Пока Чедо бредил, слетелось воронье, привлеченное запахом человеческой крови и мяса. На лицо Чедо упал солнечный лучик. Раненый тихо застонал и снова пришел в себя. Потрогал рану на груди. Тряпка вся пропиталась кровью. Он попробовал сдвинуться с места, но безуспешно, руки и ноги не повиновались ему.

Лежа на спине, он смотрел в бездонное голубое небо. Иногда над ним пролетали птицы. Это вернуло Чедо в детство. Он вспомнил, как, босоногий, со школьным ранцем, спешил однажды в школу, наступил на стекло и поранил пятку. Мальчик остановил кровь листьями подорожника, а затем лег в душистую траву и долго-долго смотрел в небо, на птиц, как сейчас. Ему казалось, что небо над головой такое же голубое, а птицы, летающие в вышине, — те самые птицы. Они прилетели из детства посмотреть на него, раненного. Он глубоко вздохнул, и от боли в груди чуть снова не потерял сознание.

— Далеко отсюда земля Козары, которая впитала первые капли моей крови, — прошептал он. — А это — Зеленгора!

Ему представилась классная комната начальной школы. Над низкими партами торчат остриженные головы мальчишек. Идет урок географии, учитель вызывает его к доске и говорит: «Покажи нам реку Дрина, куда она течет?» Вот тогда-то он впервые и прочитал на карте название «Зеленгора». После этого Чедо не раз мечтал о том, чтобы побывать на ней.

Прошлой ночью, поднимаясь на Зеленгору, он даже не вспомнил об этом...

Он понял, что умрет. Вокруг него на деревьях сидели вороны и терпеливо ждали его смерти. Юноша попробовал повернуться на бок. Слабый стон вырвался из его груди, приподнятая рука снова бессильно упала. Перед Чедо вновь возник образ матери. Ему захотелось, чтобы она обняла его, утешила. Из глаз его потекли слезы. «Если я здесь умру, — подумал он, — обо мне никто ничего не узнает. В отряде скажут: «Пропал без вести». — Он содрогнулся. — Почему меня не убило у всех на глазах? Все знали бы, что я погиб. А теперь буду числиться без вести пропавшим. Товарищи вернутся, но когда?.. Нужно, чтобы они знали, что со мной, тогда бы маме все рассказали», — лихорадочно думал он. Почти в беспамятстве, собрав последние силы, он дополз до самого ствола бука. Вытащил из кармана перочинный ножик и, превозмогая боль, начал вырезать буквы. Когда глаза его уже почти перестали видеть и нож выпал из обессилевшей руки, на шершавой коре дерева осталась надпись: «Здесь умер Чедо Стакич, из Козары».

Через два года лесорубы нашли останки мальчика в истлевшей одежде, рядом заржавевший ножик, а чуть поодаль — винтовку. Вырезанные слова у основания ствола заросли, покрылись мхом, но все равно их можно было прочитать. Лесорубы опустили топоры и пилы, выпрямились, отдавая последнюю почесть бойцу народной армии. Потом похоронили его останки под буком, а на коре вырезали крупными буквами: «Здесь лежит боец Чедо Стакич, родом из Козары».

В долине уже длительное время стояла тишина. Из окопов было видно пустые дома, покинутые людьми. Бойцам надоело однообразное и утомительное наблюдение за рекой, разделяющей две воюющие стороны. Река была довольно широкой и глубокой. Когда солнце съедало утром молочно-белый туман, сквозь голубоватую дымку за рекой было видно концентрационный лагерь с длинными глинобитными бараками.

Уже несколько дней вечернее небо было чистым, видимость — хорошей, и там, за рекой, все отлично просматривалось. Илия, выделенный вместе с Бранко в боевое охранение, гадал вслух, увидев столб дыма над лагерем:

— Что же там может гореть?

— Да мусор, наверное, жгут, — махнул рукой Бранко, ощупывая карманы в поисках сигареты.

Ночь подкралась почти незаметно. Илия и Бранко повернулись спиной к реке и пошли к окопам, вырытым у некрутого косогора. Бранко недовольно проворчал:

— Тошно мне от безделья. Приказали вот окопы рыть. Партизаны — и окопы? Тут что-то не так, как надо... Как думаешь, Илия?

— На войне всякое бывает... — ответил Илия. — А знаешь, я не жалуюсь. Постелешь немного соломы и полеживаешь себе. Как хочешь можно расположиться... И не холодно.

Появился месяц, стало светлее. Бойцы отряда выбирались из окопов и направлялись в сторону села, расположенного в километре от позиций. К Илие и Бранко подошел командир:

— Продолжайте наблюдение. Вы люди опытные, я вам доверяю.

Оба молча отдали честь.

— Да, сегодня ночью уже не вздремнешь. А как бы сейчас было хорошо поваляться на мягкой соломке! — мечтательно произнес Илия. — Пошли к реке.

— Зачем?

— Лицо ополоснуть...

— Пойдем мимо церквушки. Я о ней такое слышал...

— Убивали в ней, я знаю...

Они вошли в заросли крапивы. Она обжигала сквозь брюки. Бранко шепотом ругался. Наконец они выбрались на светлую полоску дороги. Осмотрелись, прислушиваясь.

— Кто-то идет, — прошептал Бранко.

Действительно, послышались приглушенные голоса... Илия и Бранко напрягли слух и зрение, мысленно проклиная лунный свет.

— А если это немцы? — тихонько спросил Илия.

— Будем молчать, пока они не пройдут... А после — напрямик, в село, сообщим нашим.

К ним приближались люди в какой-то непонятной полосатой одежде, похожей на пижамы.

— Исаак, мы правильно идем? — послышался голос одного из идущих.

— Мы идем точно...

Илия выдохнул воздух. Бранко приподнялся на локтях:

— Ты слышал, как он его назвал?

— А может, это кличка? — с сомнением произнес Илия.

Глаза партизан внимательно следили за фигурами, исчезающими за терновником.

— Исаак? Это еврейское имя.

— Давай остановим их? — предложил Илия.

— Не надо. Пойдем лучше напрямик к нашим окопам, что у дороги. Они все равно там будут проходить.

Через несколько минут, запыхавшись от быстрой ходьбы, они спрыгнули в окоп, вырытый у изгиба дороги. Он был замаскирован ветками кустарника.

— Вот они! — прошептал Бранко. — Идут!

Люди в полосатой одежде приблизились настолько, что стала заметна их ужасающая худоба. Это были живые скелеты. Они хрипло дышали и с трудом переставляли ноги.

— Боже мой, да кто же это? — тихо спросил сам себя Бранко. — Во всяком случае, это не солдаты противника.

Илия громким голосом приказал неизвестным остановиться. Они испуганно сбились в кучу. Самый высокий, решившись, неуверенно спросил:

— В чьих мы руках?

Илия выскочил на дорогу и ответил:

— Мы партизаны!

— Наконец-то!.. Спасены!.. — произнес изможденный старик и протянул к ним дрожащие руки.

— Вы с того берега? — спросил Илия.

— Мы убежали из концлагеря. Два года там томились. Я — Исаак. А это мои друзья: Самуил, Яков, Берт и Соломон.

— А как вы перебрались через реку? — спросил Илия.

— День переждали в ивняке, осмотрелись, ниже по течению реки заметили лодку. В сумерках пробрались туда и отвязали ее. Нам повезло.

— Несчастные, — с сожалением произнес Бранко.

— Идемте потихоньку, — показал Илия на дорогу, освещенную лунным светом. — В село, к нашим...

Поев, бывшие узники уснули и проспали почти шестнадцать часов. Боевое охранение партизаны усилили. Позиции они заняли рано, потому что считали, что противник может начать атаку. Но день прошел спокойно. Под вечер высоко в небе пролетел самолет и скрылся за горами.

Бывших узников часто навещал Ратко, коренастый парень, с большими глазами, густыми бровями и высоким лбом. Ратко был разведчиком, и, естественно, появление беглецов его заинтересовало. Вообще, его интересовало все, даже самые обычные крестьянские дела и заботы, ну, скажем, сколько молока надаивают от коров, какой урожай надеются снять на черноземе под горой... Крестьяне полюбили этого темноглазого парня. Они считали, что он будет хорошим хозяином. И с женщинами Ратко умел поговорить об их нелегкой доле, о воспитании детей, ужасах войны. Иногда Ратко исчезал из штаба бригады, день-другой рыскал по селам, где не было партизан, останавливаясь в домах людей, преданных революции. Там он собирал многочисленные сведения, потом систематизировал их и самые важные сообщал командиру бригады. Все это вместе с информацией, добытой другими разведчиками, способствовало тому, что бригада атаковала противника всегда там, где он ее меньше всего ожидал. Ратко был смелым парнем, но не любил напрасного риска и никогда не преуменьшал возможностей вражеской агентуры.