— Фирма «Боди-бьюти»! Это наша бесплатная спецодежда.

— А! Ну если бесплатная — я молчу.

Рабочие достали дрели и принялись сверлить стену. Это Ирину, не слишком дорожившую своим далеким от шика интерьером, не рассердило, а скорее позабавило, хотя она еще не понимала, что происходит:

— Дырки-то зачем? За соседями подглядывать? Так там ничего интересного, старушка живет, баба Вера.

Рабочие опять обиделись, но пререкаться с клиентом не стали: за это фирма по головке не погладит. Продолжали молча собирать громоздкое заковыристое сооружение.

— А! Понятно! Баба Вера-то вас и наняла, чтобы наблюдать за мной. Но она просчиталась: я, знаете ли, с некоторых пор совершенно одинока.

— Вы бы вышли, дамочка, не мешали.

— Как прикажете, — поклонилась Ира и отправилась на узкий балкончик, вернее, отсек длинного общего балкона, тянувшегося через весь дом.

Там, на своем участке, вплотную примыкавшем к Ириному, уже поджидала та самая баба Вера:

— Ты чего, Ирка, башкой, что ль, об стену бьешься?

— Вас потревожили? Извините.

— Долбай, долбай! А то я уж напугалась. Тебя не слыхать столько дней, не померла ли?

— Не померла. Чудом.

— Сама ты чудо. В перьях.

Выглянул бригадир в фиолетовом берете:

— Готово, хозяйка.

Ира позвала соседку:

— Заходите! Поглядим, что нам надолбали. Дверь не заперта.

Комната преобразилась: у пустой стены, загораживая блеклые, выцветшие обои, высился мудреный супер-тренажер фирмы «Боди-бьюти» — целый спортивный комплекс в миниатюре.

Льющийся в окна алый свет закатного солнца отражался в никелированных поручнях, крюках и стойках различных конфигураций, а мягкая черная кожа выдвижных сиденьиц и ступенечек контрастировала с лоснящейся от старости, потертой обивкой дивана.

Наверху, на держателях из разноцветной резины, зависла миниатюрная штангочка, а сбоку задорно мигал маленький зеленый огонек индикатора.

— Проведем испытания? — спросил бригадир.

— Баба Вера! — предложила Ира. — Вы храбрая женщина? Решайтесь.

— А чегой-то? — Старушка от любопытства приплясывала.

— Да, видимо, вроде кухонного комбайна, — хмыкнула девушка. — Или межпланетной станции. Хотите стать первой в мире пенсионеркой-космонавтом?

— Куда садиться, ребятки? — Баба Вера, исполненная бесстрашной готовности, шагнула к сооружению.

Кряхтя, опустилась на откидную табуреточку и уперла ноги в дырявых шлепанцах в сияющую никелированную скобу. Плюс к этому бабульку опутали гибкими лентами с подвижными шариками посередине.

— Шесть, пять, четыре, три, два, один! — отсчитала Ира и скомандовала: — Пуск!

Бригадир нажал на кнопку. Тут же отекшие старушечьи лодыжки принялись раскачиваться вверх-вниз, ленты завибрировали, заменяя сразу с десяток массажистов, а штангочка мягко опустилась прямо на грудь испытательницы, и та вынуждена была подхватить ее узловатыми руками, чтобы не быть раздавленной.

— Желание клиента, конечно, закон, — пробурчал бригадир, — но не слишком ли круто для ее возраста? Угробим бабушку вашу, не ровен час.

А соседка вдруг заголосила в ритме упражнений:

— Я на лодочке каталась, золотисто-золотой! И-эх! Порезвей нельзя, голубчики? Ух ты, ах ты, все мы космонавты! Невесомость, блин! Молодею!

— Пусть порезвится, — разрешила Ирина. — А вы лучше скажите, кто все это заказал. Физическое или юридическое лицо? Как у вас там в накладной обозначено?

Конечно, она с первой минуты знала, кто был заказчиком. Тот же, кто вернул ей Мотю.

Ире уже несколько ночей подряд снилось «физическое лицо», его каре-зеленые глаза и крупные, мягкие руки. И видения были такими приятными, что она даже отказалась от своего правила подниматься ровно в шесть: хотелось подольше видеть Владимира, пусть даже только в сонных грезах.

Интересовало ее другое: где можно этого известного ей, но скрывающегося дарителя отыскать наяву.

— Заказчик? — удивился бригадир. — Фонд.

— Что за фонд?

— Международный. Благотворительный.

При этом служащий «Боди-бьюти» перевел аппарат в другой режим, и теперь туловище бабы Веры то сгибалось дугой, то выпрямлялось, как натянутая струна, а массажные ленты передвинулись в район плечевого пояса.

Сама же соседка перешла к следующему номеру пенсионно-космического репертуара:

— Я — Земля! — пела отважная испытательница. — Я своих провожаю питомцев! Сыновей, дочерей!

Ире вдруг вспомнились их с Андреем шутливые позывные: «Земля, Земля! Я — Марс!» — и тому подобный любовный лепет.

И вдруг нахлынуло немотивированное, необъяснимое, жгучее чувство обиды: «Черт с ним, с Галибиным. А вот Владимир… он сказал, что любит меня… Но разве это любовь, если подарок преподнес не сам от себя, а под прикрытием какого-то дурацкого фонда? Какое мне дело до всех фондов на свете и до их благотворительности? Я Володю хочу видеть, К чему мне его подношения, если его самого нет со мной? Если бы он сейчас был здесь, то…»

Мы бы вдвоем провели «испытания», без всякой бабы Веры. Мы бы с ним…

Мы бы даже обошлись без всякого тренажера, нам бы хватило на двоих моего старенького диванчика…

Ох, о чем это я?

Какие постыдные мысли! Кажется, она готова предложить себя мужчине?

А впрочем, что за глупость. Им с Владимиром Львовым не суждено больше встретиться. Она сама его прогнала!

Он же, вместо того чтобы затаить зло, в очередной раз проявил щедрость и благородство.

Я его недостойна. И его подарка — тоже. И я ни за что не стану его разыскивать!

Но зачем-то она все-таки попросила бригадира записать для нее на бумажке адрес международного благотворительного фонда:

— Хочу послать им благодарственное письмо. И вашей фирме — тоже. И вам лично, вы там укажите свою фамилию. Фантастическая машина! Омолаживает за один сеанс.

А омолодившаяся баба Вера — или, вернее, теперь уже просто Верочка, — впав в настоящий космический транс, продолжала свой сольный концерт:

Он сказал: «Поехали!» Он взмахнул рукой…

Возможно, Ирина сразу помчалась бы в благотворительный фонд, но рабочий день уже закончился. И девушка металась по квартире, как разъяренная пантера, то и дело с непривычки натыкаясь на громоздкий тренажер.

Баба Вера отправилась спать, заявив, что теперь намерена вести здоровый образ жизни, как подобает испытателям космической техники, и не засиживаться допоздна.

Ирина никогда не верила в телепатию и тому подобную мистическую чепуху. А тут она, будучи не в бреду, а в здравом уме и твердой памяти, все-таки повторяла:

— Прости и приходи. Пожалуйста, приходи. Владимир. Володя. Володенька.

Она даже дверь за бабой Верой не заперла: ей казалось, что в ответ на ее мольбу скрипнут несмазанные петли и…

И они скрипнули.

— Можно? — раздался из прихожей мужской несмелый шепот.

Она зажмурилась и закричала:

— Да! Да! Да!!!

Обернулась.

Господи, кто это?

Вместо большого, массивного человека, фигура которого загородила бы весь дверной проем, в комнату вошел некто низенький, тонкий и подвижный.

Вместо густой светлой шевелюры — круглая голова, стриженная под бокс. Вместо величественной осанки — сутулость и какая-то пришибленность.

А все же было в вошедшем что-то ужасно знакомое и родное.

— Ирка! Бонжур, мсье д’Артаньян!

— Ох… Федор, ты? Атос!

Всего три года не виделись они, но что-то произошло с графом де ля Фер… Что-то тягостное, еще больше пригнувшее его, и без того невысокого, к земле.

— А я, честно говоря, без всякой надежды заглянул, наудачу, — сказал Федя несмело, будто оправдываясь. — Думал, ты еще из Парижа не прилетела, с чемпионата. Ты ведь у нас звезда!

— Ты что, телевизор не смотришь? Даже родное фехтование?

— Пропустил, — смутился он. — Я только с поезда. Я ж из Владивостока… Ну как… выиграла? С чем поздравить-то? Все ожидали золото, а…