Тамплиеры, прибывшие в Дамьетту, когда их Великим магистром был Гийом Шартрский, и как всегда расположившиеся за пределами основного лагеря, чуть свет пришли устанавливать недавно изобретенную катапульту. Это мощное военное орудие они привезли на своих кораблях по частям: балки, стержни, гвозди, железные оси и клинья. Под прикрытием передвижного туннеля они должны были перед штурмом подтянуть свою катапульту к городским стенам.

Однако сначала требовалось найти камни, из которых можно изготовить пушечные ядра. Были отправлены глашатаи, искавшие каменотесов среди пилигримов. Вызвались Антуан и Деодат. С группой каменотесов они поднимали камни со дна Таниса, изготавливали по чертежам тамплиеров деревянные заготовки, чтобы пушечные ядра были одинакового размера и имели равномерное закругление.

За работами наблюдал один тамплиер карликового роста. При разговоре у него странно дергалась голова, и он тер себе ухо, свисавшее с черепа, словно оборванный лоскут. Большими кроткими глазами он смотрел на собеседника.

— Почему тамплиеры привезли с собой только одну такую катапульту? Ведь для столь огромного города нужно, по крайней мере, две? — спросил его Деодат.

Человечек потер ухо и осторожно покачал головой.

— Каменотес, — сказал он, и голос его был так же мягок, как и взгляд. — Эта катапульта — особое изобретение. Жаль, что ты занят с ядрами, а то мог бы понаблюдать за тем, как устанавливают катапульту наши механики. Тогда ты заметил бы, что этот новый вид оружия имеет подвижный рычаг и вращается туда-сюда, словно пляшущий человек. Кроме того, катапульта обладает огромной силой броска. А если ее грамотно установить, она может стрелять во всех направлениях. На следующей неделе вы увидите это собственными глазами.

Коротышка приходил каждый день, стоял некоторое время рядом с Деодатом и с улыбкой кивал, следя за уверенными движениями его рук.

— Я вижу, — сказал он, — ты научился своему ремеслу у мастера в одном из строительных братств. По тому, как ты берешься за камень, я вижу, что ты способен чувствовать его суть.

— Ты правильно это заметил, — сказал Деодат. — Мой отец принадлежит к одному из строительных братств, а я обучался у него. Он работает мастером в Шартрском кафедральном соборе и знает его символы.

— Шартрский собор построен на квадрате, прямоугольнике и круге, увенчанных на хорах семиконечной звездой. Известен ли тебе язык этих знаков?

— Известен.

— Скажи мне, как тебя зовут, каменотес.

— Меня зовут Деодат. А тебя?

— Мигель. Я приехал из тамплиерского замка в Испании, это заметно по моему произношению. Замок находится на пути пилигримов к гробнице святого Иакова в Компостелле и называется Понферрада. На всем этом пути сооружаются церкви и странноприимные дома, в которых паломники могут переночевать и где о них заботятся. Чтобы достойным образом украсить внешние стены этих церквей, необходимы каменотесы, чувствующие сущность камня. Скоро сюда войдет император Фридрих со своим войском, он возглавит штурм города. Если я не погибну при штурме, то вернусь в Испанию. Может быть, ты захочешь поехать туда вместе со мной и применить свое умение в постройке домов пилигримов на пути святого Иакова?

— Все мои предки, — медленно возразил Деодат, — жили в Святой Земле, а не в Испании.

Когда вечером два друга сидели у костра над темной рекой, Антуан спросил:

— Что означают символы в плане Шартрского собора? Позволено ли тебе об этом говорить?

Минуту они молча смотрели друг на друга, затем Деодат кивнул.

— Ты ведь сам знаешь историю бунта на небесах, после которой Восставший на Всевышнего оказался низвержен на землю.

— Знаю.

— Будучи на небесах, он носил сверкающую корону на голове. Над самым лбом корону украшал карбункул.

— Я уже слышал об этом карбункуле, — сказал Антуан и налил другу в бокал остатки пряного вина.

— Когда Люцифер оказался низвергнут на землю, карбункул раскололся на три части. Первый осколок был настолько мал, что его можно было вставить в кольцо; второй — величиной с кулак; третий же — больше, чем первые два вместе. Так нам говорит предание.

— Предание всегда говорит образно, Деодат.

— Ты прав. Здесь оно также говорит образами. Эти три осколка передавались из поколения в поколение, всегда попадая к самому достойному. Каждый народ, у которого есть одна из частей карбункула, может считать себя счастливым. Ибо в камне этом, когда он еще был цел, отражалось всеведение Господне. Теперь в каждом из осколков что-то от него осталось. Два меньших куска передавались из поколения в поколение, дойдя до царя Соломона. Один он вставил в перстень с печатью; другой водрузил на своем жертвенном столе. Когда он смотрел на перстень, то видел в камне силы природы; когда он приносил жертвы на своем столе — видел в камне законы природы!

— А о третьем, самом большом осколке, ничего неизвестно?

— В древнейшие времена он хранился у Мельхиседека, царя-священника, имевшего жертвенник в долине Иосафат. Когда же Авраам приехал в Месопотамию, чтобы найти достойное место для служения Единому Господу Своему, он пошел в гости к Мельхиседеку, тот подал ему угощение в сияющей чаше, налив в нее вина, в котором плавало несколько зерен пшеницы. Эта чаша была изготовлена из самого крупного куска карбункула.

Антуан помешивал пепел прутиком.

— Больше об этой чаше ничего не известно?

— Позднее она хранилась в Храме. Когда же Навуходоносор при покорении Иерусалима грабил Храм, он обращал свое внимание только на золотые сосуды. Чаши он не заметил. Ее свет был приглушенным.

— Что же с ней в конце концов стало?

— Когда Ирод заново возводил иудейский Храм, он скупал все старинное, что можно было найти среди тех руин. Чашу приобрела какая-то женщина; говорят, это была Вероника, которую Иисус излечил от кровотечений. Она приходилась двоюродной сестрой Иоанну. По преданию, она принесла эту чашу на стол, когда Иисус устроил Вечерю со своими апостолами. Из чаши Он угощал апостолов хлебом и вином. Если посчитать, что кольцо Соломона — круг, его жертвенный стол — квадрат, а стол, за которым проходила Вечеря, — прямоугольник, то можно увидеть в трех этих символах земные вещи. Они должны вознести карбункул падшего ангела через семь планетных сфер и вернуть в лоно Господа. Такова, образно говоря, архитектурная идея Шартрского собора.

Антуан вынул прутик из костра и посмотрел на Деодата.

— Многое, — тихо сказал он, — многое в мировой истории повторяется или, по крайней мере, похоже.

— Иосиф Аримафейский, попросивший у Пилата разрешение снять Иисуса с креста, забрал чашу, из которой Иисус в последний раз вкусил пищи земной, к себе. И как только он собрал в нее святую кровь Спасителя, чаша снова засияла. В спешке он прикрыл ее своим плащом, чтобы скрыть от глаз людских.

— Деодат! — воскликнул Антуан, — ты говоришь о чаше, которую называют Чашей Святого Грааля?

— Конечно же, я говорю о Чаше Грааля.

— Ходят слухи, что эта чаша хранится у тамплиеров.

— Действительно, ходят слухи.

— Я слышал также, что они искали те осколки карбункула, которые были у царя Соломона в кольце и на жертвенном столе.

— Ходят такие слухи, — повторил Деодат и встал. — Пойдем поспим, ночь коротка.

Они вместе пошли в палатку.

На следующее утро у Антуана был жар, и он не мог держаться на ногах. Деодат озабоченно посмотрел на него, когда отправлялся на работу один. Антуан ничего не ел. Он страдал от жажды, мучительной жажды. С трудом он добрел до Таниса, лег на берегу и припал своими растрескавшимися губами к воде. Антуан медленно всасывал в себя темную воду, которой было так много и которая была столь драгоценна. Он видел, как в глубине проплывали рыбы, а на волнах качались пестрые утки. Река проносила мимо него то кусок сгнившего дерева, то труп коровы. На поверхности воды танцевали желтые листья. Они вызвали у него такое головокружение, что он закрыл глаза.