Веста оглянулась по сторонам. Брни был маленьким городком: несколько улиц, фруктовая площадь, храм Единого и чумной столб. Пожалуй, всё. Они сами стояли в начале фруктовой площади, где располагался главный и единственный рынок. В середине площади возвышался чумной столб, поставленный в честь последней эпидемии. Веста видела такие часто, почти в каждом городе Тимара стоят.

По мнению Весты, Единый мало того, что выбрал крайне неприглядный внешний вид, так и городок оставлял желать лучшего.

— Меня отец сюда возил, когда я была совсем маленькая. В Брни собираются паломники каждый Святой День. А еще здесь есть монастырь Святой Катерины. Построенный в честь той самой, которая бросилась в реку, узнав, что её выдают замуж за нелюбимого.

— Хм, — Веста восторга спутницы не разделила.

Брни находился в двух днях дороги от Белого города. Бывшей столицы Тимара и самого большого города в королевстве. Последний раз она была там с Даной несколько лет назад. Всё, что запомнила Веста, это высокие искрящиеся в полуденных лучах стены, широкие площади с фонтаном, где играли музынты, и много — много людей… Шумный и никогда не спящий Белый город. Ей очень хотелось побывать там еще раз.

— Плитку, на которую тогда ступила нога Единого, отнесли в монастырь Катерины. Она говорят, может исцелить любую болезнь. А если ты чист душой, то можешь загадать желание, и оно обязательно сбудется.

— Отлично, — отозвалась Веста. — Я загадываю, теплую постель и сытный ужин.

— Мы обязаны заглянуть в монастырь и помолиться. Быть может Единый услышит наши молитвы и поможет в дороге.

От ответа Весту избавило появление Вигго. На вопросительный взгляд девушки, тот только развел руки в стороны. А потом, приблизившись, пояснил:

— Нет мест, красавицы. Тут всего три трактира, и все они заняты богомолами, которые идут в Белый Город. Там намечается какой‑то святой праздник.

Веста мрачно взглянула на Киру, будто та была виновницей их бед:

— Просто отлично. И что ты нам предлагаешь делать? Через час уже стемнеет.

Вигго ничего дельного не смог предложить, зато высказалась Кира. Она указала на монастырь, возвышающейся темным силуэтом на холме:

— Мы можем попросить убежища в монастыре Святой Катерины. Они дают приют каждому, кто нуждается в нем. Только есть одна проблема… — и посмотрела на Весту.

Вигго тоже удивленно повернулся к ведьме, желая узнать, что это за проблема такая. Та раздраженно поинтересовалась:

— Какая же?

— Мы войдем в святое место так, что воздержись, пожалуйста, от оскорблений. От комментариев тоже. И вообще, — задумчиво сказала Кира, — лучше всего, если ты будешь молчать.

Веста буркнула что‑то нечленораздельное себе под нос, но пререкаться не стала. В словах Киры была доля правды.

Монастырь Святой Катерины возвышался на холме и с широкой лестницы, ведущей к пристанищу монахинь, открывался поистине шикарный вид на раскинувшейся город и текущую рядом с ним речку — небольшой приток широкой и быстроводной Чертовки — Красную. Хоть Жатвень и выдался теплым, временами даже жарким, чувствовалось приближение Верасня — ночи становились холоднее, дни — короче.

Вот и сейчас, пока троица поднималась по длинной лестнице, уже стемнело. Непоседливый ветер, гоняющий по ступеням листву, так и норовил либо задрать подол платья, либо забраться под куртку и пощекотать Весту своими холодными пальцами. Когда они наконец добрались до ворот монастыря, все трое продрогли и проголодались. Вигго выразил надежду, что там найдется вино так, как "нет ничего лучше, чем в такую ветреную погодку, выпить чашку горячего вина с гвоздикой". В ответ Кира заметила, что он направляется не в бордель, а в святое место, где слуги бога принимают обет скромности и отказываются от радостей мирской жизни. Это заявление заметно растроило вора.

Веста задрала голову, разглядывая приземистое и крепкое здание, опоясанное высоким каменным забором. Монастырь Святой Катерины действительно отличался своей скромностью и невзрачностью — никаких привычных глазу украшений на фасаде и витражей, которыми так гордятся храмы в Белом городе и Тагуне. Ни острых башенок, ни сидящих на карнизах и скалящихся горгулий, ни лепнины и барельефов.

Перед тем, как постучаться в калитку, Кира повернулась к своим спутникам.

— Надеюсь, вы помните, о чем мы договаривались?

Веста и Вигго одновременно кивнули. Конечно, помнят. Правило одно: держать язык за зубами и не болтать лишнего.

Кира положила руку на прохладное массивное кольцо и постучала несколько раз. Прошло несколько минут прежде, чем с той стороны раздался осторожный вопрос.

— Кто это?

— Мы одинокие и уставшие путники, — заговорила Кира. — Потому мы просим убежище под крышей Единого.

— Мы не имеем права отказать в ночлеге слугам Единого, — произнес голос, и калитка открылась. В проеме замерла невысокая худощавая женщина, облаченная в серую одежду с нашивкой алого пера.

— Проходите, — пригласила она их, а потом представилась. — Я — Мария. Настоятельница этого монастыря.

— Меня зовут Кира. А это мои спутники, — она повернулась к Вигго и Весте.

— Я Вигго. Из ордена Милосердных Братьев, — сразу же подал голос вор, а потом указал на ведьму. — А это Веста. Мы встретили её по дороге в город, — и как только Веста открыла было рот, произнес. — К сожалению, бедняжка потеряла голос в детстве и теперь совсем не разговаривает.

На сочувствующий взгляд настоятельница, Веста выдавила подобие улыбки и незаметно пихнула локтем Вигго. Вот о таком они не договаривались!

— Знаете, — продолжил мужчина, — молчит, но всё понимает. Золотой человек. Мы молимся Единому день и ночь, чтобы он исцелил её недуг.

Мария кивнула и поманила их за собой.

— Вы как раз успели к вечерней трапезе. Присоединяйтесь к нашему скромному ужину, — и направилась по узкой тропинке ко входу в монастырь.

Немного отстав от настоятельницы, Веста шепнула Вигго.

— Орден Милосердных Братьев? Серьезно?

— А что? — деланно удивился вор. — Я как‑то пил с монахом из этого ордена. Отличный парень, только бедный. Ничего особого ценного я в его карманах не нашел.

Насчет образа жизни монахинь Кира не обманула. Ужин действительно вышел скромный, но Веста была рада и такому. Тем более, это оказалось вкуснее вчерашней каши, сваренной Вигго. Всего в монастыре оказалось около ста послушниц, большинство из которых были молодыми девушками. Так, что вор немало обалдел от такого количества желающих посвятить свою жизнь Единому.

Поймав на себе очередной взгляд молоденькой послушницы, он широко улыбнулся и отсалютовал ей бокалом, в котором, правда, вместо столь желаемого вина была вода.

Трагичная же история Весты о том, как она потеряла свой голос, во всех тонах рассказанная Вигго, вызвала волну сочувствия. Ведьма сбилась со счета сколько к ней уже подошло человек с обещанием, что помолятся за её выздоровление. В ответ Веста только кивала и улыбалась, порой красноречиво поглядывая на вора.

Внимание Киры было полностью занято настоятельницей. Она сидела в противоположном конце стола и о чем‑то с ней беседовала. Иногда отрывалась, смотрела на Весту и махала ей рукой. Всё хорошо. Наша затея удалась.

Да, удалась. Тут уж ничего не скажешь.

Веста расслабилась. Ей даже начало тут нравиться: вполне сытный ужин, тепло и уютно, если учесть, что за окном гуляет холодный ветер… И никто не донимает вопросами, считая, что ты потеряла голос.

— Я слышала, что Милосердные Братья дают обет ни разу не дотрагиваться до женщины? Это правда? — поинтересовалась одна из монахинь у Вигго.

Весте тоже с интересом глянула на вора. Тот невозмутимо ответил:

— Да, но это по желанию. Некоторые из братьев отличаются особой строгостью к себе.

— А правда, что вы обязаны носить мужской пояс верности?

Вигго чуть не поперхнулся, Веста же с трудом сдерживала улыбку, не сводя с него глаз.

— Вполне возможно, но в таких ситуациях я стараюсь полагаться исключительно на свою силу духа и веру. Единый защитит меня от искушения, — а потом склонившись к ведьме, шепнул. — Если про пояс верности правда, то я теперь понимаю, почему у того монаха было столь несчастное выражение лица.