Ничего не зная. Унеси ты, ветер, Тучу градовую; Сбереги нам, боже, Ниву трудовую!.. 1857 162. «Не зови меня бесстрастной…» Не зови меня бесстрастной И холодной не зови, — У меня в душе немало И страданья, и любви. Проходя перед толпою, Сердце я хочу закрыть Равнодушием наружным, Чтоб себе не изменить. Так идет пред господином, Затая невольный страх, Раб, ступая осторожно, С чашей полною в руках. 1857 |
