О чем это я? что за мистический бред?
А разве то, что произошло, не бред? Но ведь оно было, было, было!
Может быть, впервые в жизни Ира пожалела, что не курит. Не потому, что вдруг захотелось затянуться отвратительным никотиновым дымом, а потому, что ей требовались спички или зажигалка.
И не у кого попросить, все спят в этот час. Жаворонки еще не пробудились, совы уже улеглись.
И только одна порода людей, не принадлежащая ни к одному из видов птиц, бодрствует в это время: милиция.
Вон браво вышагивает по обочине Садового, вынырнув из Каретного ряда, немолодой милиционер с сизым носом. Наверное, у него закончилось дежурство или, наоборот, поступил срочный вызов.
Да нет, он не торопится. Остановился, достал из кармана кителя пачку дорогих сигарет «Парламент», прикурил от желтенького «Крикета».
То, что надо! Ира аккуратно подрулила к нему по пустынной мостовой:
— Разрешите обратиться?
Милиционер козырнул, привычно представляясь:
— Майор Ковалев, двадцать четвертое отделение милиции.
— Господин Ковалев, не позволите ли зажигалку на секундочку?
Он не мог удержаться от нравоучения:
— А знаете ли вы, гражданка, что целовать курящую женщину — все равно что пепельницу облизывать?
— Знаю, господин Ковалев. Потому и не курю.
— А… зачем тогда…
Он с профессиональной подозрительностью глянул на рыжую гражданку: уж не поджог ли она задумала? Да, похоже, и не первый — вся углем перемазана. Может, маньячка? Сегодняшний пожар в редакции газеты «Правда» — уж не ее ли рук дело?
Однако оснований для задержания вроде бы не было, и он протянул ей «Крикет», соображая, к чему бы придраться.
А подозрительная личность оплавила основание свечи и прилепила ее прямо на руль мотоцикла. И зажгла.
Что-то недоброе явно замыслила, чует бдительное милицейское сердце!
— Ваши права, гражданочка.
— Пожалуйста. Но зачем? Я ничего не нарушила.
— Как это? А шлем где?
— Ах да! Забыла. Но ведь движения никакого, и сама я плетусь как черепаха. Пешком быстрей бы шла.
— Не важно. Правила есть правила… Тэк-с… Первенцева Ирина Владиславовна…
Сличил фото с оригиналом: она, такую огненно-кучерявую ни с кем не спутаешь. Но фамилия… что-то подобное фигурировало в сравнительно недавних сводках. Причем имело какую-то связь со вверенным майору участком…
Ковалев напряг память.
— Ага! — пробормотал он. — Львов Владимир Павлович…
— Что вы сказали? — встрепенулась Ирина.
Неужели свечка уже заработала? Так скоро?! Или знакомое имя ей только послышалось? Говорят же, если любишь — любимый мерещится повсюду.
«Львов, — лихорадочно соображал Ковалев. — Тот, у которого сынок трудный. Да-да, тогда столкновение случилось именно тут, возле самого его дома, на перекрестке. А этот Львов… Помню, помню, он писал заявление, что к Первенцевой претензий не имеет, даже от страховки отказался. Добрейший человек, мать твою! Если б не он, травился бы я сейчас отечественной «Явой»! Первенцева — та самая злоумышленница… да-да, там как раз проходила по делу «хонда»… хорошо попортила, помнится, его новенький красивенький «саабик»…
— Я бы отпустил вас, — сурово произнес он, — но вы не первый раз нарушаете. И мой долг…
— Господин Ковалев! Товарищ Ковалев! Гражданин Ковалев! — взмолилась Ирина. — Можете меня арестовать, содрать штраф, приговорить к высшей мере, что угодно! Только повторите фамилию, которую вы сейчас назвали!
— Приговаривает суд, а не милиция.
— Передайте меня в суд! Только скажите, вы действительно упомянули Львова?
— Знает кошка, чье мясо съела! — осклабился майор Ковалев. — На воре шапка горит!
Шапка ее волос и правда горела, но еще сильнее горело от возбуждения лицо.
— Вы с ним знакомы? Со Львовым?
— Хм, шапочно, по долгу службы. А вы что, гражданка, решили ему свои извинения принести? За порчу дорогостоящего личного имущества? Я запомнил этот инцидент, меня, гражданочка, не проведешь! У меня опыт.
Ира ухватилась за подброшенную идею:
— Ну конечно, я хочу извиниться. Даже предложить компенсацию. Ведь этот… гражданин… с меня ни копейки не взял!
Ковалев подобрел: все же не мог он совсем не реагировать на благородные человеческие побуждения.
— Ну раз так, то ладно. Вот тут он живет, в Каретном. Во-он тот старый дом, видите? Восьмая квартира. Только компенсация ему ваша — как зайцу пятая нога. Сам не бедный.
— Хотя бы прощения попрошу…
— Во-во. А компенсацию лучше мне. В качестве штрафа. Можно прямо сейчас.
Ира подавила смешок:
— Вас поняла. Квитанции не надо.
— Вы правы, к чему лишняя бюрократия?
Она с легким сердцем передала, не считая, все содержимое своего бумажника Ковалеву и свернула было к указанному старому дому, но милиционер, обязанный охранять покой своих подопечных, остановил:
— Куда! Вы на часы поглядите. Порядочные люди спят еще.
Хотел добавить, что только всякие шельмы гоняют на мотоциклах в такую рань, но шельма оплатила «штраф» и не взяла квитанции, а значит, не такая уж она пропащая.
— Попозже приезжайте, — уже мягко, прямо-таки по-отечески, посоветовал он. — Только попрошу шлем не забывать.
Попозже так попозже. Тем лучше, пусть свечка догорит до конца, тогда и желание исполнится во всей полноте…
И она осторожно тронула свою Мотю и поехала медленно, осторожно, чтобы встречный ветер не задул маленького волшебного язычка пламени…
Глава 5
ПО БЛАТУ
— А? Что? Проспал?
Федор кубарем скатился с дивана.
Ира схватилась за голову: она и думать забыла о своем однокашнике! Идиотка, кретинка, эгоистка, сволочь! Рассопливилась, размечталась, расплясалась по уголькам! Сексуально озабоченная самка! Желание она, видите ли, загадала! Владимира ей подавай! Ах ты бедненькая, никак ей без мужика не обойтись!
Потратила магическую силу свечи на ерунду. А могла бы спасти Федину сестренку…
Теперь поздно. Только и осталось на руле мотоцикла что маленькое восковое пятнышко.
— Ты чем-то расстроена? — осторожно спросил Атос. — Неполадки в личной жизни?
— В мозгу у меня неполадки, а не в личной жизни! — в сердцах ответила Ирина. — Извилин не хватает.
— Да ну! — изумился Федор, аккуратно складывая за собой постельное белье. — А на вид не скажешь.
— Я только маскируюсь под умную.
— Для хорошей маскировки тоже извилины нужны.
Он выглядел посвежевшим и не таким скованным, как накануне. Даже острить начал.
Надеется…
— Сейчас, Федь, только душ приму, и сядем думать, куда пристроить твою сестренку.
— Да я уж тут ночью думал, думал…
— Ночью спать надо, договорились же!
— Я старался… слонов считал, розовых. Не получалось. Бессонница, как у старика.
— Ладно прибедняться-то, старикашка! Ну и как, пришли ценные мысли? Слоны — они, знаешь ли, у индусов символизируют мудрость. А розовые — тем более.
Федя скользнул взглядом по тренажеру:
— Ты, Ир, вчера обмолвилась про какой-то фонд. Если они такие подарки могут делать… Может, и мне к ним сунуться? Хотя… конечно, это безнадега. Ты чемпионка России, а я кто? Мелкая букашка из Владивостока.
— Федька! Атосик! — Ирина запрыгала на месте, и ни один суставчик при этом у нее не заломило, ни одна косточка не отозвалась болью. — Ты не букашка! Ты слон!
— Если только карликовый, — смущенно отозвался Федор, намекая на свой росточек.
— Нет, ты гигант! Слон — это в смысле мудрости. Вы гений, граф де ля Фер! Конечно же фонд! Как я сразу не доперла… Говорю же: дефицит извилин.
— Ты считаешь…
— Тут и считать нечего! Просто, как дважды два.
— Просто взять и обратиться? Без знакомств, без блата? Денег у меня тоже в обрез: я надомник, перевожу техническую документацию на всякие болты и подшипники.
— Какие деньги! У меня есть блат! Да еще какой…
Она нахмурилась и произнесла с угрозой:
