Запад гаснет в дали бледно-розовой, Звезды небо усеяли чистое, Соловей свищет в роще березовой, И травою запахло душистою. Знаю, что́ тебе в думушку вкралося, Знаю сердца немолчные жалобы, Не хочу я, чтоб ты притворялася И к улыбке себя принуждала бы! Твое сердце болит безотрадное, В нем не светит звезда ни единая — Плачь свободно, моя ненаглядная, Пока песня звучит соловьиная. Соловьиная песня унылая, Что как жалоба катится слезная, Плачь, душа моя, плачь, моя милая, Тебя небо лишь слушает звездное! Я. П. Полонский (1819–1898) Он у каменной башни стоял под стеной; И я помню, на нем был кафтан дорогой; И мелькала, под красным сукном, Голубая рубашка на нем… Презирайте за то, что его я люблю! Злые люди, грозите судом — Я суда не боюсь и вины не таю! Не бросай в меня ка́мнями!.. Я и так уже ранена… Золотая граната растет под стеной; Всех плодов не достать никакою рукой; Всех красивых мужчин для чего Стала б я привораживать! Но Приютила б я к сердцу, во мраке ночей Приголубила б только его — И уж больше любви мне не нужно ничьей! Не бросай в меня ка́мнями!.. Я и так уже ранена… Разлучили, сгубили нас горы, холмы Эриванские! Вечно холодной зимы Вечным снегом покрыты оне! Говорят, на чужой стороне Девы Грузии блеском своей красоты Увлекают сердца… Обо мне В той стране, милый мой, не забудешь ли ты? Не бросай в меня ка́мнями!.. Я и так уже ранена… Говорят, злая весть к нам оттуда пришла: За горами кровавая битва была; Там засада была… Говорят, Будто наших сарбазов отряд Истреблен ненавистной изменою… Чу! Кто-то скачет… копыта стучат… Пыль столбом… я дрожу и молитву шепчу… Не бросай в меня ка́мнями!.. Я и так уже ранена… Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. Ночь пройдет — и спозаранок В степь, далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни: Как концы ее, с тобою Мы сходились в эти дни. Кто-то мне судьбу предскажет? Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой? Вспоминай, коли другая, Друга милого любя, Будет песни петь, играя На коленях у тебя! Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. Я по красному щебню схожу один К морю сонному, Словно тучками, мглою далеких вершин Окаймленному. Ах! как млеют, вдали замыкая залив, Выси горные! Как рисуются здесь, уходя в тень олив, Козы черные… Пастухи вдали, на свои жезлы, С их котомками, Опершись, стоят на краю скалы Над обломками. Там, у взморья, когда-то стоял чертог С колоннадами, И наяды плескались в его порог Под аркадами. Там недавно мне снился роскошный сон — Но… всегда ли я Ради этих снов забывал твой стон, О Италия! Вдохновляемый плачем твоим, я схожу К морю сонному, Словно тучками, мглою далеких вершин Окаймленному. Там в лазурном тумане толпой встают Тени бледные. То не тени встают — по волнам плывут Пушки медные. Корабельный флаг отдаленьем скрыт, Словно дымкою. Там судьба твоя с фитилем стоит Невидимкою… Н. А. Некрасов (1821–1877) Мотивы итальянские Мне не дают заснуть, И страсти африканские Волнуют кровь и грудь: Всё грезятся балкончики, И искры черных глаз Сверкают как червончики В день по сту тысяч раз. Отбою нет от думушки: Эх! жизнь моя!.. увы!.. Зачем женили, кумушки, Меня так рано вы! На свете много водится Красавиц, и каких! А нам любить приходится Курносых и рябых. Что за красотка Боржия!.. Менялся весь в лице И даже (не топор же я!) Заплакал при конце; Во всем талант, гармония… Видал не много лиц Таких, как у Альбони, я — Певица из певиц, В уме производящая Содом и кутерьму, Так много говорящая И сердцу и уму; Высокая и белая, Красива и ловка, И уж заматерелая — Не скажешь, что жидка! Избытки даже лишние Заметны в ней души, И верхние, и нижние — Все ноты хороши!.. Чтоб только петь, как Гарция, И удивлять весь свет — Не пожалел бы гарнца я Серебряных монет. На миг заботы вечные Смолкают, не томят, И струны все сердечные В груди дрожат, звучат — Звучат в ответ чудеснице. Могуча и легка, Душа как бы по лестнице Восходит в облака. |
