– Моя злая мачеха, – ответила Даун небрежно.

– Тоном ниже, придурок, – гаркнул мне Уолдо.

Даун бросила в его сторону злобный взгляд и, как заправский метатель ножей, бросила в него палкой. Удар пришелся точно в пах. Уолдо схватился за яйца и рухнул на землю, постанывая от боли.

– Уолдо! – рявкнула Даун. – Когда мне потребуется твое мнение, я тебе сообщу… – Помнишь? – она легонько толкнула меня в плечо. – Это было сразу после того, как моя гребаная мачеха и мой отец купили пуделиное ранчо и переехали в Вайоминг. Тельма, фашистка сраная, вызвала меня и мою двоюродную сестру из Калифорнии, чтобы мы «зарабатывали себе на жизнь своими руками». – Последние три слова Даун выплюнула, будто ей попалась тухлая устрица.

– Да, Хартэйк, штат Вайоминг – это не Беверли-Хиллз, правда? – сказал я.

Даун рассмеялась.

– Мы видели, как ты чинишь заборы, и решили, что ты классный. А еще мы слышали, что ты сумасшедший. Нам захотелось посмотреть поближе, так что однажды мы подъехали к твоему трейлеру. Я все еще помню этих розовых фламинго в снегу. Мы кружили вокруг твоего трейлера, и тут ты неожиданно подъехал к нам верхом. Ты посмотрел на нас и сказал…

– А вот и две маленькие Энни Оукли в «поло», – вставил я. Я отчетливо помнил то утро. Вот они стоят на фоне чистого голубого неба и заснеженных гор – два испорченных малолетних продукта разбитой семьи в совершенно одинаковых костюмах «поло» – и пытаются флиртовать со мной в один из худших дней в моей жизни. До сих пор.

– Господи, да тебе было лет двенадцать.

– Вообще-то шестнадцать. Я поздний цветок, – ответила Даун почти что детским тоном.

– Как давно это было? – спросил я.

– Талли, – бросила Даун со свойственной ей небрежностью. – Можешь не считать. Мне только что исполнилось восемнадцать.

– У тебя есть какие-нибудь документы? – осведомился я.

– Талли, я втюрилась в тебя с того самого дня. Когда я услышала, что тебя уволили за то, что ты устроил погром в доме Тельмы, то страшно огорчилась. Эта стерва меня просто взбесила.

– Меня не уволили. Я сам ушел.

– Я знаю. Она просто сука.

– Так значит, вы не ладите? – спросил я.

– Когда дело касается Тельмы, ребенок внутри меня превращается в маленького противного чертенка, – ответила Даун, и ее глаза стали совсем холодными.

– Тогда ты не могла бы мне объяснить, почему ты сидишь здесь свободная как птица, а меня – твою первую любовь – бьют током, избивают и заковывают в цепи?

– Думаю, могу, – ответила Даун, взглянув на часы. – Но это будет краткая версия.

И Даун поведала мне историю своих полных ненависти отношений с мачехой. Они продолжались до тех пор, пока Даун не окончила среднюю школу, а случилось это всего за две недели до смерти отца.

– Он умер от сердечного приступа, и клянусь, это она свела его в могилу, – горько сказала Даун. – Разумеется, все деньги достались Тельме. Мой отец пытался поговорить с ней о тебе и об этой ее одержимости. И я тоже.

Большего она сделать, разумеется, не могла: из «соображений финансового характера», как она сама выразилась. Побочным продуктом собачьих авантюр Тельмы стало открытие крупных залежей природного газа в земле ранчо. Тельма теперь стоила целую кучу денег, а падчерица была ее единственной наследницей.

Через полгода Даун должна была получить крупную сумму, но пять месяцев назад она вывела мачеху из себя. Даун и ее двоюродная сестра Ноэль-Кристмас угодили в тюрьму в Остине. Их сфотографировали в баре – обнаженными, верхом на паре участников родео.

Тельма пригрозила урезать ее содержание и лишить ее наследства. Это означало, что ей и в самом деле придется искать себе работу. Одна мысль об этом приводила Даун в ужас. Оставшиеся три месяца учебы Даун залегла на дно и действительно училась – даже попала в список отличников. Все это было уловкой, чтобы заставить Тельму отпустить ее на весенние каникулы в Белиз, Мачеха согласилась, но только при условии, что братья Стилтоны, частный полицейский отряд Тельмы, поедут с ней и будут за ней присматривать.

Даун презирала Стилтонов. Их послали вытащить ее из тюрьмы после инцидента с объездчиками быков, и она была вынуждена лететь с ними домой в одном самолете. Те три часа с Уилтоном и Уолдо оказались для нее хуже пытки. Но это был единственный способ попасть на пляж, и Даун согласилась.

Вот так Даун и Ноэль-Кристмас прилетели в Белиз вместе со Стилтонами. Дон планировала откупиться от братьев и спровадить их в Канкун. Как только они пересекли границу, Стилтоны с радостью пошли на сделку.

– Уолдо и Уилтон были уже на пути в Канкун, когда ты прошел мимо бассейна, – сказала она. – Сначала я не могла поверить своим глазам. – Она глубоко вздохнула и заглянула мне в глаза. – Талли, это было самое тяжелое решение в моей жизни. Я вынуждена сдать тебя. Тельма просто бредит твоей поимкой. Для нее ты настоящий Чарлз Мэнсон спортивного инвентаря и венецианских окон. Я перехватила Стилтонов в тот момент, когда они уже поднимались на борт самолета в Канкун. Надо сказать, они не самые большие твои поклонники: ведь после того, как ты сбежал от них в Алабаме, им здорово урезали жалованье. Разумеется, эти идиоты хотели ворваться в твое бунгало, словно спецназ какой-то, но я сказала им, что ты для этого слишком умный. И вот тогда мы с Ноэль-Кристмас придумали план, как выманить тебя из душа. – Она рассмеялась и озорно на меня посмотрела. – Признайся, это был хороший план. Кроме того, мне удалось и рыбку съесть, и кости сдать.

– Не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать, – сказал я.

– Это значит, что я могла осуществить свою подростковую фантазию и только потом отдать тебя Тельме. Так и произошло.

Мгновение мы сидели молча, а потом Даун коснулась моей руки.

– По крайней мере, мы здорово повеселились на этой пенной вечеринке, – сказала она наивным, почти младенческим тоном.

– Ara. Уверен, это поможет мне продержаться в тюрьме, – сухо отозвался я.

– Да ты выйдешь очень быстро, Талли. Как только ты очутишься в тюрьме, я планирую поместить тебя в одно из этих мест, куда отправляются политики и финансовые мошенники. Говорят, это как загородный клуб, – просияла она.

– С решетками, – прибавил я. – Даун?

– Что, Ковбой?

– Могу я попросить тебя об одном одолжении?

– Все что угодно, кроме свободы.

– Не делай мне никаких одолжений.

– Что-то подсказывает мне, тебе не очень понравился мой план. Ну ладно, – вздохнула она. – Талли, у меня правда не было выбора.

Тишину утра нарушил пронзительный гул двигателя моей воздушной тюрьмы.

– Его нет у большинства из нас, – крикнул я в ответ, стараясь перекричать шум.

Прихрамывая, к нам подбежал Уолдо.

– Мисс Даун, если мы хотим встретить миссис Барстон, нам лучше поторапливаться.

– Позвони Тельме и скажи, что едешь. Я возвращаюсь на пляж, – сказала Даун.

С этими словами она наклонилась, поцеловала меня в губы и надела очки.

Когда теряешь свободу, чувствуешь себя довольно паршиво, скажу я вам. Я искушал судьбу и вот – попал в передрягу. Мое будущее вдруг стало таким же унылым, как и пейзаж вокруг.

Вдруг боковым зрением я заметил какое-то движение. Дикая пятнистая кошка зигзагами кралась сквозь заросли, при этом как-то странно подпрыгивая.

– А это что еще за зверь? – рявкнул Уолдо.

– Таких не часто увидишь, – сказала Даун.

А мне вот уже доводилось. В Белизе не так много трехногих оцелотов. Это была Тренога, любимица Арчи. Она замерла и смотрела прямо на меня.

У нас с Мистером Твеном такое часто случалось, и я прекрасно знал, что животные умеют общаться с людьми. Глаза Треноги рассказали мне все. Она не просто отправилась на пешую прогулку из «Кафрского Сафари». У нее на то была веская причина.

– Легкая мишень, – сказал Уолдо, поднимая пистолет.

И снова Даун одернула поводок. На этот раз ее орудием стал здоровенный комок земли. Он угодил Уолдо в голову. Уолдо испустил дикий вой, и Тренога бросилась в укрытие.