Ивашка выпил пива, но не прикоснулся к мёду.

   - Важна стала! Вознесла тебя судьба!

   - Брат был не в чести при Свидригайле и его преемнике, - заметила Васса. - Только при Казимире[110] пошёл в гору. А я давно скорблю душой по всему русскому: ведь прожила здесь четверть века. Вот с трудом напросилась...

   - И ладно, что напросилась.

   - По смерти голубушки княгини, Анастасии Юрьевны, как отбыла на родину, так и не знаю ничего про вас, - продолжила Васса. - Краем уха слышала, что Юрий Дмитрич, не дожив шестидесяи лет, покинул нашу грешную юдоль. А что его три сына? Отчего ты не при них, а одиночествуешь в конце жизни?

   - О, - махнул рукой Светёныш. - Ты совсем неведомка! Воды слишком много утекло. Нет ни господина, ни Юрьичей. Всё кончено!

   - Как кончено? - не поняла Васса. - А что было?

Бывший княжий слуга откинулся на спинку кресла.

   - Было разное! После тебя мы с Юрьем Дмитричем отсиживались в Галиче. Он замирился напрочно с племянником, нынешним великим князем. Даже Всеволож, - припомни-ка такого! - перешедши на нашу сторону, не мог сговорить князя на войну. Государь-недоросль обманул Всеволожа, не взял в жены его дочь, сделал из друга супротивника.

   - И весьма сильного, - вставила Васса. - Помнится, матушка-княгиня почитала Всеволожа чуть ли не умнее всех.

   - Дочь его в Кремле стала ничем, - взял новый пирог Светёныш, - а сыновья нашего князя, Василий да Дмитрий Юрьичи, сдружились с государем, даже были в числе первых на его свадебной каше. И тут-то на свадьбе случилось несусветное: великая княгиня-мать внезапно схватила князя Василья Юрьича за пояс и прилюдно объявила, что он украден из великокняжеского платья. Старый князь Пётр Константиныч, бывший наместником в Ростове, внушил ей, будто этот золотой пояс, осыпанный каменьями, был подменен последним тысяцким полвека назад тому и путём наследования попал к Юрьичу. Враньё ради большой замятии!

   - Да если б даже не вранье, - вставила Васса, - так не на свадьбе ж отнимать! Ой, харапуга Софья Витовтовна! Недаром госпожа моя её на дух не переносила.

Светёныш всё-таки испил чашу боярского медку.

   - Не перенесли и Юрьичи, - продолжил он. - Тотчас отъехали. Привели в бешенство отца невиданным позором. Князь вызвал Всеволожа, вятчан из Хлынова, наш воевода Вепрев собрал галичан. Полки пошли к Переяславлю. Юный Василий ничего не ведал, пока тот же Пётр Константиныч не сообщил, что супротивник близко. Послали уговаривать, да уговорщикам под Троицей[111] указан был возвратный путь. На Клязьме дядя и племянник встретились. Набранный наскоро вооружённый сброд московский да ещё, надо сказать, в подпитии, не выдержал первого натиска. Великий князь сперва бежал, потом отдался в руки победителю. Наш Юрий Дмитрич победителем вошёл в Москву.

   - Сам стал великим князем! - радостно прихлопнула в ладони Васса.

   - Рано радуешься, - взял очередной пирог Ивашка. - Вместо того чтобы сгноить захватчика-племянника в темнице, Юрий Дмитрич тут же выпустил его с семьёй и по совету своего боярина Морозова, вопреки воле старших сыновей и предостереженью Всеволожа, дал прощённому в удел Коломну.

   - Наш князь всегда был добр сверх меры, - горестно подпёрла руками подбородок Васса.

Светёныш снова приложился к мёду.

   - Дядя был добр, племянник же хитёр. Коломну сделал стольным градом Московского великого княжения. Всё боярство, дьячество и духовенство начало туда перебираться из Первопрестольной. Москва - захирела. Граждане укрывались по своим жилищам и сёлам. Человек редко встретит человека. Все готовились к переселению.

Васса крайне удивилась:

   - Ужли государь-недоросль так был люб?

Светёныш отхлебнул ухи из потрошков стерляжьих.

   - Молодой Василий стал своим, а старый Юрий сделался чужим. Годами не бывал в Москве. Забыли здесь князя Звенигородского и Галицкого.

   - И что за люди московиты! - кисло поморщилась литвинка. - Трудно представить жителей Вильны, покидающих свой город ради государя, что перебрался в Гродно.

   - Старшие Юрьичи, - продолжил Ивашка, - освирепели, аки львы, на вредного советчика Морозова. Вломились к нему повечер и умертвили. Сами же, боясь отца, сбежали в Кострому.

Васса прижала ладони к щекам:

   - Матерь Божья! Бедный Семён Фёдорыч! Ополоумевшие княжичи Косой с Шемякой! С виду - рыцари, с изнанки - хуже татей!

   - Юрий Дмитрич ушёл в Галич, уступил Москву племяннику, - уныло вздохнул Светёныш. - Да недолго длился мир. Старшие Юрьичи собрали войско и пошли против Василия Московского. Я в том походе был. Дядя со всеми сыновьями под Ростовом так расколошматил племянника, что он бежал к новгородцам, потом в Нижний, оставив и жену, и мать в нашем плену. Настропалился даже удрать в Орду, да ведь нечастному чужое горе помогает: наш государь всея Руси, великий князь Московский Юрий Дмитрич в одночасье, неизвестно отчего, скончался.

   - Умер на престоле?

   - Истинно так, - кивнул Светёныш. - Старший Юрьич занял его место. Да, как видно, не сложилось большой дружбы между братьями, и Косой бежал на север.

Васса подождала, пока Ивашка справится с ухой, запьёт ягодным взваром. Насытившись, продолжил:

   - Дмитрий Шемяка посетил Москву, дабы позвать Василия Васильича на свою свадьбу с Софьей Заозёрской. А тот, враг знает почему, наверное по старой злобе, оковал его и отослал в Коломну.

   - Дурак мальчишка! - не сдержалась Васса.

   - Воистину дурак! - кивнул Светёныш. - Несостоявшийся великий князь Василий Юрьич собрал вятчан и галичан и встретил государя под Ростовом в селе Скорятине. Метил его пленить, да сам, разбитый в пух и прах, попался в плен. И тут свершилось страшное злодейство, какого на Руси три века не было.

   - Его постригли против воли?

   - Нет, - помотал головой Ивашка.

   - Бросили в поруб и уморили голодом? - вздрогнула побледневшая литвинка.

Бывший княжий человек вздохнул:

   - Не то. Василь Васильич молвил: «Велю очи выняти!» И несчастный его тёзка Василий Юрьич был ослеплён.

   - Двуродный брат? - вырвалось у слушательницы.

Светёныш, пожевав губами, опорожнил полкубка мёду.

   - Прожил слепец двенадцать годов. Родной брат отомстил. Икнулась кровью возмужавшему племяннику старая распря с дядей. Случилось так, что сыновья хана казанского внезапно вторглись в нашу землю. Под Суздалем произошло сражение. Василий-ослепитель был пленён татарами. Дабы освободиться, внёс огромный выкуп. Тотчас поехал к Троице благодарить Бога за освобождение. Дмитрий же Юрьич Ше- мяка, к тому времени сидевший, затаясь, в своём уделе, вмиг собрал приспешников, вошёл с оружием в Дом Сергия и взял под стражу государя прямо в церкви.

   - Ох, не боятся Бога русские князья! - всплеснув руками, возмутилась Васса.

   - Око за око! - погрозил пальцем Светёныш.

   - Это не по-христиански!

   - Око за око! - повторил старик. - В ту же ночь в Первопрестольной, на Шемякином дворе, указом захватившего великое княжение Дмитрия Юрьича смещённый государь Василь Васильич был ослеплён. Я там конюшничал, убирал стойла ночью и слышал, как ужасно он кричал.

   - Господи Исусе Боже мой! - закрыла лик руками бывшая спальница княгини, матери Юрьичей. - Нет грехам меры! Зло порождает зло! Братья играют ослепительным ножом, как свайкой![112]

Ивашка долго набирался сил продолжить, мрачно молчал: переживал ту ночь в Шемякиной конюшне. Потом выпил пол кубка мёду и стал краток:

   - Год государствовал Шемяка. В Вологду, куда сослали свергнутого государя, прилетали частые гонцы. Бояре, воеводы ослеплённого Василия сбирали силы. Врасплох была захвачена Москва. Дмитрий Юрьич бежал в отцову вотчину. А вскоре вспыхнула близ Галича братоубийственная битва. Я сражался, как ты понимаешь, на стороне Юрьича, природного своего князя. Меня ранили в грудь, долго лежал пластом. Когда Господь сподобил встать, узнал, что мой разбитый господин бежал в Великий Новгород и там, по тайному приказу слепца Василия, был отравлен. Княгиня Софья, бывшая сиротка Заозёрская, теперь вдова, увезла малого сына в Литву. А я лишился всех своих господ и оказался на соборной паперти.