— Клянусь, все точь-в-точь так и было!
— Бедные мы, женщины, вечно виноватые! Да разве вы ему не сказали, товарищ Рыжик, что мы с вами как раз ничем таким и не занимались?
— Да сказал, конечно, но разве ему докажешь?
— Ой, бедная я! Уж лучше бы согрешить! Будут теперь понапрасну корить...
Варица опустила глаза и покраснела до корней волос. Дрожащими пальцами она схватилась за мешок и опять начала его поднимать.
Увидев, что мешок для нее тяжел, Рыжик вскочил, чтобы помочь ей:
— Оставь, Варица, я сам!
— Нет, товарищ Рыжик, не надо ко мне приближаться, раз командир так о нас думает! — воскликнула она.
Но он все-таки взял мешок, сильно стукнул его об пол, чтобы зерно улеглось, и высыпал содержимое в жернов, а затем стал собирать с пола все, что просыпалось.
Варица принялась ему помогать.
— Никак не пойму, чего тут плохого, если между бойцом народной армии и женщиной установились теплые, дружеские отношения? Товарищи боятся глубоко вникнуть в сущность вопроса, как я ни бьюсь... — огорченно говорил он.
Поднимаясь с пола, Рыжик старательно стряхнул прилипшую к одежде пыль, потом взял свою винтовку и пошел к дверям.
— Пора, милая моя, уже надо идти, а ты не волнуйся и не бойся.
— Товарищ Рыжик, — произнесла она тоскливо, — так мне страшно одной в этих стенах! Если сможешь, возвращайся, пожалуйста, побыстрее.
Она открыла ему дверь и долго еще махала вслед.
— Счастливой дороги, товарищ Рыжик! Берегись четников и других злодеев! До свидания!
«Эх, какая красавица в такой глуши живет! — думал Рыжик, идя к ручью. — Жаль, пропадает девица».
Перебежав по бревну через ручей, он быстро пошел по тропинке, ведущей к лесу, и вскоре скрылся в густых зарослях орешника и боярышника.
Рыжик спешил в село Поворян. Перед его глазами то возникало лицо сердитого командира Половины, то появлялся поп Кирилл с седой бородой и крестом на груди. При воспоминании о Варице, о ее горящих глазах и влажных, сочных губах голова его наполнялась приятной одурью, счастливым дурманом.
— Я должен доказать им свою правоту! — твердо проговорил Рыжик.
Через некоторое время он оказался на лесном косогоре, откуда ясно была видна долина с поселком я речушкой. Он вздохнул полной грудью и уже хотел спускаться вниз, как неожиданно услышал шум и треск веток. Не успел Рыжик снять винтовку, как его со всех сторон окружили бородатые четники. Рыжик был поражен таким оборотом дела и сначала смачно выругался, а потом крикнул изо всех сил:
— Что, предатели народа, чего вам надо?
Четники вырвали из его рук винтовку и завопили почти все одновременно:
— Дождался, паршивый ублюдок! Сейчас ты увидишь, где раки зимуют! Сейчас ножичек покажем, не так закричишь! Пошли, партизанское отродье, кончилось твое время!
И несколько винтовочных стволов уперлось Рыжику под ребра. По лесу разнеслись шутки и хохот четников.
— А ну заткнитесь, бородачи! Не боится вас Рыжик! — воскликнул он, и тут же его крепкие кулаки опустились на головы двух четников. Те тотчас же повалились на траву. Остальные, как стая волков, набросились на него. Его били сильно, громко ругаясь при этом. Потом одноглазый четник попросил веревку, чтобы связать ему руки.
— Давайте заколем его тут же, — предложил бородач с большим носом. — Чего нам с ним вожжаться да терять время?
Но одноглазый воспротивился:
— Воевода приказал доставить его живым, чтобы допросить, вдруг чего скажет... Нашим войскам нужны сведения о противнике.
— Каким это вашим войскам, сопляки бородатые?! — закричал Рыжик. — Разве ваш сброд можно называть войском?
— Я бы ему этого не простил! — возмутился носатый. — Вы что, не видите, что он нас оскорбляет?
Но одноглазый снова осадил его:
— Приказ есть приказ! Слово воеводы закон. Может, у коммунистов есть какие секреты, раз они так успешно воюют. Ну-ка поставьте его на ноги!
Четники подняли связанного Рыжика. Носатый не выдержал и сильно ударил его в спину прикладом. Рыжик упал, но тут же быстро встал как ни в чем не бывало и так громко захохотал, что эхо отозвалось со всех сторон.
Одноглазый покосился на него здоровым глазом.
— Чего ты смеешься? — спросил он.
— А как же мне не смеяться?! — весело крикнул Рыжик. — Вы хотите знать наши секреты? Дайте мне автомат и развяжите руки, сразу их узнаете!
Одноглазый четник насупился и повернулся к своим.
— Вы слышите? — спросил он. — Слышите эту партизанскую сволочь?
— Он над нами издевается! — вспыхнул носатый. — Зарезать его сейчас же! Дайте его мне!
— Ни в коем случае! — заорал в ответ одноглазый. — Отведем его к воеводе, пусть там попробует так поговорить. Там он у нас запоет, вспомнит и то, чего никогда не знал. Пошли, холера партизанская, к воеводе, там мы тебя тупым ножом будем резать! Быстрей! — И одноглазый замахнулся прикладом.
Рыжик выпрямился, тряхнул головой и зашагал. Все близлежащее пространство огласилось его пением:
Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил,
Черные дни миновали,
Час искупленья пробил.
Носатый только взмахнул руками и вскрикнул как подстреленный. У него даже слезы выступили на глазах от злости.
— Дайте мне его! — снова крикнул он. — Я перережу ему горло!
Одноглазый оставался непреклонным, хотя и сам скрипел зубами, едва сдерживая гнев. Когда вошли в село, Рыжик еще громче запел:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
Услышав песню, крестьяне поспешили выйти на улицу, дети выскочили на самую дорогу, некоторые женщины открыли окна и испуганно смотрели на это странное шествие. Наконец Рыжика привели к штабу, и одноглазый толкнул его к дверям. Двое часовых подхватили его и потащили внутрь. В ноздри партизана ударил смрадный, прокисший воздух.
— О черт! — воскликнул он. — Что за скотина здесь живет?!
Часовые провели его еще через одни двери, и тут он увидел командира четников. Тот с осоловелым видом сидел за столом и ел, а два денщика пододвигали ему баранину и какое-то вино. Под потолком висело облако табачного дыма. Когда часовые подвели Рыжика к нему почти вплотную, бородач громко икнул и выругался.
— Ты коммунист? — спросил он, посмотрев на Рыжика.
— Да, коммунист, вонючая борода! — крикнул Рыжик. — Борец за свободу и счастье народа!
Рука четника с куском мяса замерла около рта, мутные глаза широко открылись.
— Это меня ты так называешь, коммунистическая собака?! — крикнул он.
— Тебя, конечно, гнилой мешок! И всех вас могу так назвать. Нет у меня к вам никакого уважения!
Командир четников подал знак, и на спину Рыжика обрушились плетки часовых. Некоторое время Рыжик еще мог следить за тем, что происходит, потом все перед ним заколыхалось, как в тумане, и провалилось куда-то. Его окружил мрак. Только перед рассветом, придя в себя от холода, он вспомнил, что с ним случилось.
Когда взошло солнце и его лучи пробились сквозь щели в стенах сарая, куда посадили Рыжика, невдалеке раздалось характерное позванивание — кто-то точил нож об нож. Послышался голос носатого четника, его ругательства, потом звон стаканов.
«Значит, меня казнят, — подумал Рыжик. — Ну что ж, пусть меня убьют. На этот раз от ножа бандита погибнет не какой-нибудь старик или женщина, а настоящий борец и революционер. Я покажу этим гадам, как надо умирать! Узнают об этом и мои товарищи. Они меня никогда не забудут. Милая моя Варица, если бы ты могла быть здесь и видеть, как погибает революционер!»
Рыжик, решив умереть достойно, начал вспоминать то, что он прочитал о парижских коммунарах, о героях Октября, о сыновьях Испании и бойцах интернациональных бригад, об их мужестве и самоотверженности. И такой восторг охватил его, когда он вспомнил это, что он крикнул громко:
