— Я с ним согласен, — ответил Майк, — вы голодны?

— Я могу съесть их вместе с клешнями и всем остальным.

— Это может повредить вашу заживающую челюсть, но если вы не прикусите кусок панциря, все будет в порядке.

Майк взял деревянный предмет, напоминающий бейсбольную биту, но меньше и короче. Прижав им большую клешню к столу, легко ее вскрыл и дал Жанет ее острый конец, чтобы, пользуясь им вместо вилки, она могла есть большой кусок сочного белого мяса, торчащий из сломанного конца. Им потребовалось минут сорок пять, чтобы поглотить крабов и пиво, после чего Майк выбросил остатки панцирей в реку.

— Помогает приманивать рыбу, — объяснил он. — Считайте, что прожили жизнь напрасно, если не пробовали мягкотелых крабов, мэрилендскую речную черепаху и еще много других деликатесов Потомака и Чесапика, включая лимонный пирог.

Ночь была довольно теплой. Ярко светила луна. Они уселись на скамейках на пристани, после того как Майк покрыл их подушечками и опрыскал все репеллентом против комаров, чтобы отогнать нежелательных ночных посетителей.

— Когда я стану слишком стар, чтобы иметь свою практику, поселюсь здесь, — сказал он. — Моя бабушка оставила мне старинное кресло-качалку — оно в вашей спальне, — и я буду просто сидеть здесь на пристани и наблюдать за проходящими пароходами.

— Это прекрасно. Когда я закончу свою книгу, мне будет жаль отсюда уезжать.

— Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете, если только мне будет позволено приезжать сюда вечером в среду, когда я могу, и по выходным.

— Мне же тоже надо работать, вы знаете. Издатель хочет получить книгу как можно скорее, а дядя Джордж планирует печатать части из нее в ближайшее время в воскресных выпусках «Стар ньюз».

— Как скоро вы ее закончите?

— Через месяц, может быть, два. Мне нужно дописать раздел, начиная с ареста Лин и суда над ней в Чикаго, и отредактировать весь материал окончательно.

— Я читаю главным образом медицинские журналы и плохо помню эту историю. Как им удалось ее поймать?

— Лин считала, что кто-то из своих завидовал ее лидерству и предал ее. Она занимала среди других примерно такое же положение, как Чарльз Менсон в своей «семье», и все должны были подчиняться ей беспрекословно. Она упоминала о том, что некоторым мужчинам не нравилось такое положение, и это мог быть даже ее любовник Арманд Деско.

— Какой он был?

— Я никогда его не видела, но знаю, что он был любовником Лин длительное время. Она рассказывала, что он считал себя высоким священником культа. Наверное, ему надоело быть принцем-консортом, и он предал ее. В любом случае он знал, что она часто гуляла вдоль озера по вечерам и иногда посещала бар, где знакомилась с мужчинами, которые ей особенно нравились.

— Может быть, Деско ревновал?

— Мне не удалось узнать от Лин что-нибудь о самой группе, но она говорила мне, что их отношения были далеко не моногамные. Как я поняла с ее слов, они готовили что-то грандиозное, и другие продолжат это дело.

— У вас есть какие-нибудь догадки о том, что представляет собой их следующий проект?

— Лин мне не сказала, но хвалилась, что благодаря этому рассчитывает подняться на следующий уровень власти и ответственности в том, что она называла Царством Тьмы…

— Что она имела в виду?

— По крайней мере, в своем сознании она была высшей жрицей Люцифера — дьявола на земле.

— И вы верили в это?

— И верила и не верила, — призналась Жанет, — но, судя по некоторым вещам, о которых Лин мне рассказывала, было трудно отрицать, что, по крайней мере, в нее вселился демон. Сейчас многие верят в такие вещи.

— Мой друг, священник и официальный маг-экзерсист из вашингтонской епархии, всегда настаивает на присутствии врача на своих ритуалах изгнания дьявола. Он уже несколько раз обращался ко мне за помощью, но я никогда не соглашался.

— А почему? Ведь вас явно интересует, существует ли потусторонний мир, невидимый для нас.

— Меня это мало интересовало до тех пор, пока я не столкнулся с историей Лин Толман, — признался Майк, — мне кажется, я никогда не забуду насмешливое ее лицо, несмотря на агонию, которую она должна была перенести перед смертью. Казалось, что она кого-то перехитрила и теперь радовалась этому.

Жанет поднялась на ноги:

— Вы не возражаете, если я пойду лягу? Я еще не восстановила силы.

— Извините, я забыл. — Он искренне раскаивался. — Вы рано встаете или любите поспать?

— Обычно я встаю рано по привычке, но давайте встанем, когда проснемся. Спокойной ночи, Майк.

— Я оставлю свою дверь открытой на случай, если вы что-нибудь услышите ночью и это вас побеспокоит, — сказал он ей, — здесь вдоль берега реки живут большие лягушки, которые издают такие звуки: «Варум! Варум!» Иногда вы можете слышать, как мирный енот скребется в дверь в поисках чего-нибудь съестного.

— Сомневаюсь, чтобы я что-нибудь могла услышать, — сказала Жанет, — спасибо, что разрешили мне снять ваш прекрасный коттедж. Мне он очень нравится.

— Вы можете перенести часть своих чувств на хозяина коттеджа в любое удобное для вас время.

— Это будет нетрудно сделать. — Ее голос звучал приветливо, но серьезно. — Но не подталкивайте меня, Майк. Мне и так довольно сложно привыкнуть к своему новому облику…

Майк проснулся весь в поту, хотя в коттедже летом всегда спал раздетым, Он взглянул на светящийся циферблат будильника у кровати. Было четверть первого, однако свежий ветер с реки, обычно охлаждавший домик ночью, вероятно, прекратился, может быть перед ненастьем, глухие раскаты которого слышались где-то вдалеке. Обычно Майк спал хорошо и поэтому удивился, что могло его разбудить. Услышав всплеск воды в реке, он встал и подошел к окну.

Луна еще ярко светила и не была закрыта тучами, собиравшимися на юго-западе. Сперва он подумал, что это плескалась выпрыгивающая из воды рыба, затем, присмотревшись, заметил в конце пристани две белые руки, грациозно рассекающие воду в свободном кроле, двигаясь по направлению к плотику для ныряния. Пока Майк наблюдал, пловец достиг плотика, и красивая женщина, в которой даже издали легко можно было узнать Жанет, вылезла по лестнице на плотик. Пульс Майка внезапно участился, когда он увидел, что она совершенно раздета. Он предположил, что она проснулась, как и он, и, устав от жары, сняла ночную рубашку и пошла охладиться к воде.

Похоже, она была вполне счастлива, сидя там и источая захватывающую дух красоту, откидывая волосы с лица, поскольку была без купальной шапочки, и болтая ногами в воде. Повинуясь секундному желанию, он хотел было присоединиться к ней, но затем, несмотря на возможные перспективы, остался.

Жанет оставалась на плотике минут пять, потом вернулась в воду и поплыла к пристани. Майк подождал, пока она поднимется по лестнице на деревянные подмостки, и ее фигура с ближнего расстояния показалась ему еще более прекрасной, чем на плотике. Взяв полотенце, оставленное на помостках, она стала вытирать волосы и направилась к задней двери. Он опять лег в постель, не желая ее беспокоить.

Лежа там, он слышал, как закрылась задняя дверь, и звук шагов ее босых ног в холле, разделявшем их спальни. Но когда Жанет вошла в комнату и, все еще вытирая волосы, остановилась у края его кровати, разглядывая его нагое тело, Майку пришлось замереть и не двигаться, чтобы не выдать себя и то, что он за ней наблюдал.

На какой-то момент ему показалось, что она может присоединиться к нему в постели, но затем услышал сдавленный смех, который он уже слышал в тот вечер, когда она попросила сделать ей вторую операцию на груди. Однако она вышла из комнаты, и через некоторое время Майк услышал скрип кровати в ее спальне, что означало, что она опять легла.

Примерно полчаса Майк лежал в кровати и думал о том, что ему только что пришлось наблюдать и о значении всего увиденного. Он был уверен, что сейчас в ней преобладала вторая личность. Глубокий гортанный смех, несомненно, указывал на это, и это означало, что странная личность, или демон, он почти убедил себя в этом, внутри нее, по-видимому, мог проявляться когда и где пожелает. И в этом, учитывая его возможное происхождение, заключалась главная опасность.