Перед тем как приступить к созданию самой модели, Майк взял две фотографии Жанет Берк из отдела кадров «Стар ньюз», одну в анфас, другую в профиль, и поставил их в рамках на небольшой стол, где они были хорошо освещены. Возле них он поместил цветную фотографию, которую ему дал Стенфилд. Фото было сделано, по-видимому, на каком-то приеме, потому что девушка была в вечернем платье. Будучи здоровой, умной и привлекательной, она никогда не могла бы стать королевой красоты в школе или колледже, но, несомненно, была заводилой.

Пока его гибкие пальцы разминали пластилин, Майк все больше и больше убеждался в правоте своего первого впечатления: если к Жанет вернется сознание, то появится замечательная возможность восстановить черты лица девушки в соответствии с классическими канонами подлинной красоты. Захваченный этой идеей, он отложил кусок пластилина и инструмент, которым разравнивал форму, и раскрыл энциклопедию, чтобы посмотреть фотографии классических греческих статуй. Он искал именно Афродиту, копию которой видел в Британском музее, для этого ему потребовалось не менее получаса. Это был созданный Праксителем бюст Афродиты — один из прекраснейших образцов греческой скульптуры.

Чем дольше Майк изучал красивую голову богини и сравнивал ее с фотографиями Жанет Берк, тем больше убеждался в том, что память ему не изменила и лицо девушки действительно соответствовало своими пропорциями лицу статуи, хотя и не было столь совершенно.

Положив книгу на стол, где стояла модель, Майк погрузился в работу, время от времени прерываясь, чтобы сравнить фотографии, свою модель и изображение бюста в энциклопедии. К десяти часам он страшно устал, но был удовлетворен тем, что его модель начинала принимать форму лица девушки, одновременно отражая уникальную классическую красоту богини любви.

Наконец, отложив инструменты для лепки, он остался вполне доволен результатами своей вечерней работы и, налив себе хорошую порцию бурбона, своего любимого виски, включил телевизор и стал смотреть одиннадцатичасовые новости, перед тем как отправиться спать.

— Ваша пациентка в порядке, доктор Кернз, — сказала миссис Шефтал, старшая медсестра отделения интенсивной терапии, приветствуя Майка, когда он появился на их этаже на следующее утро. — Как вы думаете, когда она придет в сознание?

— Доктор Фогарти не рискнул делать предсказания. Нуждалась ли она в помощи кардиостимулятора в течение ночи?

— Ни разу. У нее пульс такой же регулярный, как и у меня.

— Тогда я, пожалуй, выну катетер с электродом сегодня после обеда, — сказал Майк. — Приготовьте все необходимое для операции.

— Я с удовольствием отключу от нее этот монитор, — сказала сестра, — мы никогда не знаем, когда они могут понадобиться для коронарных больных. А как насчет энцефалографа?

— Я хочу контролировать биотоки мозга, пока она не придет в сознание.

В палате отделения интенсивной терапии, которую занимала Жанет Берк, Майк провел краткое обследование ее состояния и не нашел ничего настораживающего, кроме того, что девушка все еще была без сознания. Это было нехорошим признаком, и опасность возрастала с каждым часом.

Проводя обследование, он испытывал странное чувство, что, даже находясь в бессознательном состоянии, девушка понимала все, что он говорил и делал. Он даже вздрогнул, когда старшая медсестра спросила:

— У вас нет ощущения, что она уже пришла в сознание, но хочет скрыть от нас это, доктор Кернз?

— Почему вы так думаете?

— Я давно здесь работаю, и меня трудно обмануть, я уже начала сомневаться, действительно ли она та, за кого себя выдает.

— У меня только что было такое же ощущение, — признался Майк. — Я не могу понять почему. Мы, должно быть, оба ошибаемся. Есть ли какие-нибудь изменения в электроэнцефалограмме?

— Кривые биотоков мозга окрепли, но пару раз я заметила какие-то непонятные очертания.

— Я, конечно, не специалист по биотокам мозга, но только что пришел доктор Фогарти. Может быть, он нам подскажет.

— О чем это вы тут совещаетесь? — спросил Фогарти.

— Мисс Берк все еще без сознания, но миссис Шефтал и мне кажется, что она притворяется, — сказал Майк.

— Это все из-за этих волн, — объяснила старшая медсестра. — Работая здесь, на станции, я обычно слежу одним глазом за мониторами. Это уже вошло в привычку.

— Что же странного в этих волнах?

— Они отличаются от обычных биотоков мозга, но я не могу точно объяснить чем. — Вдруг голос медсестры задрожал от возбуждения. — Смотрите — их целая серия.

Оба доктора быстро обернулись и увидели кривую, двигавшуюся по экрану монитора и отражавшую токи мозга Жанет Берк. Майк сразу понял, что имела в виду миссис Шефтал: в течение примерно пяти секунд регулярный медленный ритм нормальных альфа-волн, характерных для состояния полного расслабления или дремоты, изменился, и на экране появились более частые волны меньшего размера.

— Это называется тета-ритм! — воскликнул Фогарти. — Но это особенно странно при бессознательном состоянии больной.

— Почему, Джон?

— Я не знаю. Такие явления чаще связаны с парапсихологией.

— Внечувственное восприятие?

— Это один аспект, но это очень сложный предмет, и многие врачи стараются держаться подальше от паранормальных явлений. Но нельзя отрицать, что некоторые люди более чувствительны к ментальному восприятию образов, чем другие.

— Я могу понять это на основе своего собственного скромного опыта в сфере скульптуры, — заметил Майк.

— Ты знаешь что-нибудь о биологической обратной связи? — спросил Фогарти.

— Я слышал о возможности экспериментального обучения студентов самоконтролю за такими автономными функциями, как ритм сердца, ток крови, которые, как мы привыкли считать, независимы от сознания.

— Хорошо, — сказал Фогарти. — Поскольку эмоциональное состояние в определенной степени контролирует физиологическое, многие исследователи приходят к мысли, что последнее можно изменить, или улучшить, если хочешь, контролируя первое.

— Согласен, — кивнул Майк. — Прошлым летом я провел несколько недель в Индии на семинаре по пластическим операциям, проводившимся за пять — семь столетий до Рождества Христова. Там факиры делают некоторые вещи, которые никак нельзя объяснить.

— В результате проведения одной или двух программ по парапсихологии было обнаружено, что методы биологической обратной связи приводили к резкому увеличению ментальной образности, впечатлительности, если хочешь, у наблюдаемых объектов, — сказал Фогарти, — и более того, это сопровождалось увеличением тета-ритмов на их энцефалограммах.

— Значит, Жанет Берк может испытывать появление образов или, как их еще можно назвать, сновидений на подсознательном уровне? Эти видения достаточно сильны, чтобы изменить волны электроэнцефалограммы и проявиться, как ты говоришь, в виде тета-ритма, но еще не дают ей возможности вернуться в сознание?

— Ты правильно понял урок.

— Если клетки ее мозга достаточно здоровы, чтобы воссоздать видение, почему они не могут вернуть сознание?

— Я уже говорил — это трудно объяснить.

— Ну и что мы можем предпринять?

— Если бы она обучалась биологической обратной связи, мы сумели бы это использовать, хотя я и не могу сейчас сказать каким образом. Да и она этим все равно не занималась.

— Это настолько, насколько мы знаем.

Нейрохирург посмотрел на него вопросительно:

— Что ты хочешь этим сказать, Майк?

— Судя по всему, девушка была так близка Лин Толман, что та настояла, чтобы Жанет летела на том же самолета. Она явно доверяла Жанет и предоставила ей столько информации, сколько не давала никому другому.

— Помнится, я читал в «Стар ньюз» заметку, может быть, даже написанную самой Берк, — сказал Фогарти. — Лин Толман рассказывала о проведении ритуалов поклонения Сатане с членами ее секты в Чикаго. Думаете, мисс Берк могла к ним присоединиться?

— Если судить по рассказам ее дядюшки, то конечно же нет. Хотя, будучи смышленым репортером, она могла притвориться… Нет, я в это тоже не верю. Но она должна была понимать Лин Толман, разделять ее мировоззрение, чтобы настолько приблизиться к ней.