Думаете, неправда это? Снова ошибаетесь. Это самая чистая правда, иначе я мог не заметить дежурную гостиницы и ее сына, чудесного малого.

В первый же день, когда, остановив машину перед гостиницей, я поднялся наверх, в вестибюле навстречу мне вышел мальчик и, улыбаясь, спросил:

— Ты издалека, дядя?

Я удивился:

— То есть как это издалека?

Мальчик достал из кармана смятую, истрепанную на сгибах карту, расстелил ее на столе и, водя пальцем по разным городам земли, которая на карте была совсем не круглой, спросил:

— Из Лондона, Парижа, Нью-Йорка или Москвы?

Я понял, я все сразу понял и сказал:

— Сейчас из Еревана.

Мальчик снова склонился над картой:

— Я не видел Еревана.

Как раз в это время в комнату вошла его мать.

— Как хорошо, наконец-то у нас гость, — сказала она. — Вот уже месяц никого не видно, и мой сынок путешествует в одиночку. Вы любите путешествовать?

— По карте? — спрашиваю я.

— Хотя бы и по карте, что тут такого?

Действительно, что тут такого, думаю я и мысленно ругаю себя. Что в этом, спрашивается, такого, если кто-то путешествует по карте. И мне хочется сказать, что я и не думал над ним смеяться, мне хочется сказать именно это, но я говорю:

— Люблю, хотя бы и по карте.

Женщина улыбается мне, и вдруг я замечаю, что она хороша, удивительно хороша собой, а я некрасив, и, наверное, именно потому она улыбается мне: ведь мне никогда и в голову не придет, что я понравился ей, нет, не придет, хотя я и не перестаю удивляться, почему это женщины придают такое большое значение мужской внешности.

— Дядя, а вы знаете, что я уже путешествовал по всему миру, побывал во всех городах и всюду у меня есть друзья.

— Знаю, — говорю я и вспоминаю детство. В школе я любил рассказывать о странах и городах, вычитанных из книг, а товарищи говорили мне: сочиняешь. Я возвращался домой и плакал от обиды, тут же решая ничего не рассказывать, но на следующий день все начиналось сначала. Но случилось так, что один мой одноклассник стал капитаном дальнего плавания, другой — научным работником, третий — директором, а я — шофером. И теперь при встрече они как-то снисходительно улыбаются и говорят: «Ну, как живешь, фантазер? Недавно собрались старой компанией, вспоминали тебя». «Вспоминали, — повторяю я про себя, — конечно, пригласить не подумали, только вспоминали».

— Я был во всех этих городах, — снова говорит мальчик, водя пальцем по карте, — да, был, у меня там друзья, и они ждут меня к себе.

— Он прочел все книги о путешествиях, — говорит его мать, записывая в толстую гостиничную книгу мою фамилию и номер паспорта. — Вы еще не женаты? — удивляется женщина и поднимает глаза. Наши взгляды встречаются. Я любуюсь ее миндалевидными серыми глазами и не отвечаю ни слова, словно онемел, а она, вместо того чтобы рассердиться, опускает ресницы под моим пристальным взглядом.

«Вот тебе на, оказывается, ты все-таки можешь кому-то нравиться», — думаю я. Я сказал — кому-то, но чувствую, что сказал неправду, потому что это первый случай, когда женщина, не сердясь, опускает глаза под моим взглядом. Да, первый случай.

— Наверное, вы много путешествуете и потому не успели жениться, — вдруг говорит мальчик, — все путешественники поздно женятся, — добавляет он с видом знатока.

И я ничего не говорю о том, что никогда не выезжал за пределы своей маленькой Армении, не женился потому, что не нравился женщинам. Я молчу, ведь ребенок думает, что я бывалый путешественник, а мать его опустила глаза…

Вечером, нагрузив машину, я останавливаю ее во дворе гостиницы и поднимаюсь наверх. Я сейчас здесь единственный постоялец, и в моем распоряжении лучший номер, но я не вхожу в комнату, сажусь в вестибюле в кресло и принимаюсь ждать: сам не знаю, кого я жду, сына или мать, которая с кем-то разговаривает во дворе. Входит мальчик. Впервые я внимательно смотрю на него и вдруг замечаю, что глаза у мальчика удивительно большие, и от этого кажется, что на лице, кроме глаз, ничего нет. Мальчик здоровается со мной, садится рядом и тут же спрашивает:

— А на острове Таити вы были?

Я на мгновение задумываюсь и в свою очередь спрашиваю:

— А что?

— Ничего, — говорит мальчик, — там растут замечательные бананы.

Я никогда не ел бананов, но от удовольствия качаю головой и говорю:

— Очень сладкие бананы.

— А искателей жемчуга в Персидском заливе встречали?

Я снова задумываюсь: что же мне отвечать?

— Нет, не встречал. Был вечер, и искатели жемчуга уже разошлись по домам.

— Жалко, — говорит мальчик.

По его серым глазам я вижу, что он обдумывает новый вопрос. Спешу опередить его и начинаю рассказывать, как очевидец, о странах, которых не видел, об Африке, об охоте на львов и диких буйволов. Рассказываю о маленьких копьях пигмеев и леопардах, пронзенных ими насмерть, а он улыбается и говорит:

— Сейчас уже не охотятся с копьями, ведь есть винтовки.

Сбитый с толку, я умолкаю, а мальчик достает из кармана свою измятую карту, расстилает ее на столе и снова склоняется над желтой Африкой.

— В Африке сейчас невыносимая жара, — говорит он, — здесь у подножья Килиманджаро пасутся стада антилоп.

Мальчик не мигая смотрит на Африку. И мне чудится, что я вижу стада диких антилоп, зебр, страусов, мчащихся по равнинам Африки, слышу глухое рычание львов, жуткое завывание шакалов и гиен. Склонившись над картой, мы уже блуждаем по джунглям, идем слоновьей тропой, а впереди нас, размахивая своими маленькими копьями, бегут пигмеи.

— Выпьете с нами чаю? Столовая уже закрыта.

Я поднимаю голову от карты, дежурная гостиницы стоит рядом с нами. Ее миндалевидные серые глаза мягко улыбаются, и наши взгляды снова встречаются. Она опускает голову. «Какой я дурак, — не всегда о людях судят по внешности», — заключаю я мысленно.

— С удовольствием, — сразу соглашаюсь я и прибавляю: — Если вы позволите, я возьму мальчика с собой в город и через несколько дней привезу обратно.

— Все так говорят, но никто не берет.

— Возьму, обязательно возьму, — уверяю я.

Мальчик от радости поспешно складывает карту, умещая весь мир в кармане, и выбегает из комнаты. Утром мы уезжаем: это его первое путешествие. Мы вместе ездим по городу, бродим по улицам, и я думаю: скоро мы вернемся назад, и, если мать его снова улыбнется мне и потупит свои миндалевидные серые глаза, тогда мы, я и этот маленький мальчик, поедем путешествовать, увидим незнакомые города, новых людей и вернемся домой, где нас будет ждать мать мальчика. Мальчик достанет из кармана карту, и мы расскажем ей об удивительных странах, об острове Таити, искателях жемчуга в Персидском заливе, антилопах и львах в дебрях Африки. Расскажем и примемся мечтать о новых путешествиях, а она приготовит нам чай, душистый, свежий чай.

Перевела Е. Алексанян

Когда я был маленьким, я не умел переносить слова и часто заходил за линию полей. Сперва заходили только буквы, потом слоги, а учительница говорила:

— Поля в тетрадках сделаны для того, чтобы я на них красным карандашом отмечала твои ошибки.

Но у меня все-таки заходили за поля сперва только буквы, потом слоги, а потом и целые слова, и я сам не заметил, как мало-помалу стал писать на полях тетрадок рассказы.

Взрослые хитрее. Поля они оставляют перед началом строк, я же так и не научился оставлять поля ни справа, ни слева от строчек и вот что написал там, где полагалось быть полям:

Стояла осень. По нашей улице шел ослик. Через его спину был перекинут пестрый хурджин, из которого высовывались оранжевые и красные морковки, похожие на язычки огня.

Мальчик, увидев ослика, хурджин и морковку, похожую на язычки огня, радостно крикнул:

— Папа, смотри, сколько морковок в карманах у ослика!

Стояла осень. По нашей улице шел ослик. Отец невольно сунул руку в карман, но ничего там не нашел. Он задумался, а потом сказал: