— Ваша милость! Да что вы такое говорите?! — сложив руки на груди, умоляюще залопотал трактирщик. — Какое лихоимство и душегубство?! Вот вам истинный крест, я такими делами не занимался никогда, даже в мыслях такого и близко не было…

— Ври больше, — отрезал магнат и усмехнулся. — Такое про тебя говорят последнее время. За меня спрятаться хочешь?!

— Что вы, ваша милость!

— Ладно. Вели стол накрывать, с ночи в дороге. — Сартский повернулся к вошедшим в зал воинам: — Зденек! Ты поедешь сейчас за купцом. Но не трогай и другим не давай. Ты меня понял?

— Понял, ваша милость, — воин недоуменно посмотрел на сюзерена, но сильного удивления не выказывал. Пан иной раз резко менял свое мнение и отдавал совсем другие приказы, чем раньше.

— Ты только ему дорогу затяни, Зденек. Людей наперед отправь, пусть мостик через Быстрянку разберут. Пока к броду пойдет, а там в обход, пара дней лишних набежит. Доведешь до самого Кракова, отметишься там, пусть все знают, чьи воины обоз сопровождали. И жди приказа.

— Какого, ваша милость?

— Если в пути получишь мой перстень, вот этот, — Сартский снял перчатку, на пальце сверкнул кровавой каплей большой рубин, — то делай то, что я раньше велел — купец в Краков не должен попасть в этом случае.

— Да, ваша милость, — воин поклонился. — Он туда не попадет!

— Тогда езжай, догоняй купца. А ты, Ярек, отправь загоны по всем дорогам — нужно найти и поймать фон Верта. Далеко со своей повозкой он вряд ли уйдет. Но хитер, а потому перекрой все дороги, особенно те, что к орденским селам или к Бужовскому ведут!

— Сделаем, ваша милость, — крепыш лет двадцати без угодливости поклонился и тут же выпрямился. Хоть и молод еще, но уже опытный воин. — Людей только с нами мало.

— К вечеру всех соберем. Отправь гонца к пану Завойскому, пусть присоединяется, ему же прямая выгода, раз он на эти села глаз положил. И вот еще — в загонах пусть по десятку воинов будет, но самых опытных.

— Это на двоих орденцев?

Усмешки или удивления в голосе Ярека не чувствовалось совершенно, только одна холодная деловитость.

— Нет, пусть будет дюжина, никак не меньше. — Пан Сартский гневно сверкнул глазами, рука крепко вцепилась в рукоять рыцарского меча. И тихо добавил, скривив в оскале губы: — Этот командор десятка воинов стоит, как говорят. Да и сноровки своей не растерял, вон, пану Замосцкому ногу сломал и двух воев убил, одного покалечил. А с ним еще орденец с шляхтичем Бужовского, а те тоже драться умеют. Нет, меньше дюжины в отрядах быть не должно — я не желаю понапрасну терять своих воинов. И всем скажи — охота не на лису пойдет, а на матерого волка!

— Надо ехать подгорьем, ваша милость, иначе догонят. Там есть отворот с тракта, к вечеру уйдем из владений пана. — Чеслав, освобожденный в трактире пленник, выглядел несколько обеспокоенно.

Никитин и сам прекрасно понимал, что нужно уходить немедленно и сделать большой крюк в сторону, чтобы сбросить возможную погоню с «хвоста». Но что представляет собой искомое для них Бяло Гуру, он не знал и спросил об этом освобожденного им в трактире холопа. И парень охотно начал свой рассказ…

Андрей слушал, мотал на ус да оглядывался по сторонам. Чеслав все рассказывал и рассказывал, а за ними бодро катилась повозка, влекомая парой сытых и крепких коней и управляемая Досталеком.

Арни ехал в авангарде — матерый воин прекрасно знал дорогу, а потому стал проводником. Да и надежды на него было больше всего — такой профессионал всегда впереди нужен, чтоб в засаду по дурости не угодить. Все заметит, опыт тут самое главное.

После полудня они свернули с тракта и погнали повозку к показавшимся вдали отрогам высокого хребта. Туда было необходимо доехать как можно быстрее — именно в горах Никитин надеялся укрыться от воинов пана Сартского, которые, вне всякого сомнения, начали самый интенсивный розыск орденцев и ушедших с ними беглых холопов.

«Хотя насчет последних я, возможно, крепко ошибаюсь — они не та для пана Сартского дичь, чтоб на нее охотиться, когда рядом „красный зверь“ своей собственной персоной. А что погоня налажена будет — тут к бабке не ходи. Утречком магнат нагрянет и получит целый ворох „приятных“ новостей. Ему пара часов потребуется, никак не больше, чтобы собрать воинов и разослать их заставами на все дороги и торные тропы. Вряд ли караулы будут большие, десяток воинов для поимки меня, Арни и Велемира достаточно. Чеслава и Досталека даже в расчет принимать не будут — вчерашние холопы бойцами в одночасье не станут. Плохо, что сын пока еще спит из-за этой снотворной дряни, что и меня чуть не свалила, — и боец временно отсутствует, и повозка как гиря на ногах у хромого».

Они старательно запутывали «следы», потому ехали столь долго в сторону, а теперь повернули, сделав большую петлю. Любая погоня будет тщательно искать их именно на границе с Запретными землями.

Как только Велемир придет в сознание, то повозку сразу надо будет бросать и быстро уходить на конях через пологие хребты к заветному Белогорью. А оттуда их никто из панов не выковырнет.

Андрей решил сделать короткий привал у большой дубовой рощи, рядом с которой приветливо журчал родник. Досталек быстро расседлал коней и обтер их травой, а Чеслав стал готовить обед.

Хотя никакой готовки не было и в помине — разводить огонь было бы с их стороны сплошным безумием. Бывший холоп просто накромсал ножом большие куски хлеба и вареного мяса, вывалил горку отварного пшена на блюдо, что поставил на постеленную чистую холстину, в самом конце добавил несколько крупных головок чеснока и лука и выставил небольшую кожаную флягу с вином.

Обедали они торопливо, мелкий осенний дождик не стал помехой, наоборот, нес определенную пользу — их следы потихоньку замывались от глаз панских следопытов. Не успели съесть половину харчей, как Велемир, наконец, соизволил проснуться.

Вначале юноша стал чуть стонать, а потом сразу уселся на попоне, сжимая ладонями виски — головная боль от треклятого «ведьминого одуванчика» была очень сильной, Никитин уже по себе знал, отходняк был будь здоров, как с сильного перепою. Потом Велемир с большим удивлением огляделся кругом — он явно не понимал, где находится.

— Да будя тебе, давай в себя приходи скорее!

Андрей немедленно подошел к парню и напоил вином. Потом присел рядом и, обняв того за плечи, стал рассказывать о ночных событиях в трактире, где они оба стали жертвой отравы хитроумного трактирщика. Ну, и о дальнейших событиях, что произошли в качестве отмщения за столь пакостливое гостеприимство.

Надо отдать должное Велемиру — тот переборол боль и очень внимательно выслушал Андрея, не задавая ему никаких вопросов. Единственное, что сделал Велемир, так только то, что, уяснив ситуацию, просто поблагодарил за спасение, поцеловав руку отца.

Андрея этот поцелуй уже не шокировал, что делать, если со своим уставом в чужой монастырь не ходят. А здесь такое поведение и знаки уважения к родителям не только общеприняты, но и обязательны. Тем более, если отец наполовину священником стал.

Через четверть часа отряд снова выступил в поход, оставив повозку в дубовой роще, а лишнее оружие и доспехи навьючив на запасных коней.

Теперь они торопились укрыться в горах и вовсю понукали своих лошадей. Не прошло и двух часов, как всадники достигли заветных предгорий, и здесь Андрей решил сделать очередной кратковременный привал.

Планы были нарушены легким прикосновением руки сына, который молча показал отцу жестом руки — «мол, оглянись назад».

Никитин повернулся в седле и сразу негромко помянул шлюхину мать — их преследовали несколько всадников. До них пока было еще довольно далековато — версты три-четыре, чуть видимые точки силуэтов.

Их настигала погоня, причем шли всадники очень быстро — полчаса назад никого не виднелось за спиной. А это было для них очень плохо, значит, у преследователей свежие кони. Да, быстро реагирует магнат, рассказали ему о командоре ордена, который ноги переломал его кастеляну.