Она нахмурилась:

— Я помню, как смотрела на документы, как заметила различия подписей, но после этого я не помню даже, как вы ушли. По моему мнению, вы сделали мне одолжение, проведя вторую операцию. Мне никогда не доставляло удовольствия покупать подушечки в мой бюстгальтер.

— Вам больше не придется, — заверил он.

— Я и сама это чувствую, несмотря на повязки.

— Иногда мне кажется, что внутри вас существует два человека, — признался Майк. — Один — это тот, с кем я разговариваю сейчас, приветливая девушка, которая всем нравится. Другой — довольно крикливый и циничный, неприятный тип.

Она взглянула на него с тревогой:

— Вы хотите сказать, что у меня раздвоение личности? Однажды мне пришлось писать о таком случае.

— Профессор Маккарти говорит, что в какой-то степени это присутствует в каждом из нас.

— Я никогда не замечала за собой такого, и никто из моих друзей никогда мне об этом не говорил.

— Может быть, стоит спросить вашего дядю, когда он придет. Он знает вас лучше, чем я.

— Меня не прельщает перспектива объединять в себе двух человек. Особенно, если один из них грозит подать на вас в суд, когда вы спасли мою жизнь после катастрофы самолета.

Майк обещал Жанет снять некоторые швы, которые можно снимать на пятый день после операции. Он приехал в больницу утром и нашел девушку в состоянии глубокой озабоченности.

— Я не сомкнула глаз ночью, — произнесла она, когда пришел он и медсестра с тележкой для инструментов, — я боюсь, что швы разойдутся, и останется множество шрамов. Я видела такое у больного в Чикаго, которому делали подтяжку лица.

— Ничего такого не случится, — пообещал Майк и начал снимать повязку с небольших ран в уголках ее глаз.

Ранки прекрасно заживали. Аккуратно удалив нитки, он осторожно снял пластиковую маску и хлопковую подкладку, находившуюся под ней. Ослабив повязку на маленьком разрезе, который он сделал на самом кончике носа Жанет, чтобы вставить Г-образную кость, ставшую ее новой переносицей, Майк удалил два стежка и вернул повязку на прежнее место.

— Хотите посмотреть? — спросил он, приспосабливая небольшое зеркало в середине стола, укрепленного поперек постели.

— Вы не сняли швы с моего рта.

— Они абсорбируемые и отпадут через несколько дней.

— Да! И попадут ко мне в пищу?

— Они легко усваиваемые. Не беспокойтесь о них. — Она все еще не открывала глаза, и Майк добавил: — Вам все же следует посмотреть перед тем, как я наложу маску обратно. Ваше новое лицо прямо произведение искусства.

Жанет крепко ухватилась на его руку перед тем, как открыть глаза. Затем, когда изображение в зеркале прояснилось, ахнула от неожиданности, удовольствия и недоверия.

— Вы действительно сделали меня похожей на Афродиту из энциклопедии, — воскликнула она, — я была уверена, что вам это не удастся, учитывая то, в какое месиво было превращено мое лицо.

— Вы удовлетворены?

— О Майк, конечно! Я чувствую себя как Элиза из «Моей прекрасной леди».

— Я знаю, что вы станете петь: «Я танцевать хочу, я танцевать хочу…», верно?

— Даже больше этого. Несмотря на эхи..

— Экхимоз.

— …о котором вы меня предупреждали, я вижу, что мое новое лицо будет красивым, а не просто, как у Жанет до этого. А его необходимо опять закрывать?

— Да, примерно на неделю. Если вы опять обо что-нибудь ударитесь или упадете, то можете испортить всю мою тонкую работу, проделанную с вашим носом.

— Вы просто волшебник. Когда я первый раз пришла в сознание и увидела, насколько изуродована, мне не хотелось больше жить. Но сейчас…

— Перед вами целая новая жизнь первой красавицы. Вы задумывались над тем, что она будет собой представлять?

— Я мечтала быть прекрасной, о чем мечтают все девушки. Каждый раз, смотрясь в зеркало, я говорила себе, что эти мечты напрасны, но вы сделали их явью.

— Она сжала его руку. — Я надеюсь, вы выставите авиакомпании большой счет за эту работу. Она дорого стоит.

— Сейчас я лучше наложу маску обратно. Теперь, зная, что находится под ней, вы перестанете беспокоиться.

Майк работал, умело накладывая маленькие повязки на ранки в уголках ее глаз, которые, как он и обещал, приобрели немного восточный разрез. Затем он закрепил пластырем пластиковую маску на прежнее место, чтобы поддерживать ее скулы и четкий прямой профиль нового носа в нужном положении.

— Теперь присядьте на кровати и позвольте медсестре снять с вас рубашку, — сказал он, когда маска была зафиксирована, — мы проверим, так ли удачно обстоят дела со второй операцией, как с первой. Вы можете прикрыть грудь полотенцем правой рукой, когда мы снимем эластичные бинты.

— Зачем?

— Я достаточно консервативен и считаю, что женщина имеет право оставаться скромной, если пожелает, даже перед доктором.

Жанет Берк засмеялась:

— Да уж поистине консервативен, если учесть, какие купальники носят сейчас. Я уверена, вам также хочется увидеть результаты своей работы, как…

В этот момент спала последняя повязка и, поскольку сами заклеенные швы находились у нее под мышками, обновленные груди предстали во всей своей симметричной красоте. Никакие синяки или кровоподтеки не портили прелесть самой кожи, как это имело место на лице, и ее восторженный вздох удивления был для Майка лучшей наградой.

— Вы действительно одарили меня бюстом богини! — воскликнула она.

— Попробуйте их на ощупь. Сомневаюсь, что вы вообще сможете ощутить присутствие протезов.

Жанет слегка сдавила каждую грудь, и ее глаза еще больше расширились.

— Я не могу определить, где они заканчиваются и начинается силикон.

— Вы также вполне симметричны, — сказал он и стал снимать швы с двух разрезов. — Тридцать шесть — двадцать пять — тридцать шесть. Это не совсем соответствует размерам Венеры Милосской, но вполне пригодно для наших дней. И еще одно, — добавил он и заклеил пластырем последний разрез, который стал совершенно невидим под ее рукой, — я прошу вас носить бюстгальтер. Не имеет значения, насколько мал он будет, главное, чтобы он хоть немного поддерживал грудь и лишил протезы тенденции к сползанию вниз.

— Не беспокойтесь. Я не допущу никаких изменений в том, что вы со мной сделали. А вы можете сказать, сколько мне еще придется пробыть в больнице?

— Ваши челюсти должны оставаться в фиксированном состоянии примерно четыре недели, но вам необязательно оставаться здесь все это время. Думаю, еще две недели госпитализации будет достаточно. Когда у вас намечена свадьба?

— Никакой свадьбы не будет. Похоже, я послала Джеральда к черту.

— Вы не помните этого? — спросил Майк удивленно.

— Должно быть, это была вторая я, которая, как говорит доктор Маккарти, иногда преобладает. — Ее голос стал озабоченным. — Но я не могу допустить, чтобы кто-то внутри меня строил мою жизнь без моего ведома.

— По мнению доктора Маккарти, вторая личность является результатом сотрясения мозга и вскоре растворится.

— А если нет?

— У вас есть основания так утверждать? — спросил он.

— Не знаю, и в этом вся проблема. До сих пор все шло к лучшему. — Я получила новое лицо и красивую грудь, а с Джеральдом я все равно собиралась порвать. Но что бы ни делала моя вторая личность, я все равно за все отвечаю, правда?

— Боюсь, что так, если не будет другого объяснения.

— Что вы имеете в виду?

— Я не могу сказать точно, — сказал он ей, — но у меня есть теория, и когда я смогу обосновать ее, я вам расскажу. Что вы собираетесь делать после окончательного выздоровления? Вернетесь в Чикаго?

— Пока нет, а может быть, и никогда. Дядя Джордж хотел, чтобы я переехала в Вашингтон, и поскольку я уже здесь, я думаю, что останусь. Кроме этого, он считает, что жить в Чикаго будет для меня опасно, особенно сейчас, когда банда Лин Толман должна еще находиться там.

— Возможно, он прав. ФБР все еще охраняет вас.

— По мнению дяди Джорджа, мне следует укрыться где-нибудь, пока я не закончу работу над книгой, но мне не хочется находиться на положении затворницы в его квартире.