Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

На этой речной переправе вспомнилась Грачеву недавняя беседа с заведующим сельхозотделом обкома партии Фаитовым. Тот был, как всегда, категоричен: «Делами своего района, Грачев, ты должен доказать правомерность перестройки сельхозорганов. Твои руки развязаны — действуй, давай качественно новый скачок. Я в тебя верю, Грачев, будь любезен, не подводи...»

Грачев, вспоминая, горестно хмыкнул: «Легко сказать — не подводи! Говорят, молот, сокрушая, кует. Я сейчас между молотом и наковальней. Молот в данном случае — Фаитов. Он из меня кует то, что считает нужным. Ему, конечно, видней, пусть кует, лишь бы не расплющил да не выбросил на свалку. Тут уж, конечно, успевай сам вертеться меж наковальней и молотом. Ну, это у меня, кажется, всегда получалось! — У Грачева настроение приподнялось. — Без определенных издержек на определенном этапе не обойтись, это аксиома». Он бодро сошел с парома, приставшего к берегу. Повел окатистыми плечами, но не оглянулся, хотя и чувствовал, что с противоположного берега на него все еще смотрит ершистый забродинский агроном. Пускай смотрит: молодо-зелено!

Марат подошел к бударе Мартемьяна Евстигнеевича, примкнутой к чугунному колесу от лобогрейки, кинул в нее рюкзак и сел на носу. Настроение было испорчено. «Что они так долго собираются?» — подумал он о Гране с Василем.

С Бухарской стороны часто летела паутина — первая проседь недалекой зимы. Журавлиный треугольник пунктиром метил малиновые донца облаков. А выше него, выше закатного солнца, реактивный самолет вел по синеве тонкую блестящую линию.

Внимание Марата привлек девчоночий радостный возглас: «Й-есть! Вот это окунище!..» В соседней бударе, зажав под мышкой удилище, снимала с крючка рыбу Варя Ветланова.

— Как клев, Варюша?

— Ой, хорошо клюет, Марат Николаевич! Целую уйму уже натаскала.

Марат перешагнул в ее будару, нагнулся к ведру: в нем плавали конопатые ерши и окуни в лампасах.

— Ого!.. Может быть, уступишь нам? А то поймаем ли сами...

— Забирайте, я еще сколько угодно наловлю! А черви есть у вас? Возьмите моих, я еще накопаю. Берите, берите! — Варя почти насильно всунула в руки Марата ведерко и консервную банку с червями.

— Спасибо! Значит, с меня плитка шоколада.

— Что я — маленькая?..

Варя смотала леску на удилище и важно, оттопыривая мизинец свободной руки, посеменила к взвозу. Но, оглянувшись и заметив, что Марат как будто бы уже не смотрит на нее, припустилась во весь дух, только загорелые ноги, как спицы в колесе, замелькали.

Марат улыбнулся. И тут же он увидел спускавшегося к берегу Василя. Тот нес на плече весла и удилища, а в руке — патефон.

— Стопроцентный культдосуг обеспечен! — Марат с усмешкой принял от него патефон и снасти, сложил в бударе. — Я уже и рыбы наловил, пока ждал вас...

— Зараз придет Граня. Нюру шукае, шоб она за нее на ферме...

На границе Европы и Азии не было таможенных досмотрщиков, и паромная переправа не пустовала. Особенно активно катались на левобережье женщины — там безданно-беспошлинно можно набирать мешки и ведра терну и грибов. Женский разноголосый галдеж был слышен даже с азиатской стороны. А оттуда начали переправляться грузовики с ароматным лесным сеном.

Мягко, бесшумно скатилась к въездным мосткам голубая «Волга». Из нее доносилась задумчивая нежная музыка. За баранкой сидела молодая красивая женщина, кинув левую руку через дверцу. В тонких пальцах слегка дымилась сигарета с золотым ободком.

— Собственная! Провалиться мне, если не куплю себе такой машины... — Василь направился к «Волге», разминая в пальцах папиросу. — Разрешите, девушка, прикурить? Спасибочки!

Храня на лице учтивость, он почти на цыпочках возвратился к Марату.

Четко и звучно, словно затвор винтовки, щелкнул замок дверцы: женщина вышла из машины. Движением головы откинула назад длинные белокурые локоны и, не обращая внимания на парней, грациозно поднялась на мостки. У края остановилась, покачиваясь с носков на каблуки. Ветерок трепал на ее коленях широкий подол летнего платья.

Василь захлебывался:

— Как играе, сатана, как играе! На лучших моих чувствах играе...

— Тонкое наблюдение!.. Берегись, старый донжуан, Граня идет...

С превосходным безразличием отвернулся Василь от незнакомки.

Запыхавшаяся Граня вскочила в будару, прошла на корму.

— Поехали!.. Насилу разыскала Нюру... Василь, ты — на весла, тебе полезно...

— Что вы, Граня, он и так кефирным созданием стал! Сердце начало заклинивать, так Ирина ему кефир да овощи прописала. Я буду грести.

Но Василь, посапывая, сел на среднюю скамейку и с характерным стуком вложил весла в уключины. Стремя подхватило будару, но сила у Василя была немеряная: береговой каймой суденышко послушно пошло против течения. Марат понял, что Василь своим умением грести рисовался перед красивой владелицей «Волги», которая наблюдала за ними с высоты причальных мостков. Граня, видимо, тоже это поняла.

— Бережко, что ты так взглядываешь туда? — с ехидцей спросила она. — Хочешь знать, кто она? Главный инженер геологической партии... Ты уж лучше к нам, дояркам, чалься, надежнее...

Марат рассмеялся, а Василь с такой силой ударил веслами по воде, что всех обдало брызгами.

— Не перевариваю тех, шо курят: целуешь, а от нее — як от пепельницы.

— Ничего, Граня, он тоже будет учиться и будет курящих любить.

— Я? — Василь иронически хмыкнул. — Чи мени жить надоело? Чи я мало заробляю? От шутник ты, Марат Николаевич!

Граня и Марат молча переглянулись.

Урал Граня знала отлично. Коротким кормовым веслом она рулила то к длинным песчаным косам, то просила Марата привязать будару к притопленным деревьям, обрушенным в реку подмытым яром. Здесь всегда колотились голодные злые жерехи. Граня брала в руки новенький складной спиннинг и, встав, ловко забрасывала блесну метров на тридцать — сорок.

Завидев металлическую рыбешку, длинный стремительный красавец жерех бугрил спиной поверхность воды и с ходу, бесшабашно хватал блесну. Попавшись на крючок-тройник, он почти не бился, лишь ошарашенно пучил желтые глаза и плямал нижней, презрительно выпяченной губой. Пока дошли до места, Граня втащила в будару трех тяжелых, как сырые поленья, рыб.

— Эх, и уха будет! ликовал Василь угребаясь из последних сил. — Двойную заварим...

— Наголодался на кефире? — Граня направила будару к правому берегу. Только ей было ведомо, почему она выбрала это место. — Будешь кашеварить.

— Я вам наварю! — угрожающе пообещал Василь.

Выгрузились на крохотной полянке, окруженной кустами и деревьями. Здесь было тихо и прохладно, пахло грибами. Распределили обязанности. Граня стала чистить рыбу. Марат пошел за валежником. А Василь завел патефон и поставил пластинку. Изогнув лебединую шейку, патефон ворковал:

Утомленное солнце нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась...

Василь фальшиво подпевал и заколачивал колышки, чтобы подвесить над огнем ведро с водой. Переставляя пластинку, вздохнул:

— До чего же чувствительная музыка!.. И шо за жизнь пошла — в лавке водки немае, одно вино. Прошлый раз взялы бутылку — Мартемьян Евстигнеевич не стал пить, Ионыч — не стал, я выпил стакан — тоже не стал. Якась кислятина.

— Совсем бы эту водку не выпускали, — сердито сказала Граня, бросая в ведро очищенную картошку.

— Так на рыбалке ж! Без стопки уха — не уха.

Накручивая пружину патефона, Василь вскинул глаза на шорох шагов и удивленно замер: перед ним остановился улыбающийся Андрей.

— С якого потолка?!

— Коров пасу... А тут услышал твою сердцещипательную музыку. Вот хорошо, очень рад такому соседству!

— Да бачимо, шо радуешься, рот на восемнадцать сантиметров растянувся. — Василь, наоборот, не очень рад был его приходу.

Но Андрей уже присел рядом с Маратом, который через колено ломал сухие сучья. Взял Гранин спиннинг, повертел в руках.

19
{"b":"234118","o":1}