– С дамой мы, кажется, не встречались, – тонко улыбнулся Самали.

– Тэйра Маллрей, – представил свою спутницу Дэниел. – Моя старая подруга.

– Как романтично!

Самали сделал шаг вперед, горячими пальцами поднес к губам правую кисть Тэйры, поцеловал. Его ноздри на мгновение затрепетали, как бы вбирая в себя аромат женской кожи. Опустив руку молодой женщины, хозяин квартиры поворотом головы указал гостям на необъятных размеров кожаную софу.

– Выпьете чего-нибудь?

– Виски, – откликнулся Дэниел.

– Мисс Маллрей?

– То же самое. Спасибо.

Самали откинул крышку бара, плеснул в два бокала виски, бросил по кубику льда. Вручив бокалы гостям, он сел в стоявшее напротив них кресло, извлек из кармана нефритовый мундштук и принялся вставлять в него сигарету.

– Ты стал противником спиртного? – поинтересовался Дэниел.

– Пока мне доставляет удовольствие наблюдать.

Закурив, Самали глубоко затянулся. Тэйра обратила внимание на его тонкие, в ниточку, и очень темные брови. Внезапно в голове мелькнуло: да он пользуется карандашом!

– Итак, чему обязан такой честью?

Дэниел окинул хозяина квартиры взглядом, отвел глаза к окну.

– Нам нужна твоя помощь.

– Нисколько не сомневаюсь, – с улыбкой отозвался Самали.

Он скрестил ноги и, поглаживая ладонью правое колено, повернулся к Тэйре.

– Я тот, мисс Маллрей, кого люди называют примитивным словом «посредник». Посредниками принято пренебрегать – до тех пор, пока вам действительно не понадобится что-то. Тогда – о! – мы вдруг становимся незаменимыми. Наши труды окупаются, – широким жестом Самали обвел квартиру, – хотя временами от них впадаешь в уныние. Человек моей профессии очень быстро понимает: гость никогда не приходит просто пообщаться. В его голове непременно имеется – как бы выразиться поточнее? – конкретный план действий.

Сказано это было с шутливой интонацией, однако глаза Самали оставались холодными. Он явно давал понять: вежливые слова обеих сторон – не более чем дань условностям. Затянувшись, Самали выпустил к потолку длинную струю дыма.

– Итак, что у тебя, Дэниел? Проблемы с лицензией на раскопки? Или твоей работой заинтересовался Стивен Спилберг, и ты хочешь получить у местных властей разрешение на съемки?

Он ухмыльнулся. Дэниел допил виски, поставил стакан на стол.

– Мне нужна информация.

– Информация! – почти проворковал хозяин. – Как это лестно! Ученый с твоим именем – и вдруг обращается за советом ко мне! Интересно, что я знаю такое, о чем не известно тебе? Я весь внимание, Дэниел.

Археолог подался вперед, кожаная обивка софы под ним скрипнула. Бросив еще один взгляд на Самали, Дэниел тут же отвернулся.

– Хочу узнать о Саиф аль-Тхаре.

– Что-нибудь определенное? – после мгновенной паузы уточнил Самали. – Или удовлетворишься общим резюме?

– Он как-то связан с антиквариатом?

И вновь по лицу хозяина квартиры промелькнула тень колебания.

– Почему?

– Не станем вдаваться в детали. Так будет безопаснее для тебя и для нас. Существует некий предмет старины, и мне нужно знать причину его интереса к этому предмету.

– Ты изъясняешься загадками, Дэниел.

Подняв левую руку, Самали принялся придирчивым взглядом изучать свои ногти. За закрытой дверью соседней комнаты Тэйре послышался чей-то возбужденный шепот.

– Относительно таинственного раритета, – медленно произнес египтянин. – Это он находится в рюкзаке мисс Маллрей? Или я ошибаюсь?

Ответа не последовало.

– Из вашего молчания следует вывод: я прав. – Самали стрельнул в Тэйру взглядом. – Могу я на него посмотреть?

В наступившей тишине хриплый смех хозяина прозвучал особенно резко.

– Не сомневаюсь, что доктор Лакаж просил вас не показывать эту вещицу мне. Еще один урок: в нашем деле люди крайне редко доверяют друг другу. – Самали укоризненно качнул головой. – Не важно. Держите ее при себе, если вам так спокойнее. Но мне будет трудно ответить на твой вопрос, Дэниел. Это все равно что играть в покер втемную. – Он вновь занялся ногтями. – Значит, ты хочешь узнать о Клинке возмездия и антиквариате, верно? Довольно своеобразная манера наводить справки, замечу. Но какая, позволю себе спросить, выгода ждет…

– Тебя. – Дэниел поднялся, прошел с пустым стаканом к бару, плеснул себе виски. – Никакой. Я полагал, ты поможешь нам бескорыстно.

Брови египтянина дугообразно изогнулись.

– Так-так. Сначала меня принимают за всеведущего мудреца, затем я предстаю в образе альтруиста. К концу нашей беседы, боюсь, я и сам не буду знать, кто я такой.

– Могу предложить за услугу три-четыре сотни долларов. Если, конечно, ты не оценишь ее выше.

– Прошу тебя, Дэниел, – с упреком в голосе произнес Самали. – Я всего достиг сам, у меня есть собственный стиль. Не путай меня с уличной проституткой, которая продает свои ласки за деньги. Пусть четыре сотни долларов останутся в твоем кошельке.

Он сделал еще одну затяжку и слабо улыбнулся, как бы наслаждаясь замешательством собеседника.

– Тебе известно место, где сыр бывает бесплатным. В нашем случае речь идет об информации о весьма опасной личности. Скажем так: ты останешься моим должником. Как-нибудь я попрошу вернуть мне долг, договорились?

Взгляды их наконец встретились. Дэниел осушил бокал и наполнил его вновь.

– Договорились.

Склонившись к стоявшей на низком столике пепельнице, Самали затушил окурок.

– Безусловно, ты понимаешь, что никаких контактов с организацией Саиф аль-Тхара у меня нет. Это должно быть вам ясно с самого начала. Моя информация основывается лишь на слухах.

– Продолжай.

– Так вот. – Ладонь египтянина продолжала разглаживать складки брюк на колене. – В течение последних лет объект вашего интереса черпал средства для своих операций из нелегальной торговли антиквариатом. – Самали вставил в мундштук новую сигарету. – По моим сведениям, о древних захоронениях он осведомлен куда лучше любого эксперта. Могилы наших давних предков стали для него источником дохода. Обрати внимание, единственным источником. Действия Саиф аль-Тхара привели к тому, что все другие фундаменталистские группировки Среднего Востока перессорились между собой. Сейчас с ним не захочет связываться даже Усама бен Ладен.

Самали встал и неторопливо подошел к окну. Лучи послеполуденного солнца позолотили голый череп, превратив его в подобие ярко начищенного медного шлема.

– Он стоит во главе весьма доходного семейного бизнеса. Его люди разрывают древние могилы, похищают ценные находки из раскопок археологов, крадут раритеты в залах музеев. Затем товар переправляется на юг, в Судан, а оттуда его тайными путями доставляют в Европу и на Дальний Восток, где доверенные торговцы сбывают предметы старины коллекционерам. Вырученные деньги просачиваются назад и идут на… Вы и сами знаете, на что они идут.

– Я видела одного мужчину, – вставила Тэйра, – очень крупного, с большим родимым пятном на щеке…

Египтянин продолжал неподвижно стоять у окна.

– Дрейвитт, – сказал он. – Или Дрейкич, или Дрейвич. Нечто в этом роде. Немец, я полагаю. Здесь, в Египте, он является глазами и ушами Саиф аль-Тхара. Больше, боюсь, мне о нем ничего не известно. Да, говорят еще, на редкость малоприятная личность. – Хозяин квартиры повернулся лицом к гостям. – Не знаю, что вы прячете в рюкзаке, Дэниел, но если, по твоим словам, Саиф аль-Тхар хочет получить эту вещь, то рано или поздно, уверяю, он получит ее. Охота за раритетами у него в крови. Когда дело касается древних безделушек, Саиф аль-Тхар становится беспощадным.

– Но наша не представляет никакой ценности, – заметил Дэниел. – Почему он так отчаянно стремится заполучить ее?

Самали пожал плечами.

– Как я могу ответить, если вы не позволили мне даже взглянуть на нее? Остается только повторить: если Саиф аль-Тхар хочет обладать ею, он ее получит.

Направляясь к креслу, египтянин щелкнул зажигалкой, выпустил изо рта клуб дыма.