Ночь на 5 августа. Над пятым и шестым световыми полями в небе сплошная облачность. Самолеты противника идут за облаками. Взвод Теплова ведет групповой поиск. Один из бомбардировщиков подходит к переднему краю взвода ниже облаков, думая, очевидно, проскочить между лучами, занятыми поиском летящих выше бомбардировщиков.

Наводчик прожектора станции-искателя сержанта Леонова пятый номер расчета ефрейтор Зилов, отлично освоивший поиск, внимательно наблюдал за зоной перекрестия своего луча и луча соседней станции-искателя сержанта Михайлова. И вдруг заметил мелькнувший на фоне лучей самолет врага.

– Самолет в луче,– доложил Леонов командиру взвода.

Теплов скомандовал Михайлову и Турчину сопровождать освещенный самолет.

Бомбардировщик пересек передний край, развернулся и со снижением стал выходить из светового поля через позицию станции-искателя Леонова, сбросив около нее весь запас фугасных бомб. Пулеметчики 20-го зенитно-пулеметного полка, располагавшиеся на его позиции, как только самолет показался в нужном кольце прицела, прошили его очередью трассирующих пуль. Бомбардировщик был сбит и упал за передним краем прожекторной роты.

– Да, политрук, выходит, мы с тобой не зря остались здесь. Такое увидишь не часто,– произнес Мамонов, обращаясь к Иванову.

Уже стало почти светло. Бой затихал. Самолетов противника не было. Леонов предложил комиссару пойти отдохнуть.

– Нет, товарищ сержант, отдыхать некогда. Поеду на КП полка. А вот Иванов останется. Покорми его и покажи, где отдохнуть. Днем у него будет много работы.

Попрощавшись, комиссар сел в поджидавшую его эмку и уехал на КП.

Перед заступлением на боевое дежурство в ночь на 6 августа агитатор из роты старшего лейтенанта Поликарпова красноармеец коммунист Савельев рассказал своим товарищам о мужестве расчета Петикова.

– Вот что значит воевать в городе,– с чувством некоторой зависти высказался красноармеец Бессонов по поводу услышанного от Савельева,– а в нашей глуши и героизма не проявишь.

– Не волнуйся, еще и тебе представится случай,– возразил ему командир расчета младший сержант Боб-ринский.

Раздался телефонный звонок.

– К бою!– скомандовал командир взвода.

Завращались на своих рабочих местах слухачи и корректировщики. Мирное выражение слетело с их лиц. Они стали напряженны и внимательны.

– Есть самолет!– доложили слухачи, и яркий луч прорезал еще не успевшее почернеть небо. «Юнкерс-88» был взят с «выстрела».

Но как только самолет попал в полосу света, он перешел в пикирование. На позицию посыпались зажигательные бомбы. Комсомолец младший сержант Бобринский умело организовал тушение возникших пожаров. Бойцы расчета, заменяя друг друга на рабочих местах, ни на секунду не выпускали самолет из луча, обезвреживали бомбы, спасая от огня не только свою позицию, но и близлежащие колхозные строения.

Разгоряченный боем красноармеец Савельев сбрасывал бомбы в овраг.

– Поработай еще немного за меня,– кричал он Бессонову.– Я прпробую еще выкинуть ту, что упала за сараем, а то спать днем негде будет.

Огонь разгорался все больше и вот-вот коснется сарая.

– Остановись,– кричал Бобринский, но Савельев уже пнул бомбу ногой, потом еще и еще раз, и она вслед за другими покатилась в овраг.

Савельев заметил, что у него начал тлеть сапог. Резким рывком он снял его, засыпал землей и так остановил тление.

За эту ночь Савельев обезвредил четырнадцать бомб. Когда над позицией стало тихо и по команде «Рубильник» второй номер выключил станцию, Савельев подошел к Бессонову и пожал ему руку.

– Спасибо, брат, за выручку.

– Ты что,– возразил тот,– это мы тебе должны сказать спасибо.

– Э, нет,– без вас я не погасил бы ни одной бомбы. Главное делали вы – освещали самолет. А я, можно сказать, занимался мирным делом.

В следующую ночь противник пытался совершить налет на Москву небольшими силами. Его бомбардировщики шли рассредоточенно по фронту. Хотя они летели на большой высоте, боевая работа прожектористов была более удачной, чем в прошлую ночь. В четвертом световом поле из семи пролетавших бомбардировщиков три при включении лучей станций-искателей тут же повернули обратно и ушли курсом на юго-запад. Два самолета были пойманы в шестой роте. Оба самолета устойчиво сопровождались прожекторами шестой, пятой и четвертой рот. Один из них разгрузился от бомб в районе позиции поймавшей его станции-искателя.

Высокие образцы храбрости и хладнокровия при отражении налета вражеской авиации показали бойцы расчета младшего сержанта комсомольца Емельянова ,^з роты лейтенанта Гудкова.

Стремясь выйти из лучей, враг начал отчаянно отстреливаться. Во время обстрела Емельянов был ранен в бедро, красноармейцу Фридлянду пуля пробила фуражку, несколько пуль попало в прожекторный барабан. Пересиливая боль и не говоря о ранении, Емельянов продолжал командовать расчетом, а Фридлянд хладнокровно работал у штанги до выхода самолета из зоны досягаемости луча. После этого, перевязав рану, Емельянов со своим расчетом за ночь сопровождал еще два самолета противника.

В тяжелых условиях в ночь на 7 августа пришлось работать расчету комсомольца старшего сержанта Кацубо, служившего в полку уже третий год. Его расчет, считавшийся одним из лучших в четвертой роте, был временно откомандирован в зону зенитной артиллерии на охрану важного объекта.

Расчет, как обычно, принял команду «К бою». В 23.30 послышался нарастающий гул мотора. «Есть самолет»,– доложили слухачи, и тут же вспыхнул яркий луч.

«Хейнкель-111» – определил старший сержант Кацубо. Зенитчики не заставили себя ждать и открыли стрельбу. Враг мечется то вправо, то влево, стараясь выйти из луча, но прожектористы цепко ведут его. От самолета отделяются бомбы. Две из них с воем падают около позиции, но это не напугало прожектористов. Они продолжали оставаться на своих местах. Видя бесполезность своих усилий, фашистский самолет разворачивается и уходит. Ему удалось выйти из луча. Через несколько минут вновь послышался нарастающий гул мотора. Враг думал обмануть прожектористов и зашел с другой стороны. Но опять луч настиг его. Вот он уже почти в зените. Слышится протяжный свист – на позиции вспыхивают сотни огоньков. Это враг сбросил зажигательные бомбы.

– Наводчикам не прекращать освещения! Всем остальным на тушение пожара! – раздается команда Кацубо.

Четко и быстро работает расчет. Красноармейцы второго года службы комсомольцы Сурмилло, Фролов и Сейсикеев во главе с начальником звукоулавливателя младшим сержантом Головиным быстро ликвидируют очаги пожара на позиции. Но вот кто-то крикнул: «В деревне загорелся дом!» Старшина Калачев и красноармеец Бакланов бегут туда ликвидировать пожар. Фашистский самолет открывает огонь из пулемета. Пули свистят над головами бойцов. Но наводчики не выпускали врага до тех пор, пока его не подхватили лучи соседних станций-сопроводителей. Немецкому пирату так и не удалось пройти к Москве – он был уничтожен героическим тараном летчика комсомольца младшего лейтенанта Талалихина. Благодаря стойкости и четкости работы расчет Кацубо вышел из этого боя победителем.

Так почти ежедневно шли упорные воздушные бои за Москву, в которых совершенствовались и крепли боевые расчеты полка, проявляя зачастую героизм в отражении фашистских налетов. В этих боях креп и закалялся боевой дух воинов-прожектористов. После первых налетов, встретив жесткий отпор, противник вынужден был изменить свою тактику.

Кроме увеличения высоты полета до 5-6 тысяч метров противник стал выделять специальные самолеты для обозначения переднего края световых прожекторных полей.

9 августа до 24.00 самолеты противника обходили СПП-5. В первом часу ночи 501-я и 503-я станции почти одновременно поймали «Хейнкель-111» и «Юнкерс-88». Первый открыл стрельбу по прожектористам. Свист пуль слышался рядом, но бойцы продолжали держать самолет в луче. «Юнкере» обрушивает на 503-ю позицию две фугасные бомбы. Раздались страшные взрывы, но вдали от позиции. А бомбардировщик развернулся и пошел на запад. 501-я позиция продолжала удерживать «хейнкель» в луче.