Пан Ченек, бросив многозначительный взгляд на пана Вацлава, небрежно процедил:
- Пан Микулаш - ревностный последователь Яна Гуса, но пошел куда дальше своего учителя и еще зальет нам всем за шиворот сала. Говорят, что он возомнил себя претендентом на королевский трон Чехии.
Зал был уже наполнен шумевшей толпой царедворцев. Внезапно появился пан Богуслав из Швамберка и сразу же направился к Микулашу Августинову и пану Ченку. Пан Микулаш обратил внимание на встревоженное лицо молодого рыцаря. Пан Богуслав, подойдя вплотную к собеседникам, не приветствуя никого, проговорил мрачно и торопливо:
- В Новом Месте неладно. Подробностей еще не знаю, но, говорят, ремесленники разгромили собор святого Штепана и двинулись к новоместской раднице. Ведет их Ян Желивский.
Пан Ченек закусил губу и слегка нахмурился:
- Надо немедленно послать в Прагу толковых людей узнать, что там произошло, и доложить его милости королю...
Его слова перебил возглас церемониймейстера:
- Его милость король!
В притихший зал, ни на кого не глядя, вошел Вацлав IV. От прежней прямой, чисто королевской осанки не осталось и следа. Сутулый, сгорбившийся, с одутловатым, болезненным багрово-синим лицом, Вацлав к тому же почти никогда не был трезвым.
Подняв водянисто-голубые глаза па собравшихся панов, король пробормотал неразборчивое приветствие и грузно опустился в кресло. Подошедшие кравчие и стольники поставили небольшой столик, а старший виночерпий стал рядом, поставив на стол серебряный кувшин с вином и золотой кубок.
- Его милость ни на одну минуту не может теперь обходиться без вина, и в такое время!.. - услышал пан Вацлав над самым ухом чей-то возмущенный шепот.
Оглянулся - и увидел над своим плечом усмехающееся лицо пана Богуслава.
Тяжело переводя дыхание, король перегнулся через подлокотник кресла к Микулашу Августинову:
- Найди мне Яна Жижку, я что-то не вижу его.
Пан Микулаш окинул весь зал ищущим взглядом, но коренастой фигуры одноглазого рыцаря не было видно.
Пан Микулаш глазами подозвал одного из пажей и, когда тот подбежал к сановнику, шепотом приказал мальчику:
- Обеги хоть весь замок, но найди Яна Жижку и скажи: его милость король пожелал его видеть. Беги, да поживее!
Мальчик проворно выбежал из зала, а пан Микулаш доложил королю:
- Пана Яна Жижки, ваша милость, сейчас в зале нет, я послал за ним.
В это время король был занят разговором с паном Ченком. Сдвинув брови, наклонив голову и сложив на животе полные руки, король, насупившись, слушал сообщение пана Ченка о волнении в Новом Месте.
- Бургграф, сейчас же пошли в Новое Место узнать, что там происходит. - Король говорил хриплым голосом, с сильной одышкой. Он нервно постукивал о кресло толстыми пальцами.
- Ваша милость, можете быть спокойны, я уже отправил троих рыцарей.
Король тяжело вздохнул:
- Клянусь святым Вацлавом, моим патроном, дьявольски трудная штука быть в эти сумасшедшие годы королем Чехии! Ты только пойми, Ченек: вот уж четыре года, как мне ни минуты нет покоя. Братец Сигизмунд вместе с папой наседают на меня, что я-де потворствую еретикам-гуситам. Требуют, чтобы я хорошенько их прижал и искоренил гуситскую ересь, грозятся, что меня самого к еретикам причислят. А паны как почуяли, что благодаря учению Гуса можно поживиться церковными и монастырскими землями, тоже начали кричать, что прав был Гус, и тоже стали за чашу. Так я и поверил, что они такие заядлые богословы!..
- Милостивый король совершенно прав: положение теперь действительно слишком запутанное. Не считаться с императором и святым престолом невозможно, но и слишком круто преследовать ересь тоже чревато опасностями.
Король пристально посмотрел на виночерпия. Тог понял, и сейчас же в кубок полилась янтарно-золотистая струя из тонкого горлышка кувшина. Приняв от виночерпия кубок, король медленно начал тянуть ароматное вино; отпив половину кубка, он поставил его на поднос и продолжал уже более оживленным тоном:
- Что я могу, то и делаю. Как будто я не понимаю, что, если не задавить эту змею сейчас, она может потом проглотить и меня, и вас, панов, и всех попов... Тут дело не в догматах, а в ненависти черни к нам всем. И ты думаешь, что все паны, рыцари, земаны и паноши пойдут с нами? - От выпитого вина в мутных глазах короля появился блеск и лицо оживилось. - Где сейчас Микулаш из Гуси и что он делает? Знаете?.. А как-то недавно был у меня разговор с Яном Жижкой. Вышел я в сад, вижу - ходит по аллее Ян Жижка, какой-то грустный. Я его спрашиваю, отчего он такой печальный. Он же мне отвечает: "Как, - говорит, - можно быть веселым, когда наших лучших людей констанцский собор сжигает!" Я же, будучи в хорошем настроении, говорю ему шутя: "Ну и что бы ты хотел сделать?" - "Отомстить всем этим проклятым и очистить от них нашу родину!" Мне стало весело слышать такие слова, и я возьми да и брякни: "Позволяю!" Тут, вижу, мой Жижка вспыхнул весь от волнения, поднял кверху ладонь и этак торжественно провозглашает: "А я клянусь это сделать!" Тогда я только посмеялся, а теперь, как вижу Яна Жижку и вспоминаю его клятву, мне приходит в голову мысль: как бы и на самом деле одноглазый рыцарь не задумал осуществить свою клятву.
Придворные, окружив полукругом кресло короля, со вниманием слушали его речь.
Пана Микулаша кто-то тихонько дернул за полу плаща.
Пан обернулся - маленький паж, еле переводя дыхание от быстрого бега, прошептал:
- Пана Яна Жижки в замке нет... Люди говорят, он еще с зарей уехал в Прагу и не вернулся.
Пап Микулаш потрепал мальчика по белокурым волосам и отпустил.
- Ваша милость, пан Ян Жижка выехал на заре в Прагу и до сих пор не вернулся.
Король допил вино и вытер мокрые усы платком.
- Уехал в Прагу? Я был бы более расположен видеть его теперь здесь, у меня в замке. - И, обращаясь вновь к пану Ченку, раздраженно спросил: - Так, значит, новоместские бедняки недовольны, что друзья Яна Желивского - чертовы проповедники - посажены под замок? Ну и пусть! У меня пока темниц и палачей на эту босоту хватит! - со злостью заключил король.
Придворные исподтишка переглядывались, слушая бессвязную речь Вацлава.
Через боковые двери незаметно вошел, осторожно ступая на носках, чтобы не производить шума, один из рыцарей королевской гвардии. Протолкавшись через толпу придворных к пану Микулашу Августинову, он шепотом доложил:
- В Новом Месте мятеж! Радницу захватили, коншелей избили до смерти. Наши вернулись и привезли одного избитого коншеля. Что пан прикажет?
- Подождите.
Пан Микулаш подвинулся вперед к королевскому креслу и низко склонился перед королем. Король недовольно поморщился:
- Чего тебе, Микулаш?
- Вернулись из Нового Места посланные и привезли коншеля новоместской радницы. Чернь захватила радницу и...
Король вскочил с места и гневно ударил кулаком по подлокотнику кресла:
- Сейчас же их всех сюда!
Слова пана Микулаша Августинова произвели среди придворных смятение. Сборище самодовольных щеголей, беззаботных, надменных панов, с усмешкой глядевших на своего спившегося, сумасбродного короля, при известии о волнениях в Новом Месте сразу же утратило всю свою заносчивость и самоуверенность. В зале пронесся тихий гул заглушенного, взволнованного шепота. Пан Ченек один из немногих сохранил присутствие духа и спокойным, уверенным тоном отдал приказание:
- Его милость король желает, чтобы коншель явился перед лицом его милости и лично сам доложил о случившемся.
В наступившей тишине прозвучали шаги гвардейца по каменному полу зала. Придворные расступились в обе стороны, образуя свободный проход. Дверь распахнулась, и два гвардейца в блестящих доспехах ввели под руки окровавленного человека. Богатая бархатная одежда коншеля висела жалкими лохмотьями. Лицо вошедшего, опухшее, со сгустками крови на лбу и бороде, было бессильно опущено вниз. Он медленно шел, поддерживаемый под руки своими спутниками. Все с ужасом глядели на избитого советника радницы. Подведенный к королевскому креслу, коншель с усилием поднял голову. Едва гвардейцы отпустили его, он бессильно свалился перед креслом на колени и застонал.
