Вышел он на людном месте, поблагодарил водителя за оказанную любезность, положил на сиденье деньги и, не торопясь, пошел в обратную сторону, зорко наблюдая за проходящими машинами и пешеходами. У телефонной будки остановился, набрал нужный номер. Ему ответили и положили трубку. Через несколько секунд он снова набрал этот же номер, сказал:

— Здравствуйте. Это говорят из аэропорта. Нам надо получить консультацию.

— Сегодня не можем дать ответ, позвоните через два дня в двенадцать часов. До свидания.

«Пароль принят», — успокоившись, подумал Кравцов.

Все сказанные слова обозначали, что сегодня в 14 часов Кравцов встретится с Грищенко.

Они выбрали в сквере уединенное местечко, сели на лавочку, закурили и, как старые друзья, повели непринужденный разговор.

— Я дал вам телеграмму, — сказал Грищенко, — просил встречи для... — Он незаметно передал Кравцову небольшой сверток, завернутый в газету. — Здесь «комбайн». А это письмо от Зарубиной. Тут, как сказала она, некоторые пояснения к фотоснимкам.

— Что передала лично для меня?

— Сказала, что при встрече расскажет...

Кравцов в душе торжествовал. Неужели это тот самый случай, который разведчики называют везением? Но виду не подал, был озабочен, замкнут.

— Говоришь, более двухсот километров? — повторил Кравцов. — Возьми отпуск дней на десять. Хорошо бы было не одному ехать. Создай надежную «крышу» и действуй. Если там то, что мы ищем, ты, Грищенко, богач и можешь рассчитывать на тепленькое местечко...

Он закурил и, как-то странно улыбаясь, произнес:

— Будем прощаться.

Они поднялись со скамьи и направились в сторону центральной площади. Кравцов затерялся среди прохожих, но продолжал наблюдать, не прицепился ли за ним «хвост». Все было спокойно. «Да и зачем им следить за мной, — думал Кравцов, — в этих глухих районах России? Здесь нет ни заводов, ни иных объектов. А ракетная база? — так это, как говорят русские, «бабка надвое сказала».

Подполковник Караев, получив от Зарубиной записку и сообщение Барабанова о встрече Кравцова с Грищенко, доложил по телефону генералу Гончарову.

— Очень хорошо, — сказал генерал, — задержать «медика» в районе объектов и самолетом в Москву.

В кабинет вошел дежурный офицер. Он молча положил исписанный лист бумаги и удалился. Подполковник Караев стал читать вслух:

— Все ясно... На нашей машине вы, товарищи Чернов и Барабанов, немедленно выезжайте к «объекту» в Нагорную. Я дам указания нашей оперативной группе о задержании Грищенко. Вы берете его в свою машину и на аэродром. Я позабочусь о самолете.

А уже на следующий день генерал Гончаров докладывал своему руководству о завершении операции по ликвидации агентуры, пытавшейся разведать районы дислокации ракетной части стратегического назначения и о проведенных мероприятиях по дезориентации вражеской разведки.

— Наш план, — говорил он, — выполнен полностью. Батлер через Кравцова и Грищенко, проверив полученную информацию от Зарубиной о ракетной базе, поставленной нами в ложный район у поселка Нагорное, уверовал в нее полностью и по данным из надежных источников, на их карте появилась точка с обозначением «ракетная база». Грищенко передан военному трибуналу как изменник Родины, шпион и диверсант, активный пособник немецко-фашистских захватчиков. Что касается Кравцова, — продолжал генерал Гончаров, — то есть договоренность с нашими друзьями, что его арестуют и будут судить в одной из социалистических стран, через которую он, по нашим данным, последует за Натальей Васильевной Зарубиной. Сержант Татьяна Григорьева отозвана в наше распоряжение.

В Доме культуры проходил районный смотр художественной самодеятельности, на который были приглашены Климов и Зарубина. После заключительного концерта они вернулись в городок обсерватории. Вышли из машины и остановились у крыльца.

Вечер был тихий. Пахло травами. Лягушки стонали в озерке, вода была светла и спокойна.

Обоим не хотелось расставаться, и это они чувствовали, но и разговор никак не получался. Климов представлял, что надо ему сказать, но не решался и слов подходящих подобрать не мог.

Зарубина смотрела на небо, разыскивая, видимо, какую-то известную ей звезду среди тех, что стали все ярче проступать на потемневшем небе. Наблюдая за ее взглядом, Климов решил, что рассматривает она Стожары, и тут же обрадовался: нашел, с чего начать разговор.

— Наташа, я никак не привыкну, что вы — астроном, — улыбаясь, произнес он. — Меня с детства интересует одна задача, которую задал нам, школьникам, старый и мудрый учитель. Представляете, он уверял, что в созвездии Плеяд, или, как он еще называл их, Волосожарах, хорошо видно шесть ярких звезд, но что их на самом деле — семь... Учитель говорил, что она есть, но только надо уметь рассмотреть ее. Я вот стараюсь, но все никак не могу ее найти. Это, наверное, потому что никто не помогал мне. А вот вы...

Зарубина слушала сбивчивую речь Климова. Она была тронута его бесхитростными рассуждениями, ее умилил наивный намек: «Как мальчишка», — с нежностью подумала Наталья Васильевна. Сдерживая свои чувства, она стала объяснять, проверяя на слух каждое слово:

— Невооруженным глазом можно всегда наблюдать шесть звезд в этом скоплении, но иногда видно еще три — девять, значит... А всего в Плеядах должно быть более пятисот звезд...

— Выходит, учитель пошутил? — усмехнулся Климов.

— А он не объяснил, почему видно только шесть звезд? — спросила она, желая хоть как-то продолжить начатый разговор.

— Говорил что-то... — неуверенно начал Климов. — Что-то такое ненаучное. Будто та, седьмая звезда, влюбилась и за это остальные осудили ее и закрыли собой — чепуху, в общем, сказочку говорил наш чудак-учитель.

Зарубина вскинула руки, положила ладони ему на плечи, сказала радостно:

— Верно, верно, я тоже вспомнила. Существует такая прекрасная легенда... И он никакой не чудак, ваш учитель, он очень мудро поступил: он учил вас искать и ценить то, что не бросается в глаза, что надо самому найти свою звезду...

И тут Климов, наконец, решился, сказал скороговоркой:

— Вот я и нашел ее, вы, Наталья Васильевна, — моя звезда. Я прошу вас быть моей женой...

Зарубина приняла руки, сделала шаг назад и даже при слабом вечернем свете можно было заметить, что она побледнела.

— Нет, нет, не сейчас, — осеклась она на полуслове.

Наталья Васильевна, прижав кулачки к груди, смотрела мимо Климова. Она твердо помнила напутствие генерала Гончарова: «Никто, даже Климов, не должен знать об истинной цели вашей заграничной командировки...»

Климов нахмурился, спросил огорченно:

— Но почему же, почему не сейчас?.. Что вы имели в виду?

Наталья Васильевна деланно рассмеялась:

— Потянуть с ответом — обычная женская манера... Я же ведь не без изъянов.

— Нет у вас никаких изъянов и быть не может! — отрубил Климов столь убежденно, что Зарубина снова рассмеялась, на этот раз уже откровенно, искренне и счастливо.

— Я просто гордячка, как та звезда, которую вы не могли найти... Но вы найдете ее, если будете по-прежнему желать этого, даю вам слово. — Она неожиданно порывисто обняла Климова и поцеловала его в щеку. Тут же и отпрянула, смутившись, повернулась и вбежала на крыльцо своего дома. Прежде чем закрыть за собой дверь, улыбнулась, помахала ему рукой.

Самолет, в котором прилетели в расположение части главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения главный маршал артиллерии Владимир Федорович Толубко и член Военного совета начальник политического управления генерал-полковник Петр Андреевич Горчаков, приземлился на полевом аэродроме. Вместе с ними прибыл и Герой Социалистического Труда генерал-полковник Георгий Николаевич Василевский. Их встречал генерал Бондарев.