— Я сказал вам, чтобы все представили. От политуправления Ракетных войск у нас нет секретов.

«Откуда узнал обо всем этом, и почему Федченко и Герасимов сейчас так его волнуют? Мы же сами разобрались с ними», — рассуждал Смирнов.

— С инспектором встретился подполковник Сырец. Он был у него, они долго говорили, — сказал офицер политотдела Смирнову, — но о чем шел разговор, нам не известно.

— Все ясно, — усмехнулся Михаил Иванович и пошел к Василевскому.

Главный инженер, выслушав Смирнова, посмотрел на развернутый лист под стеклом и с явным удовольствием заметил:

— Завтра Федченко проводит в учебном центре комплексные занятия. Поедем к нему на занятия и пригласим Забегайлова, пусть, хоть на время, оторвется от бумаг, прикоснется к жизни. Сейчас в Ракетных войсках есть люди, которые недостаточно разбираются в существе нового дела.

На следующий день утром начальник политотдела встретился с Забегайловым, он уже сидел, облокотившись на бумаги.

Они поздоровались.

— У нас сегодня комплексные занятия в учебном центре, — сказал Смирнов, — там вы познакомитесь с подразделением, которое вас интересует, и с его новым командиром.

— Вот так и знал, что начнутся приглашения на занятия. Эти маневры известны. Хотите отвлечь меня от проверки?..

Однако, подумав, Забегайлов согласился. Они сели в машину и минут через тридцать въехали на большой двор, огороженный каменной стеной.

— Куда вы меня привезли, Михаил Иванович? На экскурсию в монастырь? — спросил Забегайлов, когда они вышли из машины.

— Здесь у нас временно учебный класс. Сейчас строят новый. Очень хорошие корпуса воздвигаются, — улыбаясь, пояснил Смирнов.

— Ай-яй, Михаил Иванович, ракетную технику держите в монастыре! Ну, это уж ни в какие рамки не лезет, — возмутился инспектор.

— Почему? Как говорится, дураков и в церкви бьют, — отшучивался Смирнов. — Учиться надо было, а где? На улице? Вот то-то и оно! Маршал и Павел Иванович одобрили наши действия.

— Ну, если они «за», тогда другое дело, — сдался Забегайлов.

Они вошли в зал, который когда-то был трапезной палатой. Посередине на тележке лежала ракета, вдоль нее располагались различные агрегаты. Стоявшие полукругом офицеры, сержанты и солдаты внимательно слушали молодого офицера. В сторонке за столом сидели, склонившись над листами ватмана, Василевский и Бондарев. Оба поднялись, поздоровались с инспектором.

Молодой офицер спокойно продолжал вести занятия. Забегайлов посидел немного, а затем спросил у Василевского:

— Этот офицер и есть лейтенант Федченко?

— Да, это он.

— Странно, очень странно, — говорил инспектор. — Мне его разрисовали прямо-таки разбойником... Парень симпатичный и, видно, грамотный.

— Сделайте перерыв, — обратился к Бондареву Василевский.

Все вместе они подошли к ракете.

— Вы можете сказать, что это такое? — показывая на гироприборы, спросил Василевский у Забегайлова.

— Нет, — ответил инспектор. — У нас занятия начнутся в следующем месяце.

— А вы, Михаил Иванович?

Смирнов коротко рассказал о назначении приборов.

— Вот видите, Константин Тимофеевич, у нас все политработники хорошо знают ракету и наземное оборудование. Могут работать за номера расчета, а остальные — начальниками расчетов и даже отделений, — сказал Василевский и добавил с определенным умыслом: — А иначе как же можно проводить проверки и инспекции?..

Слова эти, кажется, ничуть не задели Забегайлова, был он невозмутим:

— Совершенно верно, согласен с вами... Однако пригласите секретаря партийной организации подразделения.

— Нет в этом подразделении парторганизации. Здесь пока один член КПСС и один кандидат, — ответил Смирнов.

— Тогда комсомольского секретаря.

Подошел среднего роста светловолосый сержант, четко доложил:

— Секретарь комсомольской организации первой ракетной батареи сержант Низовцев.

Инспектор критически посмотрел на сержанта, спросил:

— План работы есть?

— Есть на месяц и составляется на каждое комплексное занятие.

— Очень интересно... А какова ваша главная задача?

— Поставить в срок подразделение на боевое дежурство. Это задача максимум. Минимум: добиться, чтобы четверо комсомольцев, — он назвал их фамилии, — к следующему занятию теорию знали на хорошо.

— А почему не на отлично? — удивился инспектор.

— Мы преследуем реальные цели. Сейчас по уровню своих знаний они не могут иметь отличные оценки. В будущем, конечно, станут отличниками, а пока...

— Кто у вас агитатор и редактор боевого листка?

Сержант Низовцев вызвал двух солдат, которые представились:

— Рядовой Карпуха — агитатор батареи.

— Рядовой Зайцев — редактор боевого листка батареи.

— Прошу, покажите, что это у вас? — попросил инспектор.

— Пожалуйста. — Зайцев подал боевой листок, на котором был изображен солдат с большими глазами, а вдали — хлопковые поля и трактор. Внизу подпись «Рядовой Валиев, не мечтай о хлопке, а думай, как лучше освоить технику».

— Что еще есть у вас? — спросил инспектор.

— Пока ничего интересного. Потом расскажу о нашем отличнике боевой и политической подготовки рядовом Гаркуше...

— Перерыв окончен! — объявил Василевский. — Приступить к занятиям.

Смирнов и Забегайлов вышли из учебного корпуса.

— За то, что показали ракету, познакомили с людьми, спасибо, но я прошу вас, Михаил Иванович, показать мне сегодня, в крайнем случае завтра, художественную самодеятельность части, — сказал инспектор, когда они садились в машину.

Михаил Иванович, немного подумав, сказал:

— Константин Тимофеевич, нет у нас в части художественной самодеятельности. Пока ничего нет. Не имеем на то возможностей. Скоро построят городок, клуб, будет и художественная самодеятельность.

— Ну что ж, едем в политотдел. Надо обобщать материал, — угрюмо произнес Забегайлов. — Поставили вы меня в тупик, Михаил Иванович. Много делаете не так, как у нас заведено в других видах Вооруженных Сил.

— Это не я вас поставил в тупик, а время и новый вид Вооруженных Сил — Ракетные войска стратегического назначения. Сюда пришло хорошее пополнение и его надо учить, а не агитировать. Я повторяю: учить основательно. Все это мы и делаем, потому сейчас весь политсостав в подразделениях... Документы, конечно, нужны. Без них нельзя. Но проверять надо реальную, действительную обстановку, Константин Тимофеевич.

Перед Забегайловым лежала стопка папок: планы боевой и политической подготовки, составленные штабом инструкции, положения и наставления по изучению, хранению и эксплуатации ракетной техники, планы партийно-политической работы и материалы проведения партийных активов, совещаний и семинаров.

— Попрошу Павла Ивановича, чтобы разрешил остаться в части еще на несколько дней, — обращаясь к Смирнову, сказал инспектор. — Что-то у меня не получается с выводами. Я ведь не как другие инспектора: сначала все положительное перечислят, а потом: «Однако имеют место и серьезные недостатки...»

В кабинет вошел Василевский.

— Быстро в машину и на аэродром! Прилетает Павел Иванович! Времени в обрез!

Всю дорогу на аэродром Михаил Иванович думал о цели приезда Павла Ивановича. Почему так внезапно, без звонка? Повернувшись, спросил инспектора:

— Константин Тимофеевич, не знаете, зачем едет к нам Павел Иванович?

Тот покачал головой: он, видимо, сам был обеспокоен внезапным приездом члена Военного совета.

Из самолета вышел генерал-полковник Ефимов. Поздоровался с каждым. Василевский хотел доложить генералу по форме, но Ефимов остановил его:

— Не надо, Георгий Николаевич. Скажите коротко, как дела у вас?.. Вы ведь за командира.

— Дела, на мой взгляд, в части идут нормально. Задачи выполняем, — ответил Василевский и замолчал.

— Ну, вот и хорошо. Вы свободны, — сказал Павел Иванович Василевскому, — можете ехать и работать по своему плану, а мы с Михаилом Ивановичем поедем в политотдел. Товарищ Забегайлов, пожалуйста, с нами...