Вечная подозрительность парламентариев, нежелание серьезного осмысления всего происходящего, болезненная реакция на любые формы замечаний — на общем фоне непрерывно оскорбляемого Председателя Парламента, интрижки, склоки, сплетни. Причем, не зная всей меры его ответственности, не представляя, что ему приходится ежедневно работать по 16-18 часов, укрепляя связи с региональными представительными органами и непрерывно "мотаясь" по стране; осуществлять буквально надзор за законотворческой работой и т.д., и усматривая лишь внешнюю атрибутику “прелестей” парламентской власти — то одни, то другие группы депутатов вносили непрерывно разлад в большое и нужное дело становления парламентаризма и демократии — к великой радости тех, кто мечтал видеть Верховный Совет беспомощным. Думаю, однако, что эта история, скорее всего, останется в тени. На первый план будут выставлены “ошибочные сферы деятельности”, когда и в самом-то перевороте окажется виновным чуть ли не Председатель Парламента: традиционно он упрекался то в излишней склонности к компромиссу, то в недостатке этой склонности — как считалось выгодным той или иной группке депутатов толковать конкретные события.

Так что и на парламентской стороне было немало таких же бесстыжих деятелей, как и на стороне тех, которые расстреливали этот Парламент. И “регулировать” действия этих, иногда совершенно неуправляемых людей, руководить Парламентом — уже это одно требовало высочайшего мастерства, терпения, физических и нравственных сил от Председателя. Я всегда подозревал, что одна из причин, заставивших Горбачева, а затем и Ельцина, круто изменить свое отношение к президентству — это понимание ими своих ограниченных возможностей управлять Парламентами, стремление освободить себя от того страшного насилия, которое оказывалось на них депутатами.

Даже вроде бы такая “мелочь” (наблюдатели ее заметили) — когда сессию “проводил” спикер, прохождение законопроектов возрастало вдвое. Почему? Одна из причин — не давал возможности развертывать “словесные баталии”. Повторял бесконечно: "Все эти баталии надо было проводить на уровне комиссии, комитета, палаты, в спорах с экспертами. А коль скоро вынесли проект на сессию, извольте меньше говорить, а поскорее принимайте Закон." И принимали. Так рождались традиции, укреплялся штатный режим парламентской деятельности...

Пройдет немало времени, когда объективные исследователи по крупицам будут восстанавливать все то, что делалось Верховным Советом и его несчастным Председателем, и правдиво проанализируют его достоинства и недостатки, приписываемые ему ложными друзьями и открытыми противниками.

Почему я пишу это письмо? Трагедия в Москве, вызванная взбунтовавшимся Президентом, организовавшим вооруженный мятеж войск МВД против высшей государственной власти в России (Съезда депутатов, согласно статьи 104 Конституции РФ), разрастается, трудно сказать, чем она закончится. Судя по истеричности выступлений по радио и ТВ, прокремлевской печати, Кремль решил идти до конца. Превозносится Указ № 1400 от 21 сентября, положивший начало этой трагедии и опрокинувший Конституцию (насчитывают около 50 статей Конституции и общефедеральных законов, которые нарушает этот Указ), Представители разных “слоев населения”, как в добрые старые партийные времена 30-50-х годов, “призывают власти” “проявить решительность” — “расстрелять”, “прикончить банду уголовников — бывших парламентариев”, “разбить их собачьи головы” (знакомые термины?!), “стереть в порошок их (!) преступное гнездо”, в котором засели “убийцы, наркоманы и алкоголики” и т.д. Такой вот стиль новодемократической российской журналистики, отображающей интеллектуальный уровень кремлевского руководства. Я вместе с Руцким А.В. был организатором подавления путча Кремля в августе 1991 года. С точки зрения народного возмущения эти два события просто несопоставимы. Народа, выступившего по призыву Верховного Совета, Х Чрезвычайного Съезда депутатов и исполняющего обязанности Президента А.В. Руцкого на защиту Конституции и демократии, на этот раз на порядок больше, чем в августе 1991 года. Собираются сотни тысяч людей — студенты, ученые, рабочие, учителя, врачи, предприниматели, научные сотрудники, конторский люд, молодые женщины и мужчины. Они пытаются прорваться к зданию Парламента, вокруг которого непрерывное оцепление из многих тысяч бойцов ОМОНа. Митинг на Смоленской площади в защиту Конституции закончился после жесточайшего избиения тысяч людей; зверства омоновцев превзошли все представления — многих раненых добивали тяжелыми сапогами, упавшим разбивали головы, жестоко избивали журналистов. Все наши устремления на мирные переговоры с Кремлем заканчиваются бесплодно — Кремль непреклонен, требует безоговорочной сдачи здания и выхода парламентариев с поднятыми руками — как военнопленных. “Белый дом” блокирован полностью, обнесен колючей проволокой (спиралью Бруно, запрещенной еще в 30-е годы), у нас нет света, тепла, ночью зажигаем свечи. Мятежный Кремль вынужден постоянно менять состав блокирующих милиционеров и бойцов ОМОНа — они быстро деморализуются. Видимо, поэтому в последние дни все больше среди них пьяных, с безумными глазами, чрезвычайно агрессивных. Десять дней удерживали ситуацию без крупных взаимных стычек. Но обстановка может взорваться в любую минуту — и прольется большая кровь. Кремль желает этого, подталкивает к этому. Я неоднократно говорил в своих выступлениях, что такая провокация может быть совершена по прямому указанию Ельцина- Ерина с тем, чтобы взвалить ответственность на нас. Пока что удалось избежать этого. Тактика у нас такая же, как и в августе 1991 года — сконцентрировать вокруг “Белого дома” как можно больше людей и удерживать их до полной победы над мятежным Кремлем, где царит паника. Конечно, там не ждали такой решительности от парламентариев и массовой поддержки москвичей. Есть множество людей из регионов, других государств СНГ, и даже Прибалтики, приехавших для защиты Конституционного строя. “Белый дом” в народе назвали “политический концлагерь в центре Москвы имени Ельцина”... Не подтверждают ли настоящие события полную неприменимость к нашей стране президентства? Первое президентство привело к ГКЧП-1 и развалу Союза. Второй путч Кремля, ГКЧП-2, — чем он закончится? Видимо, с нашей историей любой Президент с исполнительными полномочиями непременно будет добиваться статуса царя-генсека. А это — трагедия. Видимо, в будущей Конституции надо жестко ограничить полномочия главы государства — Президента чисто представительскими функциями, усилить роль общефедерального правительства, ответственного исключительно перед Парламентом, уйти от всеобщих выборов Президента. Только такой подход лишает Президента каких-либо поползновений к неконтролируемой власти. Но не об этом я хотел писать в своей последней, возможно, записке. Слишком много клеветы слышали наши граждане о российских депутатах, о Председателе Верховного Совета. Возможно, Кремлю удастся нас разогнать, видимо, я буду убит. Клеветникам, боюсь, некому будет ответить. Поэтому в этом письме я хотел бы кратко, ретроспективно, дать небольшой анализ нашей работы, показать условия, в которых нам пришлось работать в течение 3-х лет, показать, насколько слабым, неспособным находить общий язык человеком оказался Ельцин, который и сам не работал, и нам не давал работать. Только слабый президент, гибнущий, обанкротившийся, пошел бы войной на свой Парламент. Поэтому я и решил назвать свое письмо “Крах Президента”. Антидемократическая тенденция в нашем обществе, несомненно, связана с президентским правлением, она ускорилась после августовского путча 1991 года и в определенной мере связана с личными качествами Ельцина. И несмотря на то, что конституционно закреплен принцип разделения властей и под демократические основы государства была подведена солидная правовая база, неограниченные силовые полномочия Президента, способствуя формированию специфического политического режима (с военнополицейскими оттенками), практически превращали демократическое законодательство в декларации, как это было в недавнем прошлом. Поэтому осмелюсь сделать обобщение: по крайней мере, на протяжении последних полутора лет в России боролись две тенденции: одна — автократическая, реакционная, утверждающая режим личной власти в его антикоммунистической разновидности, ярким олицетворением которой выступал Ельцин; другая — реально демократическая, утверждающая силу Закона и Конституции, действующая в Российском Парламенте, системе представительных органов (Советах), общественно-политических организациях страны, не связанных с Кремлем и Старой площадью; профсоюзах и т.д., как это представлял Хасбулатов. Так что ни о каких моих личных субъективных взаимоотношениях не может идти и речи. Начнем с того, чтобы показать, в каких условиях проходили выборы российских депутатов в 1990 году, как они избирались, как происходили изменения во взглядах депутатов и под влиянием каких причин.