– Наверное, нам смог бы помочь доктор Джемал, – слегка запинаясь, сказала Тэйра. – Он давний знакомый отца. Я познакомилась с ним вчера, в посольстве. Может, ему известно, почему этот кусок штукатурки так важен.

– Его имя мне ни о чем не говорит, – пожал плечами Дэниел.

– Заместитель директора Службы древностей.

– Заместителя директора Службы древностей зовут Мохаммед Фейзал.

– Ну, он кто-то из руководства.

Дэниел закурил новую сигарету.

– Ты сказала, Джемал?

– Да. Шариф Джемал. Знаешь, как Омар Шариф.

– Никогда не слышал о докторе Шарифе Джемале.

– А должен был?

– Естественно, если он – один из руководителей Службы древностей. Я каждый день имею дело с тамошними чиновниками. – Дэниел не сводил глаз с поднимавшейся от сигареты струйки дыма. – И что же сказал тебе доктор Джемал?

– Не очень много. Сказал, что работал вместе с отцом в Саккре. В 1972-м они вместе обнаружили там захоронение. В тот год, когда я родилась.

– Чье захоронение?

– Не помню. Какого-то Хотепа.

– Птахотепа?

– Вот-вот.

Дэниел собирался поднести сигарету ко рту, но его рука повисла в воздухе.

– С кем ты сейчас говорила по телефону, Тэйра?

– Что?

– Кем является этот человек в посольстве?

– А в чем дело? Что-то не так?

На лбу археолога вновь выступили капли пота, в глазах вспыхнула тревога.

– Твой отец обнаружил захоронение Птахотепа еще в 1966 году. Тогда родился я, а не ты. И обнаружил он его в Абидосе, не в Саккре. – Дэниел отбросил сигарету и встал. – С кем ты сейчас говорила?

– С Чарлзом Скуайерсом, атташе посольства по вопросам культуры.

– Что он тебе сказал?

– Сказал, чтобы мы не двигались с места. Он послал сюда своего помощника.

– Ты сообщила, где мы находимся?

– Разумеется. Как они еще найдут нас?

– А кусок? О нем ты тоже упомянула?

– Да. Я…

Тэйра ощутила в горле комок.

– Что?

– Он спросил, с нами ли найденный предмет.

– И?..

Комок мешал дышать.

– Я не сказала, что это предмет старины, назвала его просто вещью.

Секунду-другую Дэниел оставался неподвижным, а затем рывком поднял Тэйру на ноги.

– Нам необходимо уносить ноги.

– Но это просто глупо. Идиотизм какой-то! Зачем посольству обманывать нас?

– Не знаю. Но твой доктор Джемал явно не тот, за кого себя выдает. Выходит, атташе тоже далеко не атташе.

– Почему? Почему, Дэниел?

– Я уже сказал – не знаю. Мы должны как можно быстрее выбраться отсюда. Давай же!

В голосе археолога звучала тревога. Он подхватил рюкзачок и быстро зашагал по тропинке, широкой дугой взбиравшейся на холм, у подножия которого находилась вольера со слоном. Тэйра устремилась следом. На вершине холма Дэниел обернулся.

– Смотри!

Он кивнул в сторону баньяна. К каменной скамье в его тени приближались трое подозрительно выглядевших мужчин в серых костюмах и солнечных очках. Один из них не поленился даже заглянуть внутрь телефонной будки.

– Кто это такие? – прошептала Тэйра.

– Не знаю. Но они явно вышли не на прогулку после хорошего обеда. Двигайся, пока нас не заметили.

Обогнув холм, Дэниел и Тэйра увидели калитку бокового выхода. На улице архитектор остановил такси.

– У меня ощущение, что мы влипли, – пробормотал он, напряженно вглядываясь в заднее стекло. – Причем влипли здорово.

Скуайерс снял трубку еще до того, как отзвенела трель первого звонка.

– Да?

На том конце провода послышалась почти невнятная скороговорка. Атташе внимательно слушал, неторопливо разворачивая свободной рукой обертку карамельки. Губы на ничего не выражавшем лице оставались неподвижными. Когда его собеседник смолк, атташе произнес:

– Благодарю вас. Продолжайте смотреть в оба, – и положил трубку.

Обертка упала на пол, но вместо того чтобы опустить карамельку в рот, Скуайерс осторожно поместил ее на край стола и сделал три телефонных звонка. Каждый раз дипломат произнес одну-единственную фразу:

– Она у нее.

Только после этого атташе откинулся на спинку кресла и сунул карамельку под язык.

Некоторое время он сидел неподвижно, прикрыв глаза и сложив перед собой, как бы в молитвенном экстазе, ладони. Когда карамелька уменьшилась до размера рисового зернышка, Скуайерс подался вперед, выдвинул ящик и извлек из него увесистый том. На глянцевой суперобложке изображалась покрытая иероглифами стена, под фотоснимком было название: «Погребальные обряды в Фивах, Поздний период». Чуть ниже имя автора: Дэниел Лакаж.

Надев очки, дипломат раскрыл книгу, устроил поудобнее перекрещенные ноги и улыбнулся.

– Эти убийства связаны, – твердо сказал Халифа. – Убежден!

Он сидел в просторном и стерильно чистом, подобно операционной, кабинете на первом этаже полицейского управления Луксора. За столом напротив в черном кожаном кресле разместился его босс, старший инспектор Абдул ибн-Хассани. Юсуфу был предложен скромный табурет, как бы подчеркивавший громадную разницу в служебном положении хозяина кабинета и его гостя. Босс редко упускал возможность напомнить своим подчиненным, кто есть кто.

– Так, давай-ка еще раз, – вздохнул Хассани, – и помедленнее.

Непосредственный начальник Юсуфа Халифы был крупный мужчина с плечами профессионального борца и коротко остриженными волосами, похожий на президента Хосни Мубарака, чей портрет висел над столом.

Отношения с Хассани не заладились у Юсуфа с самого начала. Детективу претило стремление босса во всем без исключения придерживаться духа и буквы устава. Начальник же испытывал инстинктивное недоверие к университетскому прошлому подчиненного, его бесила готовность Халифы следовать собственной интуиции, а не имеющимся фактам. К тому же Юсуф не скрывал своего очарования далекой стариной. Хассани считал себя прагматиком, его ничуть не волновали события тысячелетней давности. Он интересовался лишь проблемами борьбы с преступностью. Успех в этом многотрудном деле зависел от кропотливой каждодневной работы, внимания к деталям и почтения к старшим, ему не способствовали отвлеченные мечтания о живших тридцать с лишним веков назад людях с непроизносимыми именами. История отвлекает, учит ненужной терпимости. По мнению босса, Халифа как раз являл собой пример человека рассеянного и излишне терпимого. Именно поэтому Хассани не спешил продвигать Юсуфа вверх по служебной лестнице. Подчиненный просто не обладал необходимыми качествами. Ему место в библиотеке, а не в полиции.

– По сообщению газеты, – сказал Халифа, – этого мужчину, Икбара, обнаружили в его же магазинчике. Лицо и тело несчастного были исполосованы каким-то острым предметом.

– Что за газета?

– «Аль-Ахрам».

Хассани пренебрежительно фыркнул.

– Такие же раны мы видели на трупе Найара. Найар торговал антиквариатом, как и Икбар. Во всяком случае, последний являлся хозяином антикварной лавки. Что получается? С разницей в сутки убивают двоих занятых в одном бизнесе мужчин. Не очень-то это походит на совпадение, особенно если принять во внимание железнодорожный билет Найара. Он побывал в Каире за день до убийства Икбара. Здесь наверняка кроется какая-то связь.

– У тебя есть неоспоримые факты? Хватит гадать, мне нужны факты!

– Я не видел еще протокола каирских медиков…

– Значит, причины смерти могут быть разными. Тебе известна любовь газетчиков к преувеличениям. Особенно ею славятся желтые листки типа «Аль-Ахрам».

– Я не видел еще протокола каирских медиков, – упрямо повторил Халифа, – но знаю: причина смерти в нем будет указана та же самая. Оба дела связаны, уверен.

– Ну-ну, – устало буркнул Хассани. – Выкладывай свою теорию.

– Думаю, Найар обнаружил захоронение…

– Еще бы, без могилы здесь не обошлось!

– Или обнаружил кто-то другой, а Найар пронюхал об этом. Так или иначе, речь идет о богатой находке. Словом, Найар отправился в Каир, продал Икбару несколько предметов и вернулся. Начал сорить деньгами, похоже, решил, что обеспечит себя до конца жизни. Однако о захоронении знали и другие люди, и они не испытывали желания делиться сокровищем.