– А вот я предпочитаю «виагру» и хорошую пару сисек, но в данный момент ты и Келли – это единственные шишки на ровном месте, которые жутко мешают мне жить!

– Ага, – сказал я.

– Что – ага?

– Ага, я говорю, что этот карлик нанял меня убить Монику Чайлдерс, но я не уверен, что она мертва.

– А я знаю, как отличить одно от другого. Так ты убил ее или нет?

– Мы убили ее, но бросили тело. А теперь его там нет.

– Погоди, – сказал Дарвин. – Ты что же, хочешь, чтобы я прислал солдат отыскать и раскопать ее могилку?

– Послушай, я всадил ей смертельную дозу ботулина. И полагаю, что кто-то вовремя до нее добрался, чтобы сделать ей инъекцию антидота. Думаю, именно поэтому Виктор наблюдал за нами через спутник, чтобы сразу послать туда своих людей, чтобы они забрали ее сразу, как только мы уехали.

– Виктор? Кто такой Виктор?! Карлик?

– Человек маленького роста.

– Так, давай все сначала. – Дарвин помолчал. – Ты взял заказ от этого злобного карлика на убийство жены известного хирурга, но ее спасли, а потом похитили другие люди, работающие на того же самого карлика. Именно это ты хотел мне сообщить?

– Это звучит глупо, если излагать так, как это делаешь ты.

После чего он глухим голосом приказал:

– Убей ее снова, Крид!

– Окей.

– Потому что в противном случае она тебя идентифицирует и заложит.

– Окей.

– И карлика тоже убей.

– Это я сделать не могу.

– Что за черт! Почему?!

– Во-первых, я до конца не уверен, что хакер именно он. Во-вторых, если хакер не он, а я его убью, то уже не буду иметь возможности найти настоящего хакера. И в-третьих, я вступил с ним в договорные отношения.

– Ты очень скоро вступишь в отношения с сосновым гробом, если не положишь конец этим хакерским штучкам!

– Хорошо, договорились.

– И не забудь убить Монику Чайлдерс!

– При условии, что она еще жива.

– Никаких условий! Просто убей ее!

– Убью.

– Держи меня в курсе. Я больше не желаю разыскивать тебя уже после всего случившегося.

– Вас понял.

– Ладно, заткнись, наконец.

И он отключил связь.

Я хороший Запоминатель.

Запоминатели – это люди, которые способны навсегда упрятывать в память некоторые особо важные события. Опытный Запоминатель может буквально заморозить и запомнить все компоненты такого события – дату, настроение, время, температуру, освещение, окружающий пейзаж, звуки, запахи, ветер – всё. После чего мы засовываем эту информацию в уголок своих мозгов и достаем ее оттуда, когда это потребуется, и переживаем вновь. Это вроде как когда открываешь временную капсулу через годы после самого события, и все эти замечательные воспоминания вываливаются наружу.

Некоторые любят бейсбол, другие – балет. Может, они вполне довольны, когда старятся вместе с воспоминанием о том, как «Янкиз» понесли «Рейнджерс»[19] или как юные балерины танцевали танец маленьких лебедей из «Лебединого озера». Но что касается меня, то я скорее буду запоминать свидания с прелестными юными леди вроде Джанин.

Уже полностью одетый, я снова сидел на балконе. Прикрыв глаза, начал снова переживать все грани и подробности нашей встречи, закладывая их в один из долговременных файлов у себя в мозгах. Точно так, как я приучал свое тело терпеть и выдерживать пытки и функционировать на самом предельном уровне его возможностей, когда испытывал новые образцы оружия или спал в тюремной камере, я структурировал свой мозг, чтобы тот был способен раскладывать по разным отделам и полочкам все значительные события и переживания моей жизни, весь приобретенный опыт. И я все их могу пережить снова, словно они происходят прямо в данный момент – это потрясающее умение, которое можно применить в любе время, если, к примеру, попадешь в настоящую тюрьму на любой срок.

Некоторые загодя планируют свою жизнь после выхода в отставку. А я планирую собственное тюремное заключение, поскольку уверен, что в конце концов буду либо мертв, либо окажусь в тюряге, и если это будет последнее, то я желаю, чтобы мое тело и мозг были к этому готовы.

Начал я с того, что сконцентрировался на ее голосе. Потом вновь пережил и перечувствовал наше возвышенное состояние, ожидание и предвкушение – весь спектр чувств, эмоций и ощущений, который промчался через мои мозговые связи и физические рецепторы после того, как она позвонила мне снизу, из вестибюля. Я специально помечал все эти вещи у себя в памяти, пока не убедился, что смогу в любой момент вызвать их одним усилием воли.

Потом я вновь пережил приход Джанин в мой номер, мой первый взгляд на нее и впечатления, которые у меня немедленно возникли. Я вспомнил, что чувствовал в момент, когда разглядел какая она красивая, свежая, юная. Я улыбнулся, думая о том, что для самой Джанин – да и других прелестниц, что я встречал в своей жизни, – все это не имело ни малейшего значения, хотя, я уверен, они хранят самые теплые воспоминания о деньгах, которые я на них потратил.

Потом я сфокусировал внимание на том, как она вошла в мой номер, прислушиваясь к звукам музыки, именно так, как вы ожидаете от юной студентки колледжа с наушниками в ушах, со здоровенным МР3-плеером…

И тут я внезапно осознал, что этого плеера на ней не было, когда она выходила из номера!

Меня окатила ледяная волна страха. Может, Джанин засунула МР3-плеер к себе в сумку, пока я был на балконе и давал сигнал Куинну? Нет, не думаю. Если она вообще кладет его в сумку, она бы сделала это до того, как пришла ко мне. Следовало допустить самое скверное. Будучи хорошо подготовленным, тренированным ассасином, профессиональным киллером, я неоднократно попадал в жуткие засады и остался жив после самых ужасных, смертельных столкновений благодаря тому, что всегда допускал самое скверное.

Я вскочил на ноги и позвонил портье. Ответил молодой женский голос:

– Стойка портье. Меня зовут Джоди. Чем могу служить?

– Джоди, – сказал я самым своим командным тоном, – это Донован Крид из номера 214. Я федеральный агент. Мне нужно, чтобы вы внимательно меня выслушали.

– Это шутка? – спросила она. – Если да, то не вижу в этом ничего веселого или смешного.

Может, мне нужно было ей сказать, что после двенадцати лет в ЦРУ в качестве лучшего ассасина международного класса я отлично знаю, что такое угроза взрыва, и с первого взгляда определяю заложенную бомбу. Но нет, само слово «ассасин» вызывает очень разные чувства. И я решил держаться версии с федеральным агентом и еще раз попробовать ее убедить.

– Джоди, повторяю еще раз: я федеральный агент, и в моем номере заложена бомба. Я хочу, чтобы вы включили сигнал пожарной тревоги, сообщили в службу безопасности отеля и немедленно начали эвакуацию всего здания.

– Сэр, – сказала она, – мы очень серьезно относимся к сообщениям о заложенных бомбах. Если я сообщу о вашем предупреждении, это может означать для вас тюремный срок.

– Джоди, – сказал я, – я сам писал руководства по действиям в случае угрозы взрыва, понимаете? А теперь включайте сигнал пожарной тревоги и объявляйте общую эвакуацию, прежде чем я спущусь вниз и набью вам мордочку!

Я хрястнул трубкой по аппарату и рванул к двери, выщелкнул язычок замка, чтобы дверь оставалась открытой, и бросился по коридору, стуча на бегу в двери и крича во всю глотку: «Тревога! Чрезвычайное положение! Немедленная эвакуация! Бросайте все и бегите наружу! Все вон из здания, немедленно!».

К тому времени, когда я добрался до пятого этажа, пожарная сирена уже завывала во всю мочь, так что я рванул обратно в свой номер и начал в лихорадочном темпе его обыскивать. Ванная показалась мне самым вероятным местом, так что я начал с нее. Заглянул за занавеску душа, поднял крышку унитаза и крышку сливного бачка, проверил, не смещены ли плитки на потолке и осмотрел пол, рассматривая всякий мусор на тот случай, если что-то пропустил, не заметил. После чего понял, что так дело не пойдет. У меня попросту не было времени провести здесь настоящий обыск. А вот у Джанин, напротив, было полно времени – вся продолжительность ее визита, – чтобы решить, куда спрятать эту бомбу.