– Саиф аль-Тхар! Он здесь! Саиф аль-Тхар!

Их радостный крик был услышан. Люди прекращали работу и группами устремлялись к своему лидеру.

– Саиф аль-Тхар вернулся! Он снова с нами! Саиф аль-Тхар!

Человек, вызвавший такой прилив восторженных чувств, с бесстрастным лицом шел по лагерю. Весть о его прибытии быстро достигла гигантского раскопа у основания пирамиды. Работники бросали инструменты и торопливо, почти бегом возвращались в лагерь. Радостно палили в воздух из автоматов охранники на вершинах барханов.

Саиф аль-Тхар поднялся на крутую дюну, окинул взглядом представшую внизу перед глазами картину. Работы, по-видимому, шли всю ночь: склон ближайшего к раскопу бархана устилали листы прозрачной пленки, на которых высились груды обнаруженных под песком предметов: щитов, мечей, копий, шлемов и прочей воинской амуниции. Ниже, в самой выемке, повсюду на глаза попадались множественные останки, как человеческие, так и крупных верховых животных: верблюдов, мулов, лошадей. Покрытые сморщившейся коричневой кожей, они напоминали сцену из Апокалипсиса, где в Судный день мертвые поднимаются из земли, чтобы услышать последний приговор. Что ж, подумал Саиф аль-Тхар, и в самом деле уже недолог час, когда каждый смертный будет держать ответ. Воздев руки к небу, лидер фундаменталистов торжествующе прокричал:

–  Аллах-у-акбар!Велик наш Господь!

–  Аллах-у-акбар! –подхватили голоса вокруг. – Воистину велик!

Хвала Всевышнему прозвучала еще трижды, всякий раз сопровождаемая автоматной стрельбой. Затем жестом Саиф аль-Тхар распорядился возобновить прерванные работы. Лагерь мгновенно опустел. Отправив Мехмета в палатку, Саиф зашагал к раскопу, где Дрейвик из-под зонта наблюдал за тем, как его люди упаковывают находки.

– Простите, что не приветствовал вас вместе со всеми, – сказал немец. – Слишком много дел здесь.

Если Саиф аль-Тхар и услышал прозвучавшую в его голосе ноту сарказма, то виду не подал. Невозмутимо стоя под палящими лучами солнца, египтянин взирал на изуродованные останки. С близкого расстояния не составляло труда разобрать: срывая в спешке доспехи, люди Дрейвика особо не церемонились. На песке валялись оторванные кисти человеческих рук, ступни, даже головы.

– Без святотатства вы обойтись не смогли? – холодно осведомился Саиф аль-Тхар.

– Нет. Делай мы все по правилам, на каждую мумию ушла бы неделя. Увезли бы отсюда пару копий, и что?

Лидер фундаменталистов проигнорировал новую насмешку и поднял с песка древний меч. До этого ему приходилось видеть подобные лишь в музеях, надежно запертыми за стеклом оборудованных сигнализацией витрин. Сейчас же их были сотни. Тысячи. А ведь это только малая часть тех богатств, которые оставались в песке. Грандиозность находки ошеломляла. Она превосходила самые дерзкие мечты. Аллах все же услышал его молитвы!

– Вы выяснили, как далеко простирается пласт?

Дрейвик не торопясь раскурил сигару.

– По моему приказу люди отрыли несколько разведочных траншей. Передняя кромка проходит примерно в миле от нас, чуть выше по долине. Задней границы пока не обнаружили. Поле деятельности огромно. – Ладонью он смахнул со лба пот. – Когда подойдут верблюды?

– Послезавтра. Может, раньше.

– Думаю, имеет смысл прямо сейчас начать переброску по воздуху. Хотя бы отдельных предметов.

Саиф аль-Тхар покачал головой.

– Чтобы наши вертолеты засекли на границе? Не стоит привлекать внимание властей.

– Но ведь рабочих и оборудование мы завезли без всяких проблем?

– Обычное везение. Требовалось как можно быстрее начать, и Аллах пошел нам навстречу. Второй раз рассчитывать на удачу было бы глупо. Караван заберет все. Так надежнее. Местность патрулируется?

– В радиусе пятидесяти миль, на песчаных мотоциклах.

– И?..

– А чего вы ожидаете? Вокруг пустыня. Не похоже, чтобы сюда вдруг заявился случайный путник.

Оба смолкли. Саиф аль-Тхар положил меч на песок и поднес к глазам нефритовый амулет, размером с фалангу большого пальца мастерски вырезанную из прозрачного камня фигурку. Владыка подземного царства бог Озирис [63]. Египтянин внимательно всмотрелся в тонкие линии.

– У нас пять или шесть дней. Какую часть армии удастся за это время извлечь из песка?

Его собеседник глубоко затянулся дымом.

– Ничтожную. Мы работаем двадцать четыре часа в сутки. Весь улов перед вами. Дальше дело должно пойти быстрее: к северу тела залегают не так глубоко, однако и там мы поднимем на поверхность лишь малую долю. Успокойтесь, этого более чем достаточно. Добыча уже тянет на миллионы. Рынок антиквариата будет оставаться в наших руках еще по крайней мере сотню лет.

– А что не сумеем поднять? Хоть какую-нибудь подготовку вы ведете?

– Безусловно. Повторяю, не беспокойтесь, все под контролем. А сейчас, если вы не против, я должен вернуться к делам.

Сунув в рот сигару, немец двинулся к всасывавшим песок трубам. Минуту-другую Саиф с презрением смотрел ему в спину, а затем направился в обход раскопа к пирамиде. Ступив в ее тень, он опустился на корточки.

Египтянину не давала покоя мысль о том, какая судьба постигнет армию. О выборе не могло идти и речи: слишком велик был риск, что погребенное в песках войско обнаружит кто-то еще. В такое не хотелось верить. Нет, решение только одно. Пусть идет против его внутренних устремлений, ничего не поделаешь. Пусть оно даже смахивает на убийство. Другого выхода не существует.

Саиф прижался спиной к прохладному камню, потер пальцами нефритовую фигурку и обвел взглядом застывшие в нелепых позах тела. Один мертвец, торс которого с гордо вскинутой головой торчал из песка, смотрел, казалось, прямо ему в глаза. Высохшие губы воина были искривлены в злобной усмешке, лицо исказила застывшая на века гримаса ненависти. По неизвестной причине Саиф аль-Тхар ощутил вдруг себя объектом этой ненависти. В тени пирамиды стало неуютно. Поднявшись, египтянин зашагал прочь. На ходу он опустил голову: пальцы сжимали два кусочка нефрита. Фигурка распалась.

Саиф аль-Тхар взмахнул рукой и с усмешкой швырнул обломки в траншею.

Сквозь тонированные стекла лимузина Скуайерс смотрел на скопившийся у перекрестка транспорт. Справа от него в крошечном «пежо» сидела, по-видимому, семья: девять притиснутых друг к другу человек с похожими лицами. Слева в кузове грузовика высилась гора черных головок созревшего подсолнечника. Время от времени машины в соседних рядах начинали двигаться, и картинка менялась – с тем, чтобы через мгновение повториться вновь.

– В котором часу это было? – спросил атташе, прижимая к уху трубку мобильного телефона.

Его невидимый собеседник хрипло произнес короткую фразу.

– И ты не знаешь, как и во сколько?

Из динамика вновь послышались хрипы. К окошку лимузина приблизился мальчишка с лотком дешевой парфюмерии, но водитель резким окриком отогнал его прочь.

– А семья?

Ответ почти утонул в треске статического электричества.

– Хорошо. Не стоит лить слезы по убежавшему молоку. Попытайся взять ситуацию в свои руки. Во что бы то ни стало отыщи его и дай мне знать.

Закончив фразу, Скуайерс убрал трубку телефона в карман. Лицо его казалось спокойным, лишь в глубине глаз временами вспыхивала искорка тревоги.

– Похоже, наш друг детектив куда-то пропал, – сказал он.

– Черт побери! – Мэйси в раздражении хлопнул мясистой ладонью по кожаной обивке сиденья. – Я считал, что Джемал глаз с него не спускает.

– Видимо, этот шпик обставил его людей.

– Я же говорил, его следовало убрать. Говорил?

– Да, старина.

– Черт, черт, черт!

Теперь американец бил по сиденью кулаком: на коже оставались глубокие вмятины. Наконец, тяжело дыша, он откинулся на спинку.

– Когда?

– Точно они не знают. – Скуайерс вздохнул. – Жена вместе с детьми вышла из дома в семь утра. Когда в десять детектив все еще не появился, люди Джемала вышибли дверь и вошли. Квартира оказалась пуста.