– Да. Думаю позицию разместить на возвышенности, что южнее деревни,– и Михайлов рукой показал в сторону холма, поросшего кустарником.– Прожектор, звукоулавливатель и пост управления расположим у северного склона, а агрегат электропитания – ближе к деревне. Землянку для расчета выкопаем около агрегата электропитания.

– Согласен, действуйте.

Через несколько часов бойцы Михайлова вкопались в землю. Левее их, за проселочной дорогой желтело ржаное поле, за ним белела стволами молодая березовая роща, которая южнее позиции переходила в лесной массив.

Деревня Коробово состояла из шестидесяти дворов, раскинувшихся по обе стороны небольшого оврага. На западной стороне стояло несколько летних домиков, которые занимал выехавший из Москвы детский сад. За оградой играли ребятишки, в стороне от них стояли воспитатели и о чем-то разговаривали. Заметив военных, подошли к ним, поинтересовались:

– Надолго к нам?

– Мы – зенитчики-прожектористы,– отвечал Теплов,– здесь будет наша боевая позиция.

– Но это опасно для детей. Начнете стрелять, напугаете их.

– Не беспокойтесь. Мы будем только освещать ночью самолеты противника, а стрелять по ним будут зенитчики, которые далеко отсюда. Но все же, когда начнется стрельба, прошу детей из помещения не выпускать во избежание случайного поражения осколка – разъяснял Теплов.

– Можно на вашей кухне приготовить обед? – поинтересовался сержант Михайлов.

– В детском саду не разрешается готовить пищу для посторонних, да и плита у нас маленькая.

– А если в порядке исключения? – спросил Теплов.

– Плита свободна только на час, а потом детишкам будет готовиться ужин,– уступила воспитательница.

– Это нас устраивает.

В тот же вечер красноармейцы оборудовали свою полевую кухню.

В 18.30 к Теплозу подошел ефрейтор Шамаль:

– Товарищ лейтенант, связь между позициями и ротным командным пунктом наведена. Слышимость хорошая.

– Хорошо, товарищ Шамаль. Теперь нужно установить постоянное дежурство у телефонов и периодически проверять связь. Подготовьте все необходимое для исправления в случае повреждений линии.

– Есть, товарищ лейтенант,– четко ответил Шамаль. В 19.30 сержант Михайлов доложил о готовности станции к боевой работе.

– Окопы должны быть готовы завтра, а сегодня около каждой станции вырыть щели и подготовить место для отдыха расчета и связистов,– приказал ему Теплов.

– Мы, товарищ лейтенант, посоветовались и решили сначала построить плетенку там, под деревьями, а затем уже строить землянку.

– Что это за плетенка?

– Вроде шалаша из ветвей, но прямоугольной формы. Пока тепло, она нас вполне устроит.

– Действуйте, товарищ Михайлов. К девяти вечера все номера расчета должны быть на своих местах.

Теплов позвонил на другие позиции взвода.

– Пятьсот шестьдесят первая к бою готова,– доложил начальник второй станции-искателя старший сержант Турчин.

– Чем занят расчет? – спросил Теплое.

– Отрываем щели и строим шалаш.

– Как с питанием?

– Мы как прибыли на позицию, тут же выделили двух человек, и они соорудили кухонный очаг. Обед был, ужин готовится.

– Еще раз опробуйте материальную часть и проверьте работу системы. Организуйте охрану позиции.– И тут же связался с другими подразделениями.

– Пятьсот шестьдесят вторая и пятьсот шестьдесят третья, доложите о готовности,– приказал Теплов вызванным к телефону начальникам станций-сопроводителей.

Выслушав доклады своих подчиненных, Теплов позвонил командиру роты и доложил о готовности взвода.

Наступил вечер. Лес, окружавший деревню, уже начал темнеть, хотя стволы берез еще светлели в лучах заходящего солнца. В деревне гавкала собачонка. «Чего ее разбирает? Ведь она будет мешать слухачам!» – сердито подумал Теплов и решил сам сесть на место слухача по азимуту, чтобы определить, будет ли лай мешать работе. Он надел шлем с наушниками и стал медленно поворачивать рупоры звукоулавливателя в сторону шоссе. Отчетливо слышался шум проходящих автомашин.

Теплов повернул ручку звукоулавливателя в сторону Коробово. Наушники наполнились звуками вечерней деревни. Играла гармошка, где-то дальше, очевидно в соседней деревне, молодежь пела теребящую душу песню «Последний нонешний денечек», по-прежнему лаяла собачонка. «Она работе по переднему краю мешать не будет, да и деревня к ночи угомонится,– подумал Теплов,– но нужно посадить слухачей на звукоулавливатели пораньше, чтобы они изучили местный звуковой фон и привыкли к нему».

В девять часов вечера была объявлена готовность номер один. Началось боевое дежурство, но налета авиации противника в эту ночь не было. С рассветом объявили готовность номер три – материальную часть зачехлили, замаскировали, а расчеты ушли на отдых.

В конце июня командир пятой роты лейтенант Фортов посетил позиции взвода Теплова. Сначала он побывал на станциях-сопроводителях второй линии, оттуда заехал на позицию старшего сержанта Турчина и, наконец, прибыл на позицию сержанта Михайлова, где размещался и КП Теплова.

– Товарищ лейтенант, взвод занимается инженерным оборудованием позиций и тренировкой расчетов,– доложил Теплов прибывшему командиру роты и указал на подчиненных. Те представились:

– Начальник станции-искателя сержант Михайлов.

– Начальник звукоулавливателя сержант Минаев. Обойдя позицию, Фортов сказал:

– Прошу иметь в виду, что противник может появиться не только с запада. Фашистская авиация, возможно, ударит и с других направлений, в частности с юго-востока, то есть как раз через позиции вашего взвода. Поэтому ночное боевое дежурство необходимо нести очень бдительно. Нужно точно знать установленный на данные сутки сигнал «Я-свой», учиться распознавать пролетающие самолеты по звуку моторов. Для этого слухачам, начальникам расчетов и остальному составу, наблюдающему за воздушной обстановкой, при пролете своих самолетов следует внимательно прислушиваться к звуку их моторов. Нужно несколько изменить и порядок тренировок расчетов. В дневное время при появлении любого самолета в районе позиции подавать команду «Тревога» и работать всем расчетом или же команду «Расчет звукоулавливателя – к бою» и тренировать слухачей и корректировщиков. В этом случае тренировки будут проходить в реальной обстановке.

– Есть. Организуем,– заверил командира роты Теплов и в свою очередь спросил: – Хорошо бы нам иметь у себя таблицу условных сигналов. Тогда бы мы не освещали свои самолеты.

– На ротном командном пункте такая таблица есть. В ближайшие дни разошлем выписки из нее во взводы, на искатели переднего края. А к отражению налетов вражеской авиации расчеты должны быть готовы в любую ночь. Есть данные, что к ним немцы усиленно готовятся,– добавил командир роты.– А как у вас дежурят расчеты?

– По первому положению находятся у матчасти и обучают приписников. В час ночи отправляем их на отдых, а основные расчеты остаются на своих рабочих местах. С рассветом зачехляем и маскируем матчасть. Отдых до десяти утра. После отдыха – работы по инженерному оборудованию позиций.

– Уровень грунтовых вод здесь все-таки высокий,– сказал Фортов, когда они с Тепловым и Михайловым подошли к окопу агрегата электропитания.

– Да, здесь место неподходящее,– отвечал Теплов. – Мы уже подобрали другую позицию. Завтра начнем делать трассировку.

– Пока воздержитесь. В ближайшее время предстоит передислокация батальона в район световых прожекторных полей на юго-запад от Москвы, а эти позиции передадим прожекторным дивизионам зенитчиков,– сказал Фортов.– Пусть зенитчики сами выбирают новое место для позиции. Мы их об этом предупредим.

Фортов уже собирался уезжать к себе, как кто-то из красноармейцев попросил его рассказать о положении на фронтах.

– Наши войска ведут ожесточенные бои. Противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию. Фашистская авиация бомбит города и населенные пункты, с каждым днем залетая все дальше на восток. От нас требуется бдительнее нести боевое дежурство. Налетов на Москву можно ожидать каждую ночь.