Мы живем в такое время, когда международная обстановка внушает чрезвычайно серьезное беспокойство. Здравомыслящим людям стало очевидно, что необходимо принять срочные меры, способные остановить сползание к ядерной пропасти. Источник повышенной военной опасности хорошо известен — это агрессивные круги империализма, которые уже дважды ввергали человечество в пучины мировых побоищ, но не сделали из уроков истории надлежащих выводов. Милитаристская гигантомания нынешней администрации США носит беспрецедентный характер — она разжигает адскую топку гонки вооружений уже триллионами долларов, Пентагон резко наращивает все средства массового уничтожения. И при этом руководитель США и союзники по НАТО фарисейно заявляют, будто они стремятся лишь «догнать по вооружению СССР и страны Варшавского договора. Полную абсурдность этих утверждений показал в своих ответах западно-германскому журналу «Шпигель» Юрий Владимирович Андропов. Он сказал, в частности: «...Не Советский Союз изобрел и первым взял на вооружение атомное оружие. Ведь был же довольно длительный период, когда у нас вообще не было этого оружия, а американцы его имели и пытались шантажировать нас, да и весь мир. Нам пришлось их догонять. Прошло несколько лет, и атомное оружие появилось и у Советского Союза. Мы вынуждены были это сделать».

Когда я читал эти слова, то живо представлял себе ту обстановку, к которой они относятся. Обстановка эта хорошо памятна всем людям моего поколения — того поколения, которого коснулась смертельным своим дыханием вторая мировая война. Как известно, вскоре после победы над гитлеровской Германией комитет начальников штабов США по указанию Трумена и Черчилля разработал план развязывания превентивной войны против СССР. В этих-то условиях Советский Союз и вынужден был создавать свое атомное оружие. Таким же вынужденным шагом явилось и создание в 1960 году Ракетных войск стратегического назначения. Оно обусловливалось необходимостью иметь надежный щит на пути агрессивных устремлений милитаристских кругов США и НАТО.

О том, как создавалась одна из самых первых ракетных частей, о мужестве и стойкости ее воинов рассказывает эта повесть. Мне довелось служить в Ракетных войсках стратегического назначения с первых дней их формирования и в качестве начальника политотдела ряда ракетных частей неоднократно встречаться на боевых стартовых позициях с руководителями партии и правительства, с главнокомандующими и членами Военного совета Ракетных войск. Учитывая некоторые обстоятельства, фамилии ряда героев повести пришлось изменить, но материалом для нее послужили достоверные факты. Думаю, что командир, начальник политотдела, главный инженер, командир батареи, сотрудники советской контрразведки и другие будут узнаны сослуживцами — эти люди и сейчас находятся в Ракетных войсках стратегического назначения.

Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин медленно шел по бетонной дорожке к ракетной стартовой площадке. Чуть откинув голову, он неотрывно следил взглядом за уходившей ввысь ракетой — она с каждой секундой уменьшалась в размерах, оставляя за собой белоснежный нетающий шлейф. Когда ракета стала вовсе не различимой в белесом небе, Митрофан Иванович остановился, вынул из кармана платок и вытер вспотевшее лицо. Обернувшись к следовавшему за ним генералу Вознюку, улыбнулся.

— Какая жара, однако! Да и работка была горячая... Так что рыбалку не грех себе позволить, как полагаешь, Василий Иванович? А-а? Чего молчишь?

— Да ведь, Митрофан Иванович... Боюсь говорить что-нибудь: в прошлый и в позапрошлый раз собирались порыбачить, нынче загадали, и снова впустую, как бы опять... — Вознюк умолк, увидев спешившего им навстречу молодого полковника.

— Товарищ главный маршал артиллерии, — едва поравнявшись с ними, доложил офицер, — все системы ракеты сработали безотказно. Ракета достигла цели в расчетное время с высокой точностью попадания. Вот подтверждение из вычислительного центра. — Полковник облегченно вздохнул и протянул Неделину лист бумаги, испещренный записями.

Митрофан Иванович пробежал глазами по четким печатным строчкам донесения, остался доволен прочитанным. Крепко пожал полковнику руку, сказал:

— Спасибо, товарищ Климов, за добрую весть. Передайте Шведову, чтобы на двадцать два часа назначил заседание государственной комиссии.

Жара спадала медленно. Неделин и Вознюк шли по целинной, никогда не паханной степи. Посвистывали суслики, переливались на ветру, словно текучие воды, нежно-зеленые ковыли, а вокруг раскинулось море цветущих тюльпанов.

— Надо же, красота-то какая!.. — словно впервые оказавшись здесь, удивлялся Митрофан Иванович. — Тюльпаны, смотри-ка, и желтые, и красные... Как же это я их раньше не замечал? А ты, Василий Иваныч, сознайся, замечал?

— И я просмотрел, — развел руками Вознюк. — Весна...

Неделин остановился, огляделся вокруг.

— Вот что, Василий Иваныч, ты подумай о строительстве городка. — И, встретив удивленный взгляд генерала, добавил: — Да, многое повидала на своем веку эта седая степь, еще больше предстоит ей увидеть. Современный красивый городок построим здесь. Посадим много деревьев, и, конечно, цветы.

— Любите вы помечтать, Митрофан Иванович, — укорил Вознюк, — район-то безводный.

— А если бы была вода — тогда о чем и толковать. У нас, ракетчиков, должны быть самые красивые воинские гарнизоны, с зелеными насаждениями и цветами. Пусть все знают, что советские ракетчики — самые мирные на свете люди.

— Какие ракетчики, Митрофан Иванович?

— Те ракетчики, для которых мы сегодня выдали боевую ракету. Так-то вот, дорогой товарищ. Чтобы наши ракеты действительно стали грозным щитом, нужны воинские подразделения и части. Не удивляйтесь.

Митрофан Иванович повернулся и пошел назад к машине, стоявшей в тени одинокого тополя.

Слова маршала были для Вознюка большой неожиданностью, он озадаченно смотрел вслед Неделину, и тот, чувствуя его взгляд, остановился, пояснил:

— Это не я лично так придумал, это — решение партии. — Чтобы сгладить возникшую неловкость, улыбнулся: — Скоро сам все узнаешь во всех подробностях. А сегодня на рыбалку махнем, Василий Иванович. Часика в четыре, не позже. Да, да, ровно в четыре, а то пока доедем — и клев спадет. Я буду в домике на «двойке». Надо еще кое-какие расчеты проверить.

Хотя была еще весна, но степь уже настолько просохла, что машина маршала, едва тронувшись с места, сразу скрылась в сером облаке пыли.

Просмотрев документы, представленные офицером для особых поручений, Митрофан Иванович раскрыл большой блокнот стал писать. Однако усталость давала о себе знать. Поламывало виски, болели глаза. Митрофан Иванович отложил ручку в сторону, поднялся, пересел в кожаное кресло, взял со столика чашку с зеленым чаем. Отпил глоток, закрыл глаза, прислушался. Там, за окном в степи, шумел ветер, а в ушах все еще стоял ракетный гром. События сегодняшнего дня и связанные с ними иные заботы никак не располагали к воспоминаниям. Впрочем, маршалу есть что вспомнить.

...Однажды поздно вечером в его кабинете раздался телефонный звонок. Вызывали в Кремль, явиться надо было немедленно. Митрофан Иванович, хотя и ждал этого звонка, хотя и предупредили его несколько дней назад о возможной беседе с И. В. Сталиным, все же очень разволновался. В приемной Сталина его уже ждали, сразу провели в кабинет. Там было несколько человек — члены Политбюро, министр обороны и генеральный конструктор Сергей Павлович Королев.