Маршал Неделин вглядывался в энергичное, а вместе с тем, спокойное лицо секретаря ЦК. Этого человека маршал знал-давно, еще с войны, не раз встречался с ним. Митрофан Иванович подумал: «Внешне остался таким же, как и прежде. Но что-то появилось в нем новое. Время. Морщинок прибавилось. Нелегко ему. Такой ответственный участок работы доверила партия...»
— Но мы отвлеклись... — Секретарь ЦК мягко улыбнулся, обратился к заместителю председателя Совмина: — Алексей Михайлович, вы посмотрели представленные Митрофаном Ивановичем предложения по обеспечению техникой первых формирований?
— Да, — ответил он.
— И считаете, что обеспечите их потребности?
— Безусловно. Промышленность страны выполнит задание партии. Мы своевременно поставим, в части ракеты и другую технику.
— Ну что ж, будем надеяться и можем докладывать ЦК о готовности выполнить поставленные задачи. Все, товарищи, вы свободны.
Когда уже расходились, секретарь ЦК задержал и пригласил сесть за стол Королева и Неделина.
— Митрофан Иванович, мы подписали постановление о назначении командиром первой ракетной части особого назначения полковника Климова Владимира Александровича, а начальником политотдела этой части — подполковника Смирнова Михаила Ивановича. Вы их знаете лично.
— Хорошо знаю. Полковник — отличный командир, на фронте командовал батареей «катюш». После войны все время на полигоне у Вознюка. Ракетную технику знает прекрасно.
Неделин посмотрел на Сергея Павловича Королева. Тот нахмурился, но промолчал, и Митрофан Иванович решил уточнить:
— Правда, Сергей Павлович был категорически против ухода Климова с полигона, но мы на своем настояли. Все-таки формируется первая ракетная часть, и все лучшее, что есть у нас, мы направляем туда. О подполковнике Смирнове могу сказать, что его рекомендовало Главное политическое управление как способного, знающего дело политработника. Павел Иванович дал ему самую высокую характеристику: участник войны, Герой Советского Союза, с отличием окончил академию.
— Очень хорошо, — произнес секретарь ЦК КПСС. — В ракетные войска надо послать командный состав, имеющий опыт войны, прекрасно знающий военное дело, технику, обладающий высокой культурой. В эти части придет молодежь с инженерным образованием, и командиры, естественно, должны быть на соответствующем уровне.
Секретарь ЦК поднялся, подошел к окну, распахнул его. В кабинет потянул свежий ветерок, с легким шорохом затрепетали шелковые занавески. День был солнечный и чистый до голубизны. Все трое стояли у окна и смотрели в эту голубизну.
— Я, кажется, знаю, о чем вы сейчас думаете, — тихо сказал Королев.
Секретарь ЦК удивленно взглянул на него.
— Да, представьте себе, думаю о человеке в космосе... Мы столько раз на земле были первыми, что и в космос обязаны выйти раньше других. Понимаете, Сергей Павлович, — обязаны! — В голосе секретаря сейчас были та уверенность и то спокойствие, которое всегда вызывало ответное расположение.
— А мы и будем первыми, — твердо ответил Королев. — Это цель моей жизни...
Маршалу Неделину, слушавшему их, вдруг ясно представилось доселе почти нереальное — человек в космосе.
2
А несколькими днями раньше на наблюдательной площадке полигона творилось что-то невообразимое. Люди обнимались, целовались, кричали «ура». Кто-то даже пытался запеть, но голос его потонул в общем шуме. Какой-то бородач схватил за руку Климова и потащил в сторону.
Только теперь Климов стал приходить в себя, увидел Генерального конструктора и членов государственной комиссии.
— Спасибо вам, товарищ Климов, и передайте нашу благодарность стартовой команде за отличную работу! — сдерживая волнение, сказал Королев. — Этим пуском мы завершили испытание ракеты. — Он повернулся к одному из генералов: — Понимаете, Захар Игнатьевич, берем на вооружение. Ракета надежная. И не забудьте отблагодарить Владимира Александровича и его людей. А мы поедем...
Климов смотрел вслед уходящим гражданским и военным товарищам и выхватывал взглядом из толпы широкую грузную фигуру Королева. Редкий человек. Человечище!.. Везет тяжеленный воз, везде успевает, да еще других подгоняет. И когда отдыхает? Климову вспомнилось, как однажды помощник Королева за ночным чаем сказал:
«Сергей Павлович, я помню, как после пуска первой ракеты вы сказали: «Приложите все усилия, чтобы сдать ракету на вооружение Рабоче-Крестьянской Красной Армии». А вы помните тот день?»
Вопрос для Королева был неожиданным, но молчание его было недолгим. Вспомнив тот счастливейший в своей жизни день, он мечтательно улыбнулся, произнес с расстановкой:
— Семнадцатое августа тысяча девятьсот тридцать третьего года, — вот что это был за день... Славный денек... Такой, что уже вовек его нам не забыть.
...О том, как на одном из полигонов под Москвой была запущена первая советская ракета, работавшая на жидком топливе, сохранился «акт первого старта»:
«Мы, нижеподписавшиеся, комиссия завода ГИРД по выпуску в воздух опытного экземпляра объекта 09 в составе:
начальника ГИРД ст. инж. Королева
ст. инж. бригады № 2 Ефремова
начальника бригады № 1 ст. инж. Корнеева
бригада слесарной произв. бригады Матысика,
сего 17 августа, осмотрев объект и приспособление к нему, постановили выпустить его в воздух.
Старт состоялся на станции № 17 инженерного полигона Нахабино 17 августа в 19 часов...
Продолжительность взлета от момента запуска до момента падения — 18 сек.
Высота вертикального подъема (на глаз) — 400 м.
Взлет произошел медленно, на максимальной высоте ракета прошла по горизонтали и затем по отлогой траектории попала в соседний лес. Во все время полета происходили работы двигателя. При падении на землю была смята оболочка.
Перемена вертикального взлета на горизонтальный и затем поворот к земле произошел вследствие пробивания газов (прогар) у фланца, вследствие чего появилось боковое усилие, которое завалило ракету...
Составлен в 1 экз. и подписан на ст. Нахабино 17 августа 1933 г. 20 часов 10 минут».
Та, созданная под руководством Сергея Павловича ракета имела длину около двух с половиной метров. Ракета, что запущена под его же руководством сегодня, более чем в десять раз крупнее по размеру и в неисчислимое количество раз мощнее по силе тяги, но день семнадцатого августа тысяча девятьсот тридцать третьего года навсегда войдет в историю. Никогда не забудем мы и дня 21 июня тысяча девятьсот сорок первого года, когда на подмосковном полигоне были проведены залповые пуски ракет из установок БМ-13, успех запуска позволил уже через месяц иметь батарею «катюш» капитана Флерова, а к концу тысяча девятьсот сорок первого года создать в действующей армии более восьмидесяти ракетных дивизионов, сыгравших большую роль в срыве гитлеровских планов молниеносной войны. Климов видел их в действии...
— Товарищ полковник, генерал Вознюк просит вас немедленно прибыть к нему в штаб. — Голос дежурного офицера вывел Климова из задумчивости.
— Хорошо. Доложите, что сейчас выезжаю.
Через час Климов был в кабинете Вознюка. Василий Иванович сидел за большим столом, при виде вошедшего Климова неторопливо поднялся:
— Вот что, Владимир Александрович, мне очень жаль вас отпускать, но речь идет о серьезных вещах, и мне приказано, не размышляя, откомандировать вас в распоряжение Москвы.
— Когда выезжать? — деловито спросил Климов генерала.
Тот что-то хотел сказать, но словно бы передумал.
— Вы что же, Владимир Александрович, с радостью от нас едете? Вы что, не патриот нашего полигона? — Генерал не скрывал обиды. — С сорок шестого года вас знаю, товарищ Климов. До командира части выросли. Сколько трудностей и лишений перенесли вместе. И такое равнодушие... — И не желая слушать возражений, торопливо закончил: — Вылет сегодня же нашим самолетом. Завтра быть в ЦК, затем у маршала. Вам все объяснят. Вы свободны. Но учтите все же, я на вас сердит!
