Ему точно известно, насколько слабо укомплектован гарнизон в лагере пилигримов!

На улице послышался стук копыт, и Мигель, которого Эрнест собирался уведомить о предстоящей задаче, пронесся мимо.

— Он на коне! — сказал Великий магистр, взглянув двор. — Поприветствуй братьев, меня очень печалит то, что я не могу быть с ними! И еще одно: в замке много паломников из Германии. Они попытаются помочь своему императору. Наши братья должны приложить все усилия, чтобы крепость в результате измены не попала к нему в руки!

С мрачным видом Великий магистр отпустил Эрнеста.

Дорога через Наблус ведет по безводным горам, через узкие перевалы, по плоскогорьям, где совсем нет деревьев. В это время года русла рек высохли, солнце жгло во всю мощь. Эрнест и Мигель ехали без отдыха. У крупного широкоплечего Эрнеста и у тщедушного коротышки Мигеля выдержка была одинаковой. Слишком многое зависело от их выносливости! За всю дорогу они не обмолвились ни словом. Но каждый из них думал одно и то же: только бы не опоздать! Они мчались наперегонки с императором, который, не зная об этом состязании, вполне вероятно, мог оказаться победителем. Слишком весомое преимущество дали ему ранний отъезд и более удобный путь.

Насколько день был жарок, настолько ледяной была ночь. Спали они попеременно: повсюду встречались вооруженные египетские всадники, и не хотелось попасть в их руки.

Начиная с Какоуна местность стала понижаться, попадались зеленые деревья и травы, и к вечеру второго дня они достигли скалистого мыса, расположенного высоко над морским берегом. Рыбаки в своих лодках возвращались с лова, а на горизонте солнечным зайчиком то появлялся, то исчезал парус.

Море, однако, их особенно не занимало. Во все глаза они смотрели на юг, где дорога из Яффы тянулась белесой полоской через прибрежные кусты. Там внезапно появилась цепочка всадников и стала постепенно приближаться.

Эрнест и Мигель обменялись стремительными взглядами и, сразу оценив ситуацию, резко пришпорили коней и понеслись во весь опор. Они безошибочно определили, что за всадники там внизу! Если бы друзья не старались из последних сил и не гнали вовсю коней, то император со своим отрядом оказался бы в лагере пилигримов раньше, чем они.

Через четверть часа Эрнест и Мигель спустились на прибрежную дорогу, и после головокружительной скачки перед их взорами предстали стены Каструм Перегринорум.

— Откройте ради Бога! — закричали они уже издалека. — Откройте нам!

Привратники опустили откидной мост, так как поняли, что привезенные известия требуют безотлагательных решений.

Комтур уже ожидал прибывших перед дворцом. Выслушав их, он стремительно начал действовать: приказал обеспечить безопасность ворот и отправил на крепостную стену людей из гарнизона. Он приказал звонить церковные колокола, созывая паломников, находившихся в лагере. В это время разведчики уже докладывали о приближении императора.

Герольд с императорским гербом подъехал ко рву у главных ворот и прокричал:

Император всех христиан стоит у ворот! Откройте и дайте приют вашему законному господину! В замке все было тихо.

— Откройте императору! — в гневе закричал герольд. Но и теперь привратники не шевельнулись. При этом арбалетчики, взобравшиеся на стены лагеря, многозначительно показали на свои стрелы и злорадно улыбнулись, глядя на искаженное от гнева лицо императора.

— Если вы не откроете, — закричал теперь сам император, — то мы заставим вас это сделать!

И тут на стене лагеря появились комтур и знаменоносец. Безо всякой спешки комтур приказал развернуть черно-белое знамя и водрузил его рядом с собой.

Как видите по этому знамени, господин император, — сурово воскликнул он, — замок подчиняется ордену тамплиеров. Он один имеет право здесь командовать. Итак, пройдите с миром мимо наших стен, Ваше Величество, в противном случае мы будем вынуждены доставить вас в такое место, откуда не так-то легко будет найти дорогу домой.

И тут император понял, что не сможет овладеть этим замком так легко, как надеялся. А для осады у него не хватало людей и оружия. В гневе он развернул своего коня и поскакал по направлению к Аккону.

Император был в таком бешенстве, что до самого Аккона не произнес ни слова, а сопровождавшие его воины гадали, каким образом император отомстит этим высокомерным тамплиерам.

Когда император прибыл в порт Аккон, где стоял его флот, он услышал воззвание, в котором тамплиерский герольд разъяснял местным жителям смысл договора, заключенного им, Фридрихом II, с египетским султаном:

— Император оставил в ране опаснейшую стрелу враждебного нам султана Дамасского! Поскольку, согласно договору, мы должны воздерживаться от каких бы то ни было военных действий, теперь угроза Святой Земле со стороны Дамаска стала больше, чем когда-либо!

— Позор императору! — прозвучало из толпы.

Император поспешил удалиться. Затем он также отправил своего герольда для обращения к народу. У него созрел план мести.

— Знайте же, жители города Аккона! Через час император появится на морском берегу, за пределами городских стен, на народном собрании. Туда приглашаются все жители города! И тамплиеры должны прийти туда, ибо император ответит на их воззвание!

Народ собрался на морском берегу. С огромным напряжением жители города ожидали, что скажет Фридрих.

Но когда он предстал перед народом в окружении своих рыцарей и воскликнул:

— В бедственном положении Святой Земли виновны только тамплиеры! — слова его вызвали лишь язвительный смех.

Император предпринял еще одну попытку:

— Они неправильно толкуют мой договор!

Смех стал еще громче.

В этой суматохе император со своими рыцарями поспешил вернуться в город. Не успел народ, собравшийся берегу, успокоиться, как на городские стены взобрались арбалетчики из императорского флота. Когда народ возвращался с морского берега, впереди шли тамплиеры. Это и был момент, которого ожидал император. Он дал знак своим арбалетчикам — и они принялись обстреливать каждого тамплиера, приближавшегося к городским воротам. Так отомстил Фридрих II за свое поражение у стен Каструм Перегринорум. В конце концов, сопровождаемый бранными возгласами народа, под прикрытием своих рыцарей он поспешил в порт и сел на корабль.

— Дай Бог, — кричали люди, — чтоб вам больше никогда сюда не возвращаться, господин император!

Они не успокоились до тех пор, пока флот Фридриха не исчез за горизонтом.

Но мера ненависти императора Фридриха к тамплиерам была еще не исчерпана. Когда Фридрих плыл домой, он придумал более тонкую и более страшную месть: он разослал письма всем королям Европы, в которых заклеймил тамплиеров как предателей христианского дела и неверных. Если даже большинство получателей этих писем восприняло обвинения именно так, как следовало — попытку приписать собственные ошибки ненавистному противнику, — то все же яд недоверия медленно, но действенно отравлял мысли властителей, смешиваясь с завистью к богатствам тамплиеров и со слухами об их тайной сокровищнице.

Эрнест оставался в Каструм Перегринорум до 1239 года, то есть все десять лет, в течение которых соблюдалось перемирие с султаном Каирским. Сразу же после того как германский император отплыл из Святой земли, крестоносцы отправились вслед за ним. В Святой земле им больше нечего было делать. Тамплиеры из испанских пограничных замков упаковали свои мешки и повели боевых коней под уздцы. Мигель также готовился к отъезду домой.

— Я не охотно расстаюсь с тобой, — произнес Эрнест подавленным голосом, — когда ты рядом, у меня такое ощущение, будто вместе здесь Деодат. Передай ему привет, если встретишься с ним в Испании.

Мигель кивнул. Но, не желая, чтобы прощание столь печальным, он сказал с шутливой улыбкой:

— Пути Аллаха неисповедимы.

Эрнест с тяжелым вздохом отвернулся.

В последующие годы на Востоке произошло много событий: подобно бурному потоку, монголы ринулись на Запад. Они сожгли Москву, Киев и Краков, уничтожили венгерское войско, опустошили все придунайские земли, где почти не осталось населения. Еще более дикие, чем хорезмийцы, напавшие на Сирию и Армению, они вытеснили хорезмийцев из их степных областей на Передний Восток.