В Риме, Болонье в эти времена также происходило развитие и становление коммун в жестокой борьбе противостоящих социальных сил и связанных с ними партий, в которой пополаны неизменно оказывались силой, контролирующей коммуну и государственную власть, несмотря на существование и папской, и императорской власти.

Миланская коммуна подверглась серьезным изменениям при правителе Джан-Галеацци. Он укрепил центральную власть Милана и финансы государства, ввел единое законодательство, сохранив в то же время традиционные коммунальные органы власти. Джан-Галеацци держался принципа Маккиавелли: при переменах надо сохранять тень прежних становлений, чтобы народ не подозревал о перемене порядка. Миланом также управлял Верховный совет, состоящий из 12 человек, назначаемых синьором. Он, кстати, просуществовал пять столетий — до конца XVIII века. За состоянием финансов и отдельными коммунами надзирал общий референдарий. Тайный совет в составе 122 человек ведал политическими и военными вопросами государства. Совет справедливости в составе 8 членов занимался текущими организационно-административными делами, в его состав входило и Казначейство города-государства, деятельность которого также контролировалась Верховным советом. Казначейство разделялось на два управления — по обычным и экстраординарным доходам и расходам. Специфическое явление, свойственное только Милану — это миланская синьория. Она покоилась на следующих основах:

Первая: Народное собрание (парламенто) — оно избирало синьора как высшее должностное лицо для управления коммуной и Большой совет — то есть совет коммуны, собирающийся регулярно для принятия решений по вопросам, переданным Народным собранием на его рассмотрение.

Вторая: император или папа “жаловали” “викариат”. Соответственно викарий получал право суда в высшей инстанции, решал вопросы войны и мира, имел право законодательной инициативы в Народном собрании. Этим, собственно, кончались его полномочия.

Третья: Народное собрание передавало синьору всю полноту власти в городской коммуне и сельском округе: право издавать, изменять законы (статуты), назначать должностных лиц, распоряжаться финансами, командовать войском.

Характерной чертой синьории являлось сочетание синьоральных учреждений (советов при синьоре, различного рода учреждений, ведомств) со старым коммунальным аппаратом — магистратами, автономными управленческими структурами, своего рода министерствами. Поскольку город продолжал доминировать над селом, старый традиционный коммунальный аппарат города-коммуны не мог быть отстранен, он продолжал функционировать наряду с синьориальными структурами Милана.

В 1347 году борьбу римской коммуны против феодальной аристократии, контролирующей власть в городе-государстве возглавил Кола ди Риенцо, сын прачки и трактирщика. После захвата пополанами, возглавляемыми Кола ди Риенца, Капитолия он был провозглашен “трибуном свободы, мира и справедливости”. Согласно новому статуту, принятому коммуной, верховная власть в римской республике передавалась народу в лице коммуны и его совета, бароны с их наследственными привилегиями на ключевые посты в республике изгонялись, их власть прекращалась. Были отменены феодальные налоги и пошлины, включая пошлину на провоз товаров, снижены налоги с простолюдинов, создана народная милиция для защиты республики. Однако раздоры помешали укреплению нового республиканского строя, движение Кола ди Риенцо потерпело поражение, сам он бежал из Рима, полномочия римской коммуны вновь оказались серьезно урезанными вернувшимися к власти арстократами, под их давлением совет коммуны сам ограничил свои права, хотя практически все государственные институты внешне остались неизменными.

Коммунальный строй римских городов-государств способствовал не только политической, но и экономической независимости горожан, воспитал свободолюбивый дух. Это, несомненно, содействовало развитию городов, увеличению средств для расширения торговли, экономики, ремеслам, расцвету культуры, архитектуры городов. Победа североитальянских городов над феодальными войсками императоров Фридриха, Барбароссы после 20-летней напряженной борьбы показывала силу городов.

А ее результатом стал быстрый расцвет экономики и культуры городов в XII- XIV вв., что было названо исследователями эпохой “экономического возрождения”, подготовившей сложный процесс — Итальянское Возрожедние.

Первостепенное значение в итальянском возрождении играла идеология. Разобраться с этими вопросами представляется очень интересным, поскольку стремление к возрождению России, республик, областей и краев очень велико. Множество политических действий высших эшелонов власти после 1990 г., и особенно после августа 1991 года, называются возрождением. В то же время никакой идеологии под такое возрождение не подводится, если не считать совершенно деструктивный как идеология антикоммунизм, используемый кремлевским руководством для достижения целей возобладания над политическими противниками. Но антикоммунизм для строительства, созидательных целей непригоден, и даже порочен.

С таких позиций надо осмыслить: не является ли категория “гуманизм” универсальным понятием, суть которого, обогащаясь, должна становиться идеологией возрождения на любых отрезках — этапах современной Цивилизации, если иметь в виду ее движение от этапа упадка, застоя к расцвету экономики, культуры, нравственности. И не развивается ли процесс упадка нашего общества, не происходит ли дальнейшее падение его на ступень ниже, когда называют “возрождением”, “обновлением” элементарное торгашество, когда человек не только не освобождается от насилия государства, от насилия могущественных частных лиц, поскольку он становится еще более бедным, нищим, незащищенным, чем за 100 последних лет российской истории? Как могут при этом появиться условия для экономического возрождения, которые, в свою очередь, должны явиться предпосылкой для культурного возрождения? Национализм, шовинизм, насилие, жестокость, обман, коррупция, подлость и цинизм — все эти качества, отвергаемые подлинным обновленим и гуманизмом, возрождением, — взяты в качестве инструментов управления ельцинистами. Пока правящие круги не откажутся от этих методов управления, пока общество не заставит их отказаться от них — мы не приблизимся к достижению и постижению такого сложного процесса, каким является возрождение и гуманизм, не говоря уже о том, что не сумеем стать на путь гуманистического развития, не избавиться от пути, ведущего в исторический тупик.

... Почти весь январь не было следователя. Регулярно приходили Фомичев и Садов. Рассказывали новости, в том числе теперь уже и “думские новости”, но меня этот аспект жизни общества не интересовал. Избиратель сделал все, что мог сделать: в условиях абсолютного господства теле— и радиовещания, подкупа, тотальной лжи, растерявшейся оппозиции, — дать мощный пинок кремлевским правителям и лишить их по сути возможности “законодательного оформления” своего фасада — разве этого мало? Напрасно я роптал на народ. Нет, не обезумела Россия, как утверждает демократ-тоталитарист (тотализатор?) Юрий Карякин. Нет. Народ мудр. Но терпелив. Его терпеливость я сгоряча воспринял как рабскую покорность. Нет, это не так.

...Семь шагов от кровати до дверей, семь — назад. Семь... Конфуций: “Как мы можем знать, что такое смерть, когда не знаем еще, что такое жизнь?”

Радио “Маяк” сообщило: “Президент Чеченской республики Дудаев восстановил в гражданстве бывшего спикера России Руслана Хасбулатова, откликнувшись на обращения граждан”. Пришедший вскоре Владимир Фомичев рассказал, что в Чечне и Дагестане не прекращаются волнения. Демонстрации приобретают все более массовый характер. Особенно сильное влияние приобрел комитет “За освобождение Хасбулатова и других узников “Лефортово”, созданный доктором Гаджи Магомедовым из Махачкалы. Кстати, он сообщил, что попытки зарегистрировать меня кандидатом в Думу предпринимались еще в 8 регионах, кроме Дагестана. Везде — отказали. На подступах к “Лефортово”, — сообщил Владимир Андреевич, — постоянно люди, не только старушки, но и молодые, и люди среднего возраста. Они уже знают меня. Останавливают, расспрашивают о здоровье, передают приветы. Много звонков от самых разных людей. Много моих коллег-адвокатов, звонят из разных городов, предлагают свою помощь. Интерес к вам растет, — по мере исчезновения страха перед режимом”, — заключил мой адвокат.