Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне, Травы степные унизаны влагой вечерней, Речи отрывистей, сердце опять суеверней, Длинные тени вдали потонули в ложбине. В этой ночи, как в желаниях, всё беспредельно, Крылья растут у каких-то воздушных стремлений, Взял бы тебя и помчался бы так же бесцельно, Свет унося, покидая неверные тени. Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине? Как не забыть, хоть на время, язвительных терний Травы степные сверкают росою вечерней, Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне. Помнишь тот горячий ключ, Как он чист был и бегуч, Как дрожал в нем солнца луч И качался, Как пестрел соседний бор, Как белели выси гор, Как тепло в нем звездный хор Повторялся. Обмелел он и остыл, Словно в землю уходил, Оставляя следом ил Бледно-красный. Долго-долго я алкал, Жилу жаркую меж скал С тайной ревностью искал, Но напрасной. Вдруг в горах промчался гром, Потряслась земля кругом, Я бежал, покинув дом, Мне грозящий, — Оглянулся — чудный вид: Старый ключ прошиб гранит И над бездною висит, Весь кипящий! Что ты, голубчик, задумчив сидишь, Слышишь — не слышишь, глядишь — не глядишь? Утро давно, а в глазах у тебя, Я посмотрю, и не день и не ночь. — Точно случилось жемчужную нить Подле меня тебе врозь уронить. Чудную песню я слышал во сне, Несколько слов до яву́ мне прожгло. Эти слова-то ищу я опять Все, как звучали они, подобрать. Верно, ах, верно, сказала б ты мне, В чем этот голос меня укорял. Это утро, радость эта, Эта мощь и дня и света, Этот синий свод, Этот крик и вереницы, Эти стаи, эти птицы, Этот говор вод, Эти ивы и березы, Эти капли — эти слезы, Этот пух — не лист, Эти горы, эти долы, Эти мошки, эти пчелы, Этот зык и свист, Эти зори без затменья, Этот вздох ночной селенья, Эта ночь без сна, Эта мгла и жар постели, Эта дробь и эти трели, Это всё — весна. Ты мелькнула, ты предстала, Снова сердце задрожало, Под чарующие звуки То же счастье, те же муки, Слышу трепетные руки — Ты еще со мной! Час блаженный, час печальный, Час последний, час прощальный, Те же легкие одежды, Ты стоишь, склоняя вежды, — И не нужно мне надежды: Этот час — он мой! Ты руки моей коснулась, Разом сердце встрепенулось; Не туда, в то горе злое, Я несусь в мое былое, — Я на всё, на всё иное Отпылал, потух! Этой песне чудотворной Так покорен мир упорный; Пусть же сердце, полно муки, Торжествует час разлуки, И когда загаснут звуки — Разорвется вдруг! Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски задумчивый взор. Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор. Только в мире и есть этот чистый Влево бегущий пробор. Сад весь в цвету, Вечер в огне, Так освежительно-радостно мне! Вот я стою, Вот я иду, Словно таинственной речи я жду. Эта заря, Эта весна Так непостижна, зато так ясна! Счастья ли полн, Плачу ли я, Ты — благодатная тайна моя. Давно в любви отрады мало: Без отзыва вздохи, без радости слезы; Что было сладко — горько стало, Осыпались розы, рассеялись грезы. Оставь меня, смешай с толпою! Но ты отвернулась, а сетуешь, видно, И всё еще больна ты мною… О, как же мне тяжко и как мне обидно! |
