Отказываться не имело смысла. Этот закон стар, как сам мир. За всё приходится платить. Оставаясь в живых, что‑то всегда отдаешь взамен.

— Знаю. И я согласен на это. На любую цену, которые ты назовешь.

Иллая улыбнулась:

— Человек своего слова, — а потом кивнула. — Договорились, Сет. Я сделаю всё, что в моих силах.

Когда Иллая исчезла, Сет повернулся к ожидающему Вигго.

— Теперь‑то что? — поинтересовался вор.

— Ничего, — устало выдохнул тот. — Остается только ждать…

*************

Зазеркалье распахнуло свои объятия, принимая Весту по ту сторону Отражений.

Ведьма огляделась: она стояла в узком и темном коридоре, состоящем полностью из зеркал, чьи грани тускло блестели в вязком и густом полумраке.

— Иди ко мне, птенчик, — отчетливо услышала она голос Ира; казалось он раздавался со всех сторон, обтекал, увлекал за собой. Голос, которому можно доверять. Голос, который не причинит вреда.

— Не бойся.

А Веста и не боялась.

Она медленно двинулась вперед.

Отражения заволновались, почувствовав приближание Дара. Веста ощущала то, как остро воспринимает перемены Зазеркалья, и то, в каком нетерпении находится Ир.

Чем ближе они были друг к другу, чем острее и четче она могла понимать его. Разделять эмоции. Словно бы становились одним целым. То, что когда‑то оставил Ир в мире людей, теперь возвращалось к хозяину.

Ир же замер на границе своей тюрьмы в предвкушении.

Скоро.

Скоро всё изменится…

Он обретет то, что у него забрали.

И никто больше не посмеет встать на его пути.

Скоро.

Нужно только чуть — чуть подождать.

— Доминик мертв, но это не мешает ритуалу продолжаться. Ты здесь, и пора довести дело до конца.

Невидимая, но сильная волна прокатилась по Зазеркалью. Веста почувствовала, как она ощутимо ударила её, подгоняя вперед.

Затем спустя секунду всё изменилось… Сперва в этой оглушающей тишине ведьма услышала скрип, а затем заметила, как приходят в движение зеркала за её спиной…

Трещины расходятся по гладкой поверхности. Глубокие раны Зазеркалья. Они разбегаются в разные стороны по зеркалу, становятся крупнее и больше, пока наконец зеркальные грани не распадаются.

Осколки сыпляются вниз серебряным острым дождем.

Зияют чернотой пустые рамы.

Веста почти бежала, а за ней осыпались зеркала. С громким звоном рушились стены древней темницы.

Почти сбылось древнее пророчество.

Ведьма замерла, когда в большом зеркале перед ней выросла фигура Ира. Он был выше, чем раньше, на его губах блуждала странная улыбка, в темных глазах плясал поистине безумный огонек.

Дар рвался к своему хозяину.

Для полной картины не хватало всего одного кусочка мозаики.

Пленник прижался к той стороне зеркала и произнес; от его дыхания запотело стекло:

— Иди ко мне, Веста. Освободи меня… Шагни за грань. Мы станем единым целым.

Зеркало напоминало жидкое серебро.

Достаточно пройти к нему. Присоединиться. Она чувствовала его нестерпимое желание свободы, чувствовала, как у него аж перехватывает дыхание от одной только мысли о ней…

Веста протянула руку — Ир с той стороны подался вперед, коснулась кончиками холодного серебра. Рука ушла за грань по запястье… И тут Веста замерла, услышав. Это был голос, которого здесь быть не должно. Голос, который звал её. Голос Иллаи.

Сперва Веста увидела лицо Ира — это странное, неверящее выражение, а затем обернулась.

Она стояла рядом.

Полуразмытый светлый силуэт.

Иллая смотрела на своего брата.

Ир же не сводил глаз с нее.

Их молчаливый поединок длился недолго. Пленник заговорил первым:

— Ты так боишься моего возвращения, Иллая? — голос его звучал надреснуто. — Боишься того, что я могу сделать? Это ведь по твоей вине я оказался здесь.

Находясь рядом с ним, Веста своей кожей чувствовала то тяжелое ощущение, царившее на душе Ира. Он был смятен, расстроен, он был в гневе… И одновременно с этим рад встрече с ней.

— Некуда больше возвращаться, брат, — покачала она головой. — И не к кому.

— В этот раз я был довольно близок к победе, — заговорил Ир горячо, прижавшись лбом к зеркалу. — Я не сдамся, Иллая. Рано или поздно моя нога ступит в Заоблачный город. И ты этому не сможешь помешать.

— Я буду ждать тебя, но сделаю всё, чтобы оттянуть этот день.

Ир провел пальцами по зеркальной поверхности, очерчивая контур её лица.

— Мне тебя так не хватает, сестренка… — едва слышно добавил.

— Мне тоже… — отозвалась Иллая одними губами и повернулась к ведьме. — Пора тебе уходить, Веста. Я обещала, что верну тебя, — теплая ладонь коснулась её груди, и приятное ощущение распространилось по всему телу: от макушки до пяток. — Живым нельзя находиться долго в Зазеркалье.

Но за секунду до того, как "жидкое" серебро замерзло, и зеркало приняло свой обычный облик, Веста почувствовала, как Ир вложил ей что‑то в руку. Холодное и гладкое. Что‑то очень знакомое.

А затем всё.

Вернулся зеркальный блеск, прорезавший густой полумрак.

Упавшие осколки вновь занимали свое место в пустой раме.

Всё тоньше и тоньше становилась связь между Иром и Вестой.

Отражения насмешливо скалились на поверженного короля. Им это показалось смешным.

Вновь сомкнулись прочные стены темницы.

Тело Весты наливалось тяжестью. Не справившись с ней, она рухнула на колени. Пол под ее ногами просел, и в какой‑то момент Веста осознала, что внизу пустота и что она летит ей навстречу.

Навстречу реальности.

Навстречу глубокому и крепкому сну.

Вересковый месяц, Верасень по Старому Календарю.

Сорок восьмой год эры Нового Бога.

Весту разбудило солнце. Полуденное, яркое солнце, пробивающееся сквозь тонкие занавески. Теплые лучи скользнули по лицу ведьмы, и та заворочалась. А затем разлепила тяжелые веки…

Девушка обнаружила себя в постели, заботливо укрытой одеялом. Веста посмотрела на вторую кровать напротив — она была пустая, но белье оказалось смято. Услышав тихое сопение, ведьма повернула голову и увидела Вигго. Он дремал на стуле рядом.

Веста удивленно рассматривала его несколько минут, а затем, протянув руку, осторожно коснулась плеча мужчины. Вор проснулся сразу же. Он приоткрыл глаза, посмотрел на нее и сонно улыбнулся:

— Вижу, ты уже проснулась, крошка, — и сладко потянулся, поднявшись на ноги. — Как ты себя чувствуешь?

Как она себя чувствует?

Веста мало, что помнила с того вечера… Происшедшее осталось в памяти смазанными отрывками: дом, отвраленное вино со сладким вкусом, Доминик, читающий над ней заклинание, кровь и наконец зеркала. Холодный отблеск Зазеркалья, летящие вниз осколки, Ир перед ней и Иллая…

А затем всё.

Только темнота.

— Не знаю… Странно себя чувствую. Очень странно, — пожала Веста плечами. — Долго я спала? — поинтересовалась, садясь в кровати.

— День.

— Но как ты здесь оказался? Я думала, ты отправился на юг…

Вигго молчал недолго, обдумывая ответ, а затем произнес:

— Долгая история. Но если вкратце, то я отправился в Тагун сразу же, как только узнал, что случилось. Саймон перед смертью рассказал мне о том, что собирался сделать Доминик… И я не смог бросить тебя.

Он опустился на край её постели и продолжил:

— Я рад, что ты очнулась, Веста, — Вигго взъерошил свои волосы таким знакомым для неё жестом. — Сказать по правде, я очень боялся не успеть… Я же всё‑таки дал Кире слово за тобой приглядывать, — усмехнулся. — Вам, ведьмам, невероятно везет на неприятности.

Веста потянулась к нему первая, и вскоре оказалась в крепких объятиях Вигго, почувствовав, как тот коснулся губами её макушки. Сама же ведьма прислонилась щекой к его груди.

— Мне было так страшно, Вигго… Я не могла пошевелиться, я не могла ничего сделать, только наблюдать… — ведьма резко замолкла, когда в памяти всплыл еще один момент: холодный и безжалостный росчерк стали, резкая мимолетная боль и наконец кровь. Там много крови Веста еще никогда не видела.