— Положи их в воду.

Я бросил камушки в стакан с водой. Они ожили, заиграли.

И теперь я не знаю, правда ли то, что знают все…

Смотрю на цветные камушки в моем стакане и думаю о том, что где-то обязательно должен быть стакан воды, оживляющий все. Я думаю о том, что жив каждый ушедший год, что все прошлые дни — это морские камушки, а время — море…

Так мне думается, и я не хочу никому говорить «прощай», а только— «до свиданья!».

«До свиданья» — всему прекрасному, что живет на свете.

Кто знает, где и когда мы сами снова заживем, возродимся?

Перевела К. Кафиева

Серые воробушки сидят на голой ветке дерева, и кажется, что на ветке — листья.

Если зима неизбежна, пусть она приходит так. Пусть взамен каждого опавшего листка на ветку сядет воробушек.

Пусть так и приходит зима, если уж ей непременно надо прийти.

Перевела К. Кафиева

Под моим окном разговаривают друг с другом два человека. У каждого из них на плече — елка. Ветви елок переплелись и тоже разговаривают друг с другом.

Мне не слышно, о чем беседуют люди.

Я не слышу, о чем беседуют елки. Но почему-то мне кажется, что одна елка говорит другой:

— В моих ветках еще слышен шум леса. Зимний лес, летний лес…

— Лес… — вздыхает вторая.

— Лес… — откликается первая ель.

И мне хочется, чтобы люди не расставались друг с другом, чтобы человек жил рядом с человеком, елка — с елкой, и чтобы никто не вздыхал в тоске: «Лес…»

Перевела К. Кафиева

В луже, оставшейся после дождя, плавает кораблик, сделанный ив тетрадного листка. Я был свидетелем многих крушений, и мне страшно за этот кораблик.

— На помощь, на помощь, на помощь, корабль перевозит матерей с детьми! — тревожно выкрикивает какой-то мальчишка. Остальные кидают в воду камни, вызывая волнение, шторм.

— Корабль заблудился в тумане, мне ничего не видно, прожектора уже не помогают, — отвечает один из мальчишек, и они начинают подкидывать в воздух зажженные спички. Спички падают в воду, гаснут, шипя, и плывут по воде. Кораблик накренился, и я вижу написанную на его боку и уже почти размытую арифметическую задачу, которую много лет назад я так и не смог решить.

Мне обидно и грустно — за кораблик и нерешенную задачу. Но стоящая рядом девчушка удивленно говорит мне:

— Дядя, вы не верьте — там никого нет, честное слово, никого нет.

И я улыбаюсь ребенку, который и не подозревает, как драгоценен груз бумажного кораблика, как дорог этот груз, который называется детством.

Перевела К. Кафиева

Дети лепили снежную бабу, и, когда все было уже готово, мальчик с веснушками на лице сказал, шмыгнув носом:

— А сердце? Без сердца снежный человек не сможет жить.

Все с ним согласились, и оживленная работа приостановилась. Самые маленькие, которые подносили снег, беспомощно затоптались на месте.

— Нужно горячее сердце, а то ночью снежный человек замерзнет. И еще нужно, чтоб сердце было доброе, тогда он нас сразу полюбит и будет рассказывать нам сказки, — сказал мальчик, у которого только что прорезались два передних зуба, и все с ним тут же согласились, потому что он учился во втором классе.

— Ну, скорей принесите сердце, — сказал он детям.

Ребята рассыпались кто куда. Первой вернулась маленькая, очень маленькая Нуник. Она шла осторожно, крепко зажав что-то в кулачке. Нуник не ходила домой, постояла немного на лестнице в подъезде и вернулась.

— Что у тебя в руке? — спросил второклассник.

— Сердце.

— А ну-ка покажи.

Нуник разжала кулачок. На ладони ничего не было, но мальчик понял, что в этом маленьком кулаке действительно бьется самое красивое сердце, самое хорошее, самое горячее. Он бережно взял у Нуник сердце и вложил в грудь снежного человека. Нуник гордо встала рядом с второклассником, и они принялись вместе ждать.

Потом появилась Арпик с первого этажа.

— У тебя что? — спросил второклассник.

Арпик достала из кармана кусочек свинца и протянула мальчику.

— ???

— Во время войны это достали из папиного сердца.

— Хорошо, — понимающе кивнул мальчик, укладывая новое сердце рядом с Нуникниым.

Теперь они ждали втроем.

Из подъезда выскочил веснушчатый мальчик.

— Бери, — сказал он запыхавшись, протягивая сердце — подушечку для иголок. Пальцы у него были в крови.

— Почему на сердце кровь?

— Это иголки искололи сердце.

— Ничего, — успокоил его второклассник, и снежный человек получил еще одно сердце.

Последней пришла пятилетняя Арус. Ее пришлось дольше ждать, потому что она жила на четвертом этаже и спускалась по лестнице очень осторожно.

Она принесла маленькую гуттаперчевую куклу.

— Это Анаит, она мне рассказывает сказки и очень любит всех детей, — сказала она, отдавая куклу.

— Я ее знаю, — сказал второклассник, — она к нам вчера приходила.

Арус удивленно посмотрела на куклу:

— Когда это ты успела, шалунья? — Она приложила ухо к лицу куклы, чтоб услышать, что она ответит, и повторила за нее: — Говорит, что я в это время была в школе.

— Ты ведь еще не ходишь в школу, — возразил веснушчатый мальчик.

Арус чуть не заплакала от обиды.

— Хожу, наша школа около письменного стола моего папы.

— Конечно, ходит, — подтвердил второклассник, и Арус засияла от удовольствия.

Куклу положили рядом с другими сердцами, потом из двух угольков сделали глаза, вместо носа воткнули морковку, но, когда снежный человек был уже совсем готов, мать увела домой Арус, а мальчика с веснушками позвал вернувшийся с работы отец:

— Я купил тебе книжки, пошли домой.

Возле снежного человека остались маленькая, совсем маленькая Нуник, Арпик и второклассник.

Второклассник приложил ухо к груди снежного человека и стал слушать.

— Какое у него горячее сердце. Так сильно бьется, что в новогоднюю ночь он ни за что не замерзнет.

Нуник и Арпик тоже прислушались: как горячо бьется сердце снежного человека.

Вечером ребят уложили спать. Нуник закрыла глаза, и до нее отчетливо донесся стук сердца снежного человека, потом он начал рассказывать ей сказку, и она улыбнулась во сне.

— Почему она улыбается? — забеспокоилась мама и позвала отца. — У Нуник поднялась температура, — тревожно сказала она.

Отец приложил руку ко лбу девочки.

— Нет у нее температуры, просто Нуник снится какой-то сон.

А Нуник слушала, как бьется сердце снежного человека. Снежный человек рассказывал ей сказку.

Маленькая Арус тоже услышала стук сердца снежного человека. Стенные часы в спальне повторяли за ним: тик-так, тик-так. А гуттаперчевая кукла рассказывала сказки там, внутри снежного человека, потому он и не замерзал, потому у него было горячее сердце, а снежные рассказы совсем солнечные.

Все-все дети слышали, как бьется сердце снежного человека, не слышали только взрослые, они не знали, что во дворе живет снежный человек, а в его груди лежит исколотая иголками сердцевидная подушечка, маленькая гуттаперчевая кукла, осколок свинца и самое красивое, — сердце Нуник. Об этом знали только дети, и потому билось сердце снежного человека, а маленькие, мальчики и девочки в своих кроватках слушали его удивительные снежные рассказы.

Перевела Е. Алексанян

Ей дедушка прочитал, что подсолнух всегда поворачивает голову к солнцу, потом у себя в саду она увидела это и решила жить как подсолнух — всегда лицом к солнцу.

Каждое утро девочка выходила на балкон и смотрела на восток. В глазах щекотало, между ресницами рождались радуги. Она закрывала глаза, и в сгустившейся под веками темноте вертелись красные, золотистые кружочки. Кружочки отдалялись, укатывались далеко-далеко, терялись и рождались снова. Удивлялась девочка, почему никто не живет как подсолнух. Потом она умывалась, повернув лицо к солнцу, и вода в ладонях казалась расплавленным золотом. А когда пила чай, садилась так, чтобы в стакане и на серебряной ложке играло солнце. Когда же шли с дедушкой гулять, она все время смотрела куда-то вверх и в сторону.