Над шестым световым полем тоже двигалось множество серебристо-голубых лучей. Они качались, скрещивались в вышине. Поиск производили станции-искатели третьей роты старшего лейтенанта Поликарпова и второй роты лейтенанта Гудкова.

Гитлеровские летчики, видимо, думали о том, чтобы приковать внимание прожектористов к первому самолету, а в это время остальные бомбардировщики незамеченными прорвутся к Москве. Он не делал попытки скрыться в облаках и демонстративно летел на высоте более четырех тысяч метров, тогда как в первом эшелоне самолеты противника не поднимались выше двух тысяч.

Первыми обнаружили его станции-искатели 306-й позиции сержанта Гаврилова и 305-й сержанта Пасохина, располагавшиеся около Малоярославецкого шоссе южнее местечка Кресты. Фашистский летчик не менял курса. Его сопровождали сначала прожекторы шестого поля, затем пятого.

Волков заволновался.

– Товарищ Дренов, каким курсом идет самолет?

– Курсом триста шестьдесят. Идет в пятое поле.

– Товарищ Березняк, приняли самолет из шестого поля?

– Так точно. Сопровождает четвертая рота.

– А сколько всего самолетов поймано и сопровождается? – спросил Волков командира пятого СПП.

– Сейчас один.

– Истребители в поле есть?

– В поле нет, а в северо-западном направлении слышен их гул.

– Товарищ Белов,– приказал Волков дежурному по НП,– скомандуйте стрелу на курс сто тридцать пять. Эх, «ястребков» бы побольше!– нахмурил брови Волков. После чего с озабоченным видом обратился к Зорькину:-Александр Иванович, доложи обстановку майору Сарбунову и запроси истребителей через КП корпуса.

А неатакованный бомбардировщик противника приближался к Москве… В небе столицы тоже работали прожекторы, их лучи двигались в разных направлениях, то скрещиваясь, то расходясь. На разных высотах появились огненные шары – разрывы зенитных снарядов. Зенитчики повели интенсивный заградительный огонь.

– Не дадут ему пройти,– сказал Мамонов, успокаивая не то Волкова, не то себя.

Оба пристально следили за фашистским самолетом.

– Смотрите, смотрите, Иван Ефремович! От самолета что-то отделилось, спускается на парашюте!

– Вижу… Что бы это могло быть?

– Да это же корзина,– догадался Волков.– Большая плетеная корзина!

– Тьфу ты!– В сердцах сплюнул Мамонов.– А я-то в толк взять не мог, что за новый вид военной техники…

Волков поспешил передать:

– Товарищ Березняк, продолжайте освещать самолет противника над четвертой ротой! Не обращайте внимания на сброшенный предмет, нас хотят отвлечь. Это простая корзина. Сопровождайте ее одним лучом. Надо заметить, где она упадет.

Тянулись минуты. Пойманный бомбардировщик ушел в облачность.

Самолеты противника шли теперь один за другим: через каждые пять-десять минут. И на разных высотах. Станции-искатели переднего края слышали, как они гудели, но поймать их лучами не могли. И все-таки два самолета попались в щупальца прожекторов-сопроводителей, расположенных в центре пятого светового поля.

Бомбардировщик «Юнкерс-68» поймали сначала станция-сопроводитель 504-й позиции сержанта Сидорова, га-тем– 401-й позиции сержанта Чумакова. Однако сопровождались прожекторами самолеты недолго. Все из-за той же облачности-

Но вот перед передним краем в шестой роте, в районе Наро-Фоминска, станция-искатель 602-й позиции сержанта Шульцева нащупала еще один бомбардировщик. Его повели несколько прожекторов, скрестив на нем свои лучи.

Фашист не менял курса. Полагался, видно, на свой опыт разбойничьих налетов на города Европы. Надеялся остаться безнаказанным.

Световой конус медленно передвигался, приближаясь к середине ротного района. В Наро-Фоминск был послан летчик 34-го истребительного авиационного полка младший лейтенант Анатолий Лукьянов. Вражеский бомбардировщик, сопровождаемый на высоте трех тысяч метров лучами прожекторов шестой роты, не заметил его. Подойдя на «миге» сзади, наш летчик атаковал противника. Фашист всеми силами стремился вывернуться из лучей, раствориться в спасительной темноте, но не тут-то было. Со второй атаки Лукьянов поджег его. И вражеский бомбардировщик, уже повернувший на обратный курс, упал возле Боровска.

Второй час ночи. На 501-й позиции сержанта Семена Леонова приглушенно ревет агрегат электропитания. Слухачи ведут пойманный ими самолет.

Начальник звукоулавливателя сержант Богдашич поправляет корректировщиков в случае неточного совмещения направляющей с курсом самолета на сфере прибора. А определив, что угол места достаточен для включения прожектора, громко докладывает: «Есть самолет».

Выбрав момент включения,– нужно совместить шкалы на посту управления – начальник системы подает команду «Луч», и вражеский самолет пойман «с выстрела».

– Сопровождать,– приказывает он и докладывает командиру взвода: – Пятьсот первая, самолет в луче!

Теплов в свою очередь командует станциям-сопроводителям:

– Пятьсот третья, пятьсот четвертая – луч! Сопровождать освещенный самолет!

Тонкие лучи прожекторов впиваются в фашистский бомбардировщик.

– «Береза», «Береза»! Пятьсот первая, самолет в луче! – передает Теплов на ротный командный пункт.

Самолет медленно, словно его удерживают световые нити прожекторов, разворачивается.

«Где же истребители? Ведь уйдет! Так и есть,– досадливо морщится Теплов.– Удирает»

Вражеский бомбардировщик уже пересек передний край и стал выходить из лучей Сначала его сопровождали, потом по команде Теплова «Рубильник» прожекторы погасли. А Теплов с угрозой пробормотал вслед ему:

– Ничего, еще сочтемся, не с тобой, так с другими… Через некоторое время слухачи станции-искателя 502-й позиции снова запеленговали самолет противника. Он подходил к позициям взвода. Обнаружил его сержант Михайлов, который наблюдал за зоной поиска на бруствере хода сообщения.

– Стоп! – приказал он подчиненным.– Сопровождать самолет! Угол места чуть выше!

Убедившись, что наводчики видят фашиста и празильно его сопровождают, Михайлов доложил Теплову:

– Товарищ лейтенант, самолет в луче!

– Пятьсот третья, пятьсот четвертая, сопровождать самолет, освещенный пятьсот второй! Пятьсот первая, поиск новых целей!– приказал Теплов и тут же передал на ротный КП: – «Береза», «Береза»! Пятьсот вторая, «юнкере» в луче! Курс – сорок пять. Сопровождаем.

«Юнкерс», удерживаемый лучами станций взвода Теплова, летел тяжело. Моторы его гудели напряженно, с характерным рокочущим шумом. Вдруг к этому шуму присоединился другой звук. С каждой секундой он усиливался, становился выше по тону, затем перешел в завывание…

«Бомба» – определил Теплов.

– Расчет звукоулавливателя – в укрытие!

Бомба завывала где-то рядом. Казалось, она падает прямо на голову. Последовал мощный взрыв, заколебалась почва… Бомба упала на опушке леса, не причинив вреда прожектористам. Не так-то просто прицелиться, когда слепит яркий луч!

Не удалось вражескому самолету подавить прожекторную станцию сержанта Михайлова. Надежно сопровождаемый станциями второй линии, которым помогали прожекторы взвода Ковалькова, фашист освободился от груза бомб, развернулся и, как и предыдущий, пойманный станцией-искателем Леонова бомбардировщик, вышел за передний край.

– Товарищ Михайлов, командуйте поиск новой цели! – приказал Теплов начальнику станции.

Чувствовалось, что основная масса вражеских самолетов была выделена в третий, наиболее мощный эшелон, который прошел в полночь. А сейчас пытались прорваться лишь одиночные самолеты. Рассчитывали они на усталость воинов противовоздушной обороны, на усыпление их бдительности после большого налета.

Было около двух часов, когда станция-искатель сержанта Гаврилова в шестом световом прожекторном поле поймала и стала сопровождать третий за эту ночь самолет противника. «Юнкере» начал обстреливать позицию, но никто из бойцов не покинул своего поста. Каждый спокойно, без суеты выполнял, что положено. Бомбардировщик сопровождался до облачности, где был потерян.