– Я тебе верю. Ты совсем не похож на Пабло Эскобара.[86] Но в этих водах приходится держать ухо востро, когда берешь человека на работу.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу предложить тебе стать членом экипажа «Лукреции» – начиная с сегодняшнего дня. Наши перуанские гости покинут нас в Панаме, а с ними и некоторые наши морячки из колледжа. Ты чувствуешь океан и шхуну, это видно.

Каюта погрузилась в тишину. Клеопатра ждала моего ответа, а я пытался придумать, что сказать. Вот опять я вынужден принимать одно из тех внезапных решений, что меняют жизнь раз и навсегда.

– Сколько у меня есть времени на раздумья?

– Я бы сказала – минут двадцать.

– Вполне достаточно, – сказал я.

Я забрался на такелаж, чтобы подумать. С каждой минутой край Крокодилового Камня становился все больше и больше. «Лукреция» не теряла времени даром. Корабль пульсировал от самого корпуса до такелажа, и я всем телом чувствовал его мощь.

Вскоре мы обогнули мыс. Прямо перед нами в лучах солнца блестела Пунта-Маргарита. Я даже видел очертания дома на верхушке гигантского баньяна.

– Готовься к спуску стакселей! – прокричал помощник капитана внизу. Команда засуетилась по палубе, и я начал спускаться. Я принял решение.

Пока мы неслись по каналу под облаком парусины, оставляя за собой пенный след в четверть мили, я вспоминал разговор с летчиком-истребителем ВМФ в одном баре. Было это несколько лет назад. Стояла ясная погода, и мы смотрели на «Синих ангелов», проводивших учения прямо над нашими головами. Один вид этих ракетоносцев, бросающих вызов силе тяжести, внушал мне благоговейный страх.

Летчик только пожал плечами.

– Это еще что, – сказал он. – Главное шоу происходит дома.

Он пояснил, что большинство воздушных сражений проходят без зрителей, и никто не видит удивительных маневров современной авиации. Но как только битва заканчивается, уцелевшие возвращаются и на подлете к авианосцу демонстрируют все, на что способны.

– Почему? – спросил я.

Лукавый пилот снова пожал плечами, улыбнулся и взглянул на делающие петли реактивные самолеты.

– Потому что там публика.

В то утро меня прямо-таки распирало от тщеславия. Я был абсолютно уверен, что меня встретит флотилия яликов, толпа рыболовных гидов и весь остальной персонал со щелкающими фотоаппаратами. Я принял позу Эррола Флинна[87] на правом леере, поднес к глазам бинокль и прикинулся настоящим морским волком.

– Готовься к спуску стакселей! – закричал Соломон снизу.

Я повторил команду для пущего эффекта.

Я так увлекся деятельностью на палубе и на такелаже, что даже не смотрел на своих зрителей. А когда наконец бросил взгляд в сторону, то увидел лишь пустой канал. Все ялики мерно покачивались на своих местах у причала, но во всем лагере, казалось, не было ни души.

Я никак не мог переварить происшедшее, но суматоха с парусами, шкотами и фалами быстро заставила меня забыть об отсутствии встречающего комитета.

Я обернулся и увидел Клеопатру. Ей, похоже, было очень весело.

– Ну, мистер Марс?

Я молча стоял под обвисшими парусами. Эррол Флинн покинул мостик.

– Похоже, меня надо будет подбросить до берега, – смущенно пробормотал я.

– Насколько я понимаю, ты сходишь на сушу, – подытожила она.

– Да, мэм, хотя я рассчитывал на несколько другой прием, – сознался я. – У меня здесь работа. Как бы я ни хотел остаться и как бы я ни был благодарен вам за предложение, я дал слово и должен его сдержать.

– Понимаю, – сказала Клеопатра. – Что-то мне подсказывает, что у тебя еще будет возможность попозировать. Кстати, не забудь об обещании, которое ты дал нашему фанату Хендрикса.

– Я даю вам слово. Я отвезу Гектора в Город Грехов.

– Знаю, что отвезешь, Талли, – ответила она и взглянула на береговую линию. Вдоль ватерлинии судна вода быстро текла к морю. – Талли, я хочу тебя попросить еще кое о чем. Никаких обещаний, просто услуга. Ты честно выиграл пари. Понимаешь, мне начинает казаться, что я уже никогда не найду свою линзу. Я уже не помню, сколько лет прошло с тех пор, как это стало моим единственным крестовым походом, но, боюсь, мне может не хватить времени. Этот твой друг, этот Вилли, который летит к Тихому океану – ты мог бы попросить его поискать линзу для старушки? – В ее голосе звучали нотки, которые я раньше не слышал. Я понимал, что капитану Клеопатре Хайборн было нелегко просить о помощи.

– Конечно, – ответил я.

В следующий миг она обняла меня и крепко прижала к себе. А через мгновение снова стала капитаном.

– Мистер Соломон, мистер Марс покидает нашу шхуну. Но его надо подбросить до берега. Пожалуйста, поторопитесь: начинается отлив.

Я смотрел, как команда спускает шлюпку и занимает места у весел, и еще раз взвесил свое решение. Но лодка была уже на воде, а солнце склонялось к западу. Я чувствовал, что кораблю не терпится вновь пуститься в плавание.

– Я рада, что судьба свела нас вместе. У тебя всегда будет место на «Лукреции».

– Спасибо, капитан.

– Нет, это тебе спасибо за интересный денек. Просто помни, жизнь иногда швыряет нам крученые мячи. Так что если что-то изменится в ближайшие две недели, мы будем на Отмели Полумесяца. Потом можешь оставить сообщение в «Судоходной компании Хайборн» в Майами. – Она протянула мне визитку с телефоном.

Соломон объявил, что шлюпка готова. Я перелез через борт и, спустившись по трапу, занял место на румпеле рядом с ним. Гребцы взмахнули веслами.

– Возвращайся, мы всегда будем рады тебе! – прокричала Клеопатра. – А главное, не меняйся. Таких, как ты, осталось немного.

На пристани я попрощался с Соломоном и командой и какое-то время постоял на берегу, глядя вслед удаляющейся шлюпке. По пути на базу я встретил Гонсалеса, нашего садовника. Он ковырялся на грядке с помидорами и либо не видел моего прибытия, либо не счел это чем-то из ряда вон выходящим. А из ряда вон выходили новости, которые он мне сообщил. Оказалось, что Баки, Сэмми Рэй и все гиды отправились на Ки-Уэст. Поднялся ветер, сказал Гонсалес, и рыбалка накрылась. Жирный мужик в розовых шортах повез всех на своем самолете во Флориду на уик-энд.

Вилли уехал. Так я и знал. Я упал духом. Он отправится в свое кругосветное путешествие, и мне уже с ним не связаться. Я не смогу выполнить обещание, данное Клеопатре.

Я решил залезть на старый баньян и во всем разобраться. Из домика я смотрел, как «Лукреция» разворачивается по ветру и поднимает паруса. Они распрямились с таким треском, что я услышал его даже на дереве. Почти сразу шхуна накренилась на правый борт. Несколько раз сменив галс, она обогнула мыс и стала уменьшаться, оставляя меня далеко позади, на суше. Я направился к гамаку. Последние деньки выдались слишком уж насыщенными для одинокого ковбоя, и сон меня накрыл, словно туман.

Я проснулся через полчаса. Мне снился жуткий сон, в котором Джонни Красная Пыль задавал мне вопросы в зале суда. На скамье присяжных сидели еноты в костюмах, а судьей была Тельма Барстон. Я чувствовал: что-то не так, – но никак не мог сообразить, что именно. И тут словно кто-то гаркнул мне в ухо: «Слышь, раздолбай, ты забыл свою счастливую ракушку на шхуне».

Но подумать об этом я не успел – снизу раздался голос:

– Здесь кто-нибудь есть?

Перво-наперво мне пришло в голову сорвать большой кокос с ближайшей пальмы и запустить в незваного гостя. Но это могло привести к смерти или тяжким телесным повреждениям, а я вовсе не хотел, чтобы к моему и без того растущему списку забот прибавилось еще и это. Я уже решил затаиться – вдруг незнакомец уйдет – но что-то подсказало мне, что стоит обозначить свое присутствие.

– Я наверху, – крикнул я и начал слезать с дерева.

Я приземлился рядом с джипом последней модели – теперь такой легко можно взять напрокат в Ривьера-Майя. Стоящий около машины парень протянул руку и с широченной улыбкой представился Элопсом Бобом, владельцем магазина мушек в Штатах. Он поведал мне, что рыбачил в заливе Вознесения и, первый раз в жизни забросив удочку на неуловимую, ценную рыбу мелководий, подцепил трахинота, тянущего на мировой рекорд.