Я был уверен, что Джаред выполнит свою задачу, поэтому полностью сосредоточился на своей собственной. Пока поганец в кухне старался восстановить равновесие, пытаясь распрямиться после своего шикарного замаха, прямо как при заготовке сена, и удара, которым он пытался меня свалить, я выпрямился во весь рост и головой со всей силой врезал ему в переносицу, разом ее сломав.

Вот он, «поцелуй, как в Глазго».

Я тысячи раз проделывал это в спортзале, хотя в реальной жизни, может, всего раз двадцать. Этот «поцелуй» всегда отлично срабатывает, даже против опытных бойцов – при условии, конечно, что они ничего подобного не ожидают. Я, разумеется, никогда не стану даже пытаться бросаться головой вперед на настоящего профессионала, но в этого парня попасть было совсем нетрудно, легче, чем в тяжеленную боксерскую грушу в спортзале, где я обычно тренировался.

Инерция моего изначального удара увлекла мой лоб дальше и вниз, в его щеки, а это означало, что обломки его носа последуют туда же. Он рухнул на пол. Я заметил оттопыренную револьвером полу его пиджака сзади. Вытащил этот револьвер и сунул его себе в карман, потом перевернул засранца ногой на спину и заглянул ему в лицо. Нет, я его не узнал, но даже его собственная жена или любовница узнала бы его сейчас с большим трудом. Остатки его носа и вытекшая из него кровь размазались по всему лицу, как масло расползается по разогретой сковородке.

Если вот таким образом сломать человеку нос, это вызывает столь сильную боль, что оглушает его, практически лишает зрения, а это дает мне лишнее время, чтобы рассмотреть разные варианты дальнейших действий. Например, снять ремень, болтающийся у меня на шее, сделать петлю, пропустив конец сквозь пряжку, и накинуть эту петлю ему на шею, а потом затянуть потуже, отталкивая при этом его голову ногой в противоположную сторону. Я с трудом просунул его толстую шею в узкое пространство, образованное ремнем, застегнутым на ту дырку, которую я проковырял в нем несколько минут назад.

Поганец начал хрипеть и кашлять, задыхаясь. От его лица повсюду разлетались капли крови, как из раненного разрывным гарпуном кита. И я решил, что через пару минут он окочурится. Я рывком поднял его на ноги, но он был слишком тяжел, чтобы удерживать его в таком положении одной рукой, а он к тому же дергался и брыкался. Я открыл дверь, подтащил его к ней, так чтобы створка оказалась между нами, перекинул через нее конец ремня и подтянул парнягу повыше, дергая за ремень левой рукой. Таким образом большую часть нагрузки приняла на себя створка двери, и теперь этот поганец висел на ней, а я стоял позади. Потом я вместе со створкой сдвинулся поближе к стене, и это было отличное местечко, поскольку двое других бандитов, покинув парковку, вломились через заднюю дверь в кухню, держа револьверы наготове.

Первое, что они увидели, был их приятель, висящий в ременной петле, перекинутой через створку двери, задыхающийся, плюющийся во все стороны кровью, хватающийся за шею, брыкающийся и хватающий ртом воздух. Второе же, что они увидели следом, была часть моей башки, высунувшаяся из-за этого урода.

Тот, что выглядел очень похоже на братца гибнущего поганца, заорал: «Рэй!». Второй обозвал меня грязным словом и пригрозил пристрелить, если я не выпущу Рэя. Все остальные, кто еще оставался в кухне, давно лежали на полу или за что-нибудь спрятались – все, за исключением той официантки, которая упала в обморок. Она как раз начинала приходить в себя. Посетители, сидевшие в зале ресторана, только-только начинали осознавать, что в кухне происходит что-то не то. И я уже слышал звуки, которые обычно издает группа не знакомых друг с другом людей, когда они пытаются решить, что им делать дальше. Если у них хватит мозгов, они последуют примеру Кэтлин и быстренько залезут под столы.

– Вот что теперь произойдет, – сообщил я этим двоим с револьверами. – Вы бросите свои пушки и пинками пошлете их по полу ко мне. Иначе ваш Рэй задохнется и помрет.

Приятель Рэя ухмыльнулся.

– Я еще никому не отдавал свой ствол! – заявил он.

Я прищурился, стараясь получше рассмотреть его инструмент.

– Это у тебя «Монстер магнум»? – спросил я. – Черт побери, тебя трудно за это винить. Отличная, крутая пушка.

Парень с «магнумом» проигнорировал мое выступление и продолжал говорить, отступив на шаг в сторону от братца Рэя. Он пытался отойти от того хоть на небольшое расстояние и попасть в слепую для меня зону.

– Подумаешь, нос разбит, подумаешь, петля на шее – от этого не умирают! Вздор несешь!

Братец Рэя не был столь уверен в этом.

– Джо, заткнись! Он помирает! Ты погляди на него! Мой брат помирает! – Мне же он сообщил: – Отпусти его, Крид! Отпусти его, и мы уйдем, Богом клянусь!

Но у Джо были другие планы. Он схватил упавшую официантку, поднял ее и приставил ей к уху револьвер.

– Отпусти его, Крид, или я убью ее! Не надейся, что не выстрелю!

Она вскрикнула. Я рассмеялся.

– Думаешь, я сильно расстроюсь, если ты ее застрелишь? Кое-кто, кажется, забыл тебе сообщить, чем я зарабатываю себе на жизнь.

Рэй, поганец, висевший на двери, был тяжел, так что моя левая рука уже начала неметь от напряжения. Я понимал, что не смогу долго удерживать его в таком подвешенном положении. Ствол, который я позаимствовал у Рэя, оказался компактным оружием калибра.38, отличный выбор для револьвера, который таскают за поясом. Я достал его и сжал в руке.

– Это твой последний шанс, Крид, – сказал Джо. – Ты ж знаешь, что эта пушка сделает с ее башкой. Будет то же, что делает пуля, попав в арбуз. – Он оттянул пальцем курок и взвел его, готовый произвести театральный эффект.

И это сработало. Курок издал очень качественный, четкий щелчок, который я очень люблю слышать, особенно когда его производит именно эта модель револьвера. Я очень чувствителен к подобным звукам и отличаю уникальное звучание любой модели пистолета или револьвера, к тому же мои уши вполне способны отделить этот щелчок от хриплых всхлипываний в горле Рэя и грохота, который производили его ноги, колотящие по нижней филенке дверной створки, на которой он висел. Я слышал его даже за шумом, поднявшимся в зале ресторана где посетители уже орали, бегали, сшибали стулья и оттаптывали друг другу ноги, пытаясь сбежать оттуда. Я услышал щелчок курка револьвера Джо, и он мне очень понравился. Хотя револьвер 50-го калибра – слишком мощное оружие для использования в повседневных ситуациях, я с нетерпением ждал, когда мне удастся присоединить его к своей коллекции.

Джо выдал свою угрозу и теперь, видимо, считал себя обязанным ее выполнить. Он инстинктивно отклонил голову назад, подальше от официантки, и это подсказало мне, что он вот-вот нажмет на спусковой крючок, но сам при этом не желает, чтобы хоть часть ее мозгов угодила ему в лицо. Я покрепче сжал в руке рукоятку револьвера Рэя. Он весил всего двадцать унций и был меньше семи дюймов в длину, а в его барабане умещалось всего пять зарядов, но мне-то, чтобы убить Джо, нужен был всего один. Я не знал, какими патронами пользовался Рэй, но все равно всадил одну пулю в башку Джо, и ее, башку то есть, от этого удара отбросило назад. Он упал на пол, и из дырки у него в черепе поднялась тоненькая струйка дыма, а потом оттуда хлынула темная кровь. Я услышал непрекращающийся крик официантки и подумал, что для лечения после таких переживаний ей потребуется несколько лет.

Но на нее я не смотрел. Я был занят – глядел на братца Рэя. А тот сказал:

– Крид, пожалуйста! Отпусти его!

– Ты намерен бросить свой револьвер? – спросил я.

Он отрицательно помотал головой, и я увидел, что по его щекам текут слезы. Левая нога Рэя уже болталась неподвижно, а левая едва дергалась.

– Я люблю тебя, Рэй, – сказал я.

Я знал, что сейчас последует, поэтому выпустил Рэя как раз в тот момент, когда его братец застрелил его. После чего этот братец бросился на пол справа от меня, целясь из того положения, при котором я был более всего уязвим. Я не мог позволить ему устроиться там, так что опустился на одно колено и всадил пулю ему в левый глаз, а потом еще одну в лоб. Потом попытался толкнуть дверь вперед, но мертвое тело Рэя удерживало ее на месте, так что я отодвинулся от нее назад и проверил, не попала ли в меня пуля, пройдя сквозь тело Рэя.