На ту знакомую гору Сто раз я в день прихожу; Стою, склоняся на посох, И в дол с вершины гляжу. Вздохнув, медлительным шагом Иду вослед я овцам И часто, часто в долину Схожу, не чувствуя сам. Весь луг по-прежнему полон Младой цветов красоты; Я рву их — сам же не знаю, Кому отдать мне цветы. Здесь часто в дождик и в гро́зу Стою, к земле пригвождён: Всё жду, чтоб дверь отворилась… Но то обманчивый сон. Над милой хижинкой светит, Видаю, радуга мне… К чему? Она удалилась! Она в чужой стороне! Она всё дале! всё дале! И скоро слух замолчит! Бегите ж, овцы, бегите! Здесь горе душу томит! 19. Двенадцать спящих дев
Старинная повесть в двух балладах Вступление Опять ты здесь, мой благодатный Гений, Воздушная подруга юных дней; Опять с толпой знакомых привидений Теснишься ты, Мечта, к душе моей… Приди ж, о друг! дай прежних вдохновений, Минувшею мне жизнию повей, Побудь со мной, продли очарованья, Дай сладкого вкусить воспоминанья. Ты образы веселых лет примчала — И много милых теней восстает; И то, чем жизнь столь некогда пленяла, Что рок, отняв, назад не отдает, То всё опять душа моя узнала; Проснулась Скорбь, и Жалоба зовет Сопутников, с пути сошедших прежде И здесь вотще поверивших надежде. К ним не дойдут последней песни звуки; Рассеян круг, где первую я пел; Не встретят их простертые к ним руки; Прекрасный сон их жизни улетел. Других умчал могущий дух разлуки; Счастливый край, их знавший, опустел; Разбросаны по всем дорогам мира — Не им поет задумчивая лира. И снова в томном сердце воскресает Стремленье в оный таинственный свет; Давнишний глас на лире оживает, Чуть слышимый, как Гения поле́т; И душу хладную разогревает Опять тоска по благам прежних лет: Всё близкое мне зрится отдале́нным, Отжившее, как прежде, оживле́нным. «За днями дни идут, идут… Напрасно; Они свободы не ведут Прекрасной; Об ней тоскую и молюсь, Ее зову, не дозовусь. Смотрю в высокое окно Темницы: Всё небо светом зажжено Денницы; На свежих крыльях ветерка Летают вольны облака. Итак, все блага заменить Могилой; И бросить свет, когда в нем жить Так мило; Ах! дайте в свете подышать; Еще мне рано умирать. Лишь миг весенним бытиём Жила я; Лишь миг на празднике земном Была я; Душа готовилась любить… И всё покинуть, всё забыты!». Отымает наши радости Без замены хладный свет; Вдохновенье пылкой младости Гаснет с чувством жертвой лет; Не одно ланит пылание Тратим с юностью живой — Видим сердца увядание Прежде юности самой. Наше счастие разбитое Видим мы игрушкой волн, И в далекий мрак сердитое Море мчит наш бедный чёлн; Стрелки нет путеводительной, Иль вотще ее магнит В бурю к пристани спасительной Челн беспарусный манит. Хлад, как будто ускоре́нная Смерть, заходит в душу к нам; К наслажденью охлажде́нная, Охладев к самим бедам, Без стремленья, без желания В нас душа заглушена И навек очарования Слез отрадных лишена. На минуту ли улыбкою Мертвый лик наш оживет, Или прежнее ошибкою В сердце сонное зайдет — То обман; то плющ, играющий По развалинам седым; Сверху лист благоухающий — Прах и тление под ним. Оживите сердце вялое; Дайте быть по старине; Иль оплакивать бывалое Слез бывалых дайте мне. Сладко, сладко появление Ручейка в пустой глуши; Так и слезы — освежение Запустевшия души. О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет: Но с благодарностию: были. |
