– Как я полагаю, у него не было такой возможности – вспомни про то, как это освещалось в прессе, вспомни про траурные процессии с зажженными свечами, про людей, что приходят туда днем и ночью, чтоб возложить цветы на лужайку…

– Но он же должен был понимать, что страховая компания непременно пришлет своего инспектора, чтоб осмотреть место происшествия!

– В этом-то все и дело. Он сказал мне, что не ожидал, что инспекция заявится так быстро. Это говорит о том, что пока что никто не выдвигал никаких требований, никаких претензий. Или, если даже и выдвигал, кто-то в страховой компании либо подал фальшивый отчет, либо отложил расследование.

– А ты уверен, что этот малый Де Мео имеет такую власть и влияние?

– Такую и даже больше.

Кэтлин снова посмотрела на кусочек сэндвича у себя в руке, но так к нему и не притронулась.

– Что-то не дает тебе покоя, – сказал я. – Что именно?

– Тебе грозит какая-нибудь опасность?

– Возможно. Чиф, вероятно, позвонил Де Мео нынче же утром, сразу после того, как мой человек договорился с ним о встрече. А Де Мео, вероятно, велел ему встретиться со мной и выяснить, что мне надо.

– Разве Де Мео не знает, что ты работаешь на государственную контору? Разве ему не известно, что ты немедленно сдашь его властям?

Я улыбнулся.

– Все тут не настолько черно-белое, как тебе представляется. Взять Де Мео нелегко. Он убил столько людей, что хватит на приличное кладбище.

У Кэтлин даже глаза затуманились.

– И ты готов погибнуть прямо у меня на глазах?

– Ну, не преднамеренно, – сказал я. – Но девять миллионов – это огромная куча денег, даже для Джо Де Мео.

– А что он может предпринять?

– Может послать каких-нибудь подонков, чтобы меня убить.

Она положила нетронутый кусочек сэндвича обратно на тарелку.

– Донован, я боюсь. Что, если он и впрямь пошлет кого-то, чтобы тебя убить?

– Я успею убить его первым.

– Ты на это способен?

Я улыбнулся.

– Способен.

– Ты уверен? И даже не боишься?

– Даже не боюсь, – сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало так, словно я и впрямь «даже не боялся». Потом попросил ее помочь мне обмотать липкой лентой пальцы и запястье и левой руки.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она.

– Не оборачивайся, – сказал я. – Парни Де Мео уже здесь.

У нее по лицу тут же проскользнуло паническое выражение:

– Что?! Где?! Сколько их?

– Двое на парковке, один на кухне.

– Господи Иисусе, Донован! И что ты собираешься делать?!

– То, что считаю правильным.

– Что? Вызовешь копов?

– Нет. Правильная вещь в подобной ситуации – это убить первым того, кто торчит в кухне.

– Убить его?! – Слова прозвучали громче, чем она хотела. Я заметил, что парочка, сидевшая напротив нас, тут же обернулась в нашу сторону. Кэтлин понизила голос: – И почему это твоя первая мысль именно такая – убить его?

– Потому что я вовсе не желаю, чтобы он торчал у меня за спиной, когда я нападу на двоих других.

– Ты намерен напасть на тех, других?! На хорошо подготовленных убийц?! Нет уж! – заявила она. – Я сейчас копов вызову!

Я положил свою обмотанную лентой руку на ее ладонь и покачал головой.

– Не устраивай такой шум. Именно это я и сделаю.

Кэтлин выглядела… всем вместе и сразу. Разозленной. Испуганной. Расстроенной и утратившей все надежды. Бизнесмен, сидевший напротив нас поднялся на ноги. И вложив в свой голос достаточно угрожающую интонацию – специально для меня, – обратился к Кэтлин:

– С вами всё в порядке? Вам помощь не нужна?

Та бросила взгляд сперва на него, потом на меня, и наши взгляды встретились. Она улыбнулась этому малому и отрицательно покачала головой. Потом откинулась на спинку стула, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. А когда заговорила, то ее голос звучал тихо, но твердо:

– Всё окей.

– Мэм? – снова спросил тот бизнесмен.

– Всё в порядке. Не беспокойтесь, – сказала Кэтлин, и этот малый уселся обратно на свое место – к большому облегчению своей жены.

Он совершенно правильно поступил: вступился за женщину в расстроенном состоянии, может, даже в бедственном положении, и произвел должное впечатление на свою супругу. Если все пройдет нормально, мы с ним, скорее всего, получим нынче ночью хорошую порцию секса.

– Ну, всё окей? – спросил я.

– Я тебе верю.

Я кивнул и вернулся обратно к своей тарелке. С замотанными руками было довольно трудно управляться с остатками моей жареной картошечки, но я справился. После чего спросил:

– Ты собираешься доесть свой сэндвич?

– Закажете что-нибудь на десерт? – спросил наш официант. Он выглядел несколько обеспокоенным.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил я.

– Джаред, сэр.

Я выдал этому Джареду банкнот с лицом Франклина и спросил, заметил ли он того здоровенного малого, что вперся в кухню, того, в темном костюме и черной рубашке, который каждые тридцать секунд заглядывал в зал через стеклянное окошко кухонной двери. Джаред резко помрачнел и попытался отдать мне обратно полученную сотню.

– Правда, сэр, я не хочу ни во что вмешиваться, – сказал он.

– Не оглядывайся в сторону кухни, – сказал я. – Просто отвечай на вопросы. Где он стоит по отношению к двери?

– Как входите через дверь, он стоит справа.

– Дверь открывается в правую сторону, – сказал я, – значит, когда я войду туда, она его закроет, верно?

– Да, сэр. Что вы собираетесь делать?

– От него уже были какие-нибудь неприятности?

Джаред понизил голос до шепота:

– Он там всех перепугал. У него револьвер.

– Кто-нибудь вызвал копов?

– Нет, никто не осмелился. Их трудно за это винить.

– Хорошо, – сказал я. – Окей, вот что мы сейчас будем делать…

– Мы, сэр?!

– Совершенно верно, сынок. Ты у нас нынче будешь героем.

И я сообщил Джареду и Кэтлин свой план. Она спросила:

– А что такое «поцелуй, как в Глазго»?

– Потом объясню.

– Если все это сработает, – заметила Кэтлин.

– Сработает. Это не самые лучшие из ребят Де Мео.

– Откуда ты знаешь?

– Во-первых, я знаю самых лучших его парней, и они сейчас в Лос-Анджелесе, охраняют его самого. Во-вторых, их тут трое.

– И что?

– Если бы это были действительно лучшие, было бы достаточно и двоих. Тот, что в кухне, подготовлен хуже остальных, самый неопытный. Он родственник одного из тех поганцев, что торчат на парковочной площадке; видимо, его младший братец. Нетрудно заметить, что они похожи друг на друга. И эта информация сработает в нашу пользу.

Я расстегнул и снял свой ремень, отмерил на нем расстояние примерно в двенадцать дюймов от пряжки. Воткнул туда лезвие своего ножа и проделал небольшое отверстие. После чего повесил его свободно болтаться у себя на шее. И сказал Джареду:

– Готов, сынок?

Он посмотрел мне на руки. Сглотнул. Поглядел на Кэтлин. Та лишь пожала плечами. Он снова посмотрел на меня. Я кивнул.

– Да, сэр, – сказал он.

Я дождался, когда тот поганец на кухне снова выглянет в окно. Когда он убрался обратно за дверь, я вскочил на ноги. Джаред пошел прямо к кухонной двери, уверенным шагом, а я сразу за ним. Как только он распахнул дверь, я развернулся и прыгнул туда спиной вперед. Все остальное происходило в реальном времени, в четкой последовательности, одно за другим, и хотя я всего этого не видел, как оно происходило, я все слышал или чувствовал, как оно происходит рядом со мною. Джаред опустил голову, пригнулся и сломя голову бросился через кухню, крича во всю мощь своих легких. Официантка вскрикнула и рухнула на пол – в обмороке. Повара замахали руками и бросились врассыпную, кто куда. А я нырнул под руку этого урода, который вздумал врезать мне с мощным замахом справа, который успела бы заметить даже моя бабушка.

Задача Джареда заключалась в том, чтобы выскочить на парковку с воплем: «Боже мой, он его убил!». Это сработало бы как диверсия, как отвлекающий маневр, и порушило бы все планы тех гадиков, что торчали на парковке. Это было очень важно, потому что первое и основное правило для любого удачливого участника уличной драки, с которым он знакомится при первом же таком случае, – это не драться со своими противниками так, как они были намерены драться с тобой.