Во вторник Жюльен провел все утро с Зефом и другими приятелями. Они пешком дошли до квартала Паскье, немного потренировались в борьбе и боксе, а потом вернулись в город. В полдень он в одиночестве пообедал в цехе — съел то, что ему оставили хозяева. После этого опять встретился с друзьями и вместе с ними гулял по городу. Время тянулось медленно. Мальчишки все время говорили о войне, но она оставалась какой-то далекой, незримой. В пять часов Жюльен возвратился в кондитерскую. Была его очередь разжигать печь. Эдуар накануне вечером уехал к родителям, он должен был вернуться и замесить тесто для бриошей и рогаликов. Войдя во двор, Жюльен услышал крики хозяина. Дверь из столовой открылась, и на пороге показалась госпожа Петьо.

— Это Жюльен, — сказала она. — Жюльен.

Из столовой тотчас же выскочил хозяин. На нем были штаны для игры в гольф и белая сорочка; воротничок был расстегнут, развязанный галстук болтался на шее. Шляпа съехала на затылок, взгляд блуждал.

— Ах, это ты! Это ты! — задыхаясь, вымолвил он. — Будешь разжигать печь? Так-так… Ну и влипли же мы! Да, нечего сказать, война для нас хорошо началась… Лучше некуда.

Он воздел руки, сделал шаг, другой, потом круто повернулся, сорвал шляпу с головы и швырнул ее на обеденный стол.

— Жюльен, голубчик, нас постигла настоящая беда, — простонала хозяйка, прижимая руки к груди.

Господин Петьо опять возник на пороге.

— Ну и мерзавец этот Эдуар! — завопил он. — Каков мерзавец! Знаешь, он сюда больше не вернется!.. Вот так, просто… без предупреждения… Прихожу домой минут десять назад, звонит телефон, беру трубку, это его отец… Ему, видите ли, нужен Эдуар, рабочих мобилизовали, и он оставляет сына дома. Извольте радоваться… Не имеет права? Он плевать на это хотел — война, заявил он мне. Он считает, что если началась война, то ему все позволено, а я должен сам выкарабкиваться из этой трясины. Понимаешь, он — булочник… И это, дескать, важнее.

Хозяин был в ярости. На лбу у него выступили капельки пота, одинокая прядка металась по лысой голове.

— Черт побери! Черт побери! — надрывался он. — Мы еще поглядим, есть ли у него такое право! Мы еще поглядим!

— Напрасно ты так расстраиваешься, — успокаивала его жена. — Ведь этим делу не поможешь.

Хозяин кружил по комнате, бегал от стола к двери и обратно.

— Черт побери! Если бы я мог хоть ненадолго залучить Андре, он, верно, еще не уехал. У него хотя бы рецепты надо взять! Тогда бы я как-нибудь выкрутился. Да, не следует слишком полагаться на своих помощников. Так мне и надо, поделом наказан!

Жюльен молчал. Хозяин сорвал с себя галстук. И принялся расстегивать сорочку.

— А какой вам нужен рецепт, господин Петьо? — спросил мальчик.

Хозяин уже снял сорочку. Теперь он остался в брюках и сетке. Сквозь нее просвечивала его цыплячья грудь — белая и волосатая.

— Мне нужны рецепты для рогаликов и бриошей! Ты-то их, конечно, не знаешь.

— Знаю, — возразил Жюльен.

Хозяева переглянулись. Потом господин Петьо дрожащим от волнения голосом спросил:

— Ты знаешь эти рецепты? Ты их записал?

— Ничего я не записывал, но я их знаю на память, я не раз взвешивал продукты для теста.

— Разве тебе приходилось это делать?

Лицо хозяина мало-помалу разглаживалось, светлело. Улыбка его жены становилась все шире, ее скулы медленно поднимались к вискам.

— Ты видел, как это делал мастер?

— Конечно, господин Петьо, — сказал Жюльен. — Я даже месил под его присмотром тесто для бриошей и рогаликов.

Наступило долгое молчание. Хозяин смотрел то на жену, то на ученика. Он все еще держал в руке свою сорочку, помочи болтались у него по бокам; он переступил порог столовой и подошел к Жюльену.

— Ты можешь сам замесить тесто для бриошей и рогаликов? — спросил он. — И по-настоящему, без дураков?

Мальчик улыбнулся.

— Конечно, могу, господин Петьо. Ведь я это делал в такие дни, когда теста требовалось раз в десять больше, чем сегодня.

Хозяин снова вошел в столовую.

— Подай мне белую куртку! — крикнул он жене. — Скорее! Мы сейчас же пойдем в цех. Я… иду с тобой, Жюльен. Я иду вместе с тобой.

Он натянул куртку и пошел к двери.

— На тебе штаны для гольфа, смотри, не забрызгай их, — всполошилась хозяйка. — А еще лучше, надень фартук.

— Это верно, давай его сюда. Ладно, мы пошли, принесешь его в погреб!

Жюльен откинул дверцу. Хозяин спустился первым. Он выглядел очень смешно в белой куртке, надетой поверх широких клетчатых штанов.

В погребе Жюльен начал взвешивать муку для рогаликов. Хозяин смотрел на него.

— А ты ничего не перепутаешь? — с беспокойством спросил он.

— Все будет в порядке, господин Петьо.

— Дрожжи не забыл?

— Нет.

— А соль?

— Нет.

— Ты хорошо все прикинул? Теста нам хватит?

— Да.

Жюльен принялся месить.

— Не торопись, — всполошился хозяин. — Надо как следует размять его.

— Но времени у меня в обрез, — возразил мальчик. — Ведь нужно еще печь разжигать.

— Черт побери! — крикнул хозяин, завязывая тесемки фартука. — Правда, о печи-то я совсем позабыл.

Он немного помешкал. Госпожа Петьо стояла рядом с ним. Следя за работой Жюльена, она довольно потирала руки. Мальчик впервые видел хозяйку в погребе.

— Ладно, нечего тут время проводить, — решительно сказал хозяин. — Вдвоем тесто месить не будешь. Пойду-ка займусь печью.

— Надо сперва наколоть дров и натаскать угля, — заметил Жюльен.

Господин Петьо беспомощно развел руками и пробормотал:

— Ничего не попишешь, как-нибудь управлюсь.

— Боже мой, боже мой, — простонала хозяйка, — а все эта война!..

Хозяин уже подошел к двери.

— Может, я тебе помогу? — спросила она.

— Ты что, на собственной спине ящики с углем таскать будешь? — крикнул он не оборачиваясь.

Госпожа Петьо еще долго стояла возле Жюльена. Время от времени она принималась жаловаться, проклинала войну, которая все вверх дном перевернула.

— Как вы все это ловко делаете, голубчик Жюльен. Нет, вам все же повезло, вас учил такой замечательный мастер, как Андре. Бедный Андре, где-то он теперь? А Виктор? Помните нашего славного Виктора? Как он всех смешил! И вот теперь его, быть может, убьют эти гадкие боши. Подумать только!.. Но, главное, ничего не забудьте. Дела и так теперь идут неважно. Сейчас с покупателями шутки плохи. А как господин Петьо расстраивался перед вашим приходом! Сами понимаете, он-то, конечно, умеет все делать, но ведь одному никак не управиться. Ну, и потом, уж сколько лет он этим не занимается, тесто месили мастер и помощник… Ох уж эта война, милый Жюльен! Сколько она бед приносит! Может, бедняжка Виктор уже убит или ранен, а мы даже ничего не знаем… И мастер. Наш славный Андре… Жена его все плачет, убивается… Только будьте внимательны, голубчик. У бедного господина Петьо и без того забот хватает…

Когда Жюльен поднялся в цех, печь уже горела, и хозяин таскал уголь. На лбу у него выступили крупные капли пота, на почерневшем от золы и угольной пыли лице пот оставил продолговатые светлые полоски, сливавшиеся с морщинами. Его цыплячья грудь бурно вздымалась.

— Вот дьявольщина! — проворчал он. — Без привычки по этим лестницам не очень-то побегаешь.

— Я вас сменю, — сказал мальчик.

— Ты уже покончил с тестом?

— Да, господин Петьо.

— Ничего не забыл?

— Нет, все сделано, как надо.

Хозяин выпустил из рук ящик, откуда только что высыпал уголь.

— Ладно, если хочешь помочь мне, я малость передохну — буду насыпать тебе уголь в ящик, — сказал он.

Они спустились во двор, и хозяин взялся за лопату. Жюльен смотрел на него. Он ни о чем определенном не думал, но в душе его возникало что-то похожее на радость, на смутную надежду.

Покончив с углем, они некоторое время оставались в цехе. Прислонившись к мраморному разделочному столу, оба молчали. Время от времени хозяин что-то бормотал, утирая пот со лба. Потом он заговорил: